Генералиссимус. Книга 1 - Карпов Владимир Васильевич - Страница 79
- Предыдущая
- 79/129
- Следующая
Кабинет министра, значительно меньший, чем у Гитлера, был обставлен с роскошью. Узорчатый паркетный пол так блестел, что в нем, словно в зеркале, отражались все предметы. На стенах висели старинные картины, окна обрамляли портьеры из дорогой гобеленовой ткани, вдоль стен на подставках стояли статуэтки из бронзы и фарфора. Державшийся в присутствии Гитлера в тени Риббентроп вел себя теперь совсем по-иному. Он разыгрывал вельможу аристократа, но манеры его были скорее развязными, нежели величественными. Его окружала многочисленная свита и фоторепортеры, перед которыми он охотно позировал. Во время взаимных приветствий и общей беседы, длившейся несколько минут, Риббентроп стоял посреди комнаты со скрещенными на груди руками и вскинутой вверх головой. Наконец он сказал, обращаясь к свите и репортерам:
— Господа, вам придется нас покинуть. Нам предстоят еще важные дела. Надеюсь, вы нас извините...
Все быстро откланялись и вышли из кабинета. Риббентроп пригласил участников беседы к стоявшему в углу кабинета круглому столу и, когда все расселись, заявил, что в соответствии с пожеланием фюрера было бы целесообразно подвести итоги переговоров и договориться о чем-то в принципе. Затем он вынул из нагрудного кармана своего серо-зеленого кителя сложенную в четверть листа бумажку и, медленно развернув ее, сказал:
— Здесь набросаны некоторые предложения германского правительства...
Держа листок перед собой, Риббентроп зачитал эти предложения. Это были проекты договора о присоединении Советского Союза к пакту Берлин — Рим — Токио и секретного протокола о разделе сфер влияния.
Мне кажется, читателям будет интереснее узнать содержание последнего документа не в пересказе, а прочитать в подлиннике. Привожу те части его, которые отражают главный смысл.
“Проект.Секретный протокол № 1
В связи с подписанием Соглашения, заключенного между нами, Представители Германии, Италии, Японии и Советского Союза заявляют следующее:
1) Германия заявляет, что, без учета тех территориальных изменений, которые произойдут в Европе после заключения мира, ее основные территориальные интересы лежат в Центральной Африке.
2) Италия заявляет, что, без учета тех территориальных изменений, которые произойдут в Европе после заключения мира, ее основные территориальные интересы лежат в Северной и Северо-восточной Африке.
3) Япония заявляет, что ее основные территориальные интересы лежат в районе Восточной Азии к югу от Японской империи.
4) Советский Союз заявляет, что его основные территориальные интересы лежат к югу от территории Советского Союза в направлении Индийского океана.
Четыре Державы заявляют, что, сохраняя за собой право регулировать отдельные несущественные вопросы, они будут взаимно уважать территориальные интересы друг друга и не станут создавать препятствий для их осуществления...”
Молотов, заслушав проекты договора и секретных протоколов (их было два, второй касался проливов), сказал, что сейчас нет смысла возобновлять дискуссии на эту тему, но нельзя ли получить зачитанный текст? Риббентроп ответил, что у него только один экземпляр, что он не имел в виду передавать эти предложения в письменном виде, и поспешно спрятал бумажку в карман.
Оцените, уважаемые читатели, — я вас знакомлю с выдержками из той бумаги, которую Риббентроп спрятал в карман, не вручив копии даже Молотову!.. Разумеется, это шутка — огромным секретом проекты были тогда, позднее они были опубликованы за рубежом и у нас.
Неожиданно завыл сигнал воздушной тревоги. Все переглянулись, наступило молчание. Где-то поблизости раздался глухой удар, в высоких окнах кабинета задрожали стекла.
— Оставаться здесь небезопасно, — сказал Риббентроп. — Давайте спустимся вниз, в мой бункер. Там будет спокойнее...
В одном из подвальных помещений был оборудован подземный кабинет Риббентропа. На полированном письменном столе находилось несколько телефонных аппаратов. В стороне стояли круглый столик и глубокие мягкие кресла.
Когда беседа возобновилась, Риббентроп снова стал распространяться о необходимости изучить вопрос о разделе сфер мирового влияния. Есть все основания считать, добавил он, что Англия фактически уже разбита...
Когда я расспрашивал Молотова об этой беседе, он, улыбаясь, сказал:
— Я поддел Риббентропа вопросом: “Если Англия разбита, то почему мы сидим в этом бомбоубежище?” Риббентроп был явно смущен. Я постоянно хотел заставить Гитлера и Риббентропа решать более злободневные сегодняшние проблемы, а не болтать о переделе карты Европы и Азии.
Я спросил Молотова напрямую:
— Может быть, вы подписали те проекты договора позднее?
— Ну что вы, разве могли мы, интернационалисты, пойти на такой сговор против других народов! — ответил твердо Молотов.
Кривил душой старый политик! Стенограмма, бесстрастно отражающая содержание разговора, не подтверждает его слов. Молотов не дал согласия на вступление в пакт, но и не отверг напрочь это предложение. Риббентроп в конце той беседы еще раз напомнил о германском предложении “сотрудничать в деле ликвидации Британской империи”.
Он сказал:
— Как ясно заявил фюрер, интересы Советского Союза и Германии требуют, чтобы партнеры стояли не друг против друга, а спина к спине с тем, чтобы поддержать друг друга в своих устремлениях. В сравнении с этими большими и главными вопросами все остальные являются абсолютно незначительными и будут автоматически урегулированы сразу же после того, как будет достигнута общая договоренность.
В заключение он хотел бы напомнить господину Молотову, что последний должен ответить ему на вопрос, привлекает ли Советский Союз в принципе идея получения выхода к Индийскому океану.
В своем ответе Молотов указал, что немцы считают войну с Англией уже выигранной. Поэтому, если, как было сказано по другому поводу, Германия ведет войну против Англии не на жизнь, а на смерть, ему не остается ничего иного, как предположить, что Германия ведет борьбу “на жизнь”, а Англия — “на смерть”. Он вполне одобряет идею о сотрудничестве с той оговоркой, что стороны должны прийти к полному взаимопониманию. Эта мысль уже была выражена в письме Сталина. Разграничение сфер влияния также должно быть продумано. По данному вопросу, однако, он, Молотов, не может в настоящее время занять определенную позицию, так как не знает, каково мнение Сталина и других его друзей в Москве. Однако он должен заявить, что все эти великие вопросы завтрашнего дня не могут быть отделены от вопросов сегодняшнего дня и от проблемы выполнения существующих соглашений. Прежде чем приступить к решению новых задач, нужно закончить то, что уже было начато. Беседы, которые он, Молотов, имел в Берлине, без сомнения, были очень полезны. И он считал бы уместным, чтобы поднятые вопросы в дальнейшем обсуждались через дипломатические каналы посланиями обеих сторон.
Молотов, как видим, оставлял за нашей страной право и обсуждать и, возможно, участвовать в осуществлении глобальных агрессивных замыслов, предусмотренных секретным протоколом.
О любопытном эпизоде, подтверждающем это мнение, рассказал Бережков:
“— После заключительной встречи Гитлер шел с Молотовым по анфиладам имперской канцелярии к выходу. Я следовал вплотную за ними, чтобы переводить беседу, носившую общий характер. Остальная свита оставалась на почтительном расстоянии. Перед тем как попрощаться с советским гостем, Гитлер сказал:
— Я считаю Сталина выдающейся исторической личностью. Да и сам я рассчитываю войти в историю. Поэтому естественно, чтобы два таких политических деятеля, как мы, лично встретились. Я прошу вас, господин Молотов, передать господину Сталину мои приветы и мое предложение о такой встрече в недалеком будущем...
Молотов поблагодарил и пообещал передать это Сталину”.
Теперь уже ясно, что предложение о встрече было рассчитано на дезориентацию Сталина.
Дух дальнейшего сотрудничества с Берлином проявился и в сделанном Молотовым на сессии Верховного Совета заявлении: “Мы всегда были того мнения, что сильная Германия является необходимым условием прочного мира в Европе... Германия находится в положении государства, стремящегося к скорейшему окончанию войны и миру, а Англия и Франция стоят за продолжение войны”.
- Предыдущая
- 79/129
- Следующая
