Полководец - Карпов Владимир Васильевич - Страница 31

• Предыдущая
• 31/188
• Следующая

История знает подобные удачи, но это бывало на суше, где была свобода маневра, пространство для выхода из боя и отхода. А в тылу защитников Одессы было море.

В эти дни было вывезено из Одессы 15 тысяч гражданского населения, 500 орудий, 1158 автомобилей, 163 трактора, 3500 лошадей, 25 тысяч тонн оборудования одесских заводов, 20 тысяч тонн боеприпасов и, наконец, 86 тысяч бойцов. Это, как видим, был спокойный, хорошо организованный планомерный отход. Причем блестящую по исполнению операцию на суше не менее великолепно завершили моряки Черноморского флота, которые разместили на свои корабли Приморскую армию и доставили ее без потерь, боеспособной на крымскую землю. Эта двуединая операция являет собой замечательный, классический пример взаимодействия армии и флота. Классический потому, что план был осуществлен при подавляющем численном превосходстве противника по всем видам вооружения и в дни, когда стратегическая инициатива и активность были в его руках.

К этому времени в ходе второй мировой войны уже были аналогичные сражения. Но как не бывает абсолютно похожих битв, так не бывает и одинаковых последствий. В дюнкеркской операции 1940 года потерпевшие поражение в предшествовавших боях на территории Франции английские, французские и бельгийские войска общей численностью в сорок три дивизии осуществляли эвакуацию своих войск в Англию в течение десяти дней, с 26 мая по 4 июня. Отступающие союзные войска были зажаты с двух сторон двумя немецкими группировками при абсолютном превосходстве гитлеровцев в танках и самолетах. В эвакуации войск принимали участие 693 английских и 250 французских кораблей и судна военно-морского и транспортного флота. Войска грузились с необорудованных берегов с помощью катеров и шлюпок. Немецкая авиация бомбила их, налетая армадами численностью до 300 бомбардировщиков и 500 истребителей. В результате этой эвакуации было вывезено более 338 тысяч человек. 68 тысяч англичан, 40 тысяч французов попали в плен. Кроме того, союзники оставили в Дюнкерке все свои танки, артиллерию и снаряжение — одних машин 63 тысячи. В ходе операции было потоплено 224 английских и 68 французских кораблей и судов. Как видим, состоялось настоящее побоище. При наличии таких больших сухопутных и морских сил союзников можно было организовать стойкую оборону и, постепенно сужая фронт, вывезти войска и технику. Или же можно было нанести контрудар, привести в замешательство противника и в одну ночь вывезти все войска: большое количество войск и кораблей позволяло это осуществить. Короче, возможности были, тем более что гитлеровцы по каким-то до сих пор не объясненным историками причинам сделали в своем наступлении паузу в три дня — с 24 по 27 мая. Однако союзные войска и их командование к тому времени были настолько деморализованы, что десятидневная дюнкеркская трагедия скорее похожа на бегство, чем на организованный отход.

Немецкий генерал-лейтенант Б. Циммерман так пишет об итогах этой операции:

Вот так — союзниками потеряно около 300 кораблей, оставлено 100 тысяч пленных и вооружение, и все же это считают успешной эвакуацией! Какими же лаврами увенчать командующего, штаб Приморской армии, командиров соединений, частей, кораблей, осуществивших блестящую операцию при эвакуации армии из Одессы, не оставивших врагу ни одного пленного, ни одной винтовки и почти не имевших потерь на море!

В трудные дни 1941 года, когда на других участках фронта один за другим оставлялись города, нисколько не умаляя роль защитников тех городов, все же подчеркнем: Одесса, отрезанная от всей страны войсками противника и морем, держалась 73 дня.

В течение труднейших первых месяцев войны, когда противнику не хватило сил для решительного натиска на Москву и Ленинград, Приморская армия приковала к себе 20 дивизий и 7 бригад противника, имея в своем составе всего 4 дивизии, понесшие большие потери. Это немалый вклад в общую нашу победу.

Героическая двухмесячная оборона Одессы (с 5 августа по 16 октября 1941 года), происходившая вслед за легендарной защитой Брестской крепости (с 22 июня до двадцатых чисел июля 1941 года), показала неисчерпаемые запасы стойкости и мужества армии и народа, она золотыми письменами вписана в историю Великой Отечественной войны.

Одессе позднее было присвоено звание города-героя с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда». Свет этой звезды озаряет и деятельность Ивана Ефимовича Петрова, который вместе с другими защитниками Одессы — рядовыми и генералами, матросами и адмиралами, жителями города и его руководителями — сделал все, что было в человеческих силах, для выполнения своего воинского долга.

Ступив на крымскую землю, Иван Ефимович глубоко вздохнул и попросил воды. Какой-то краснофлотец принес из колодца полное ведро. Петров с удовольствием пил холодную, чистую воду, не только пил, но и плескал ее себе в лицо, поливал на шею. Потом он сказал своему верному ординарцу Кучеренко:

— Антон Емельянович, найди, пожалуйста, парикмахера.

Части Приморской армии разгружались в разных местах, стягивались на сборные пункты, приводили себя в порядок после боев, морского перехода и разгрузки. Позволил себе несколько минут отдыха и командующий. Он ждал парикмахера. Но когда Емельяныч привел неведомо где добытого лохматого здоровенного детину, адъютант Кахаров грозно спросил:

— Ты кого привел?

— Мастера.

— Каких дел мастера?

— Насчет побрить-подстричь.

— А если этот верзила полоснет бритвой по горлу генерала, армией ты командовать будешь?

Кучеренко похолодел: «Верно говорит!» Он тут же увел парикмахера и привел из какой-то части девушку в военной форме, с чемоданчиком, полным парикмахерских принадлежностей.

— Ну вот, это наш человек! — весело сказал Кахаров.

17 октября, сразу же как только закончилась эвакуация Одессы, в штабе флота собралось руководство Приморской армии. Радостное, несмотря на все пережитое, чувство охватило командиров, впервые собравшихся вместе за два месяца осадной жизни. Вице-адмирал Ф. С. Октябрьский устроил для приморцев нечто вроде позднего завтрака или раннего обеда. И хоть посидели недолго, было очень сердечно.

Когда поднялись из-за стола, генерал Хренов подошел к Петрову:

— Ну как, Иван Ефимович, какие планы?

— Приведем себя в порядок, пополнимся вооружением, имуществом и выступим, куда прикажет командование. Кстати, вы не в курсе дела, Аркадий Федорович, как сложится наша организационная структура? Ведь находящаяся в Крыму Пятьдесят первая хотя и отдельная, но все же армия. И если нас подчинили ей, то чем же становится Приморская? Корпусом, оперативной группой? Или ожидается какое-то иное решение?

Аркадий Федорович не стал скрывать от Ивана Ефимовича то, что знал:

— Командарм Пятьдесят первой намерен расформировать управление Приморской и усилить свое командование. Говорит, что вопрос согласован с Москвой. Но у меня такое впечатление, что он опережает события. Видимо, это предложение еще не утверждено.

— М-да-а, — протянул Петров. — Сверху, конечно, видней, но жалко, если так. Дело-то не в амбиции. Если нас расформируют, распадется спаянный коллектив. Ведь все притерлись друг к другу в обстановке, прямо скажем, не тепличной. Людей потом не соберешь, а война не завтра кончится…

— Я привел командарму примерно такие же доводы, но он не прореагировал…

Что было известно генералу Петрову в эти октябрьские дни о положении на других фронтах? Из газет и сообщений по радио он знал: враг подступал к Москве. Появились направления наро-фоминское, подольское. Гитлеровцам удалось прорвать нашу оборону, они захватили Калинин, Можайск и Малоярославец. Ленинград в блокаде.

• Предыдущая
• 31/188
• Следующая