Генералиссимус. Книга 1 - Карпов Владимир Васильевич - Страница 32

• Предыдущая
• 32/129
• Следующая

Каролина Васильевна Тиль, наша экономка, утром всегда будила маму, спавшую в своей комнате. Отец ложился у себя в кабинете или в маленькой комнатке с телефоном, возле столовой. Он и в ту ночь спал там, поздно возвратясь с того самого праздничного банкета, с которого мама вернулась раньше.

Комнаты эти были далеко от служебных помещений, надо было идти туда коридорчиком мимо наших детских. А из столовой комната, где спал наш отец, была влево; а в мамину комнату из столовой надо было пройти вправо и еще этим коридорчиком. Комната ее выходила окнами в Александровский сад, к Троицким воротам.

...Каролина Васильевна рано утром, как всегда, приготовила завтрак в кухне и пошла будить маму. Трясясь от страха, она прибежала к нам в детскую и позвала с собой няню, — она ничего не могла говорить. Они пошли вместе. Мама лежала вся в крови возле своей кровати; в руке был маленький пистолет “Вальтер”, привезенный ей когда-то Павлушей из Берлина. Звук его выстрела был слишком слабый, чтобы его могли услышать в доме. Она уже была холодной. Две женщины, изнемогая от страха, что сейчас может войти отец, положили тело на постель, привели его в порядок. Потом, теряясь, не зная, что делать, побежали звонить тем, кто был для них существеннее, — начальнику охраны, Авелю Софроновичу Ену-кидзе, Полине Семеновне Молотовой, близкой маминой подруге.

Вскоре все прибежали. Отец все спал в своей комнатушке, слева от столовой. Пришли В. М. Молотов, К. Е. Ворошилов, все были потрясены и не могли поверить...

Наконец, и отец вышел в столовую. “Иосиф, Нади больше нет с нами”, — сказали ему.

Так мне рассказывала моя няня. Я верю ей больше, чем кому-либо другому. Во-первых, потому, что она была человеком абсолютно бесхитростным. Во-вторых, потому, что этот ее рассказ был исповедью предо мной, а простая женщина, настоящая христианка не может лгать в этом никогда...”

Почему Светлана так педалирует на то, что рассказ няни — сущая правда? Что она, христианка, не может лгать?

Дело в том, что после самоубийства Аллилуевой враги Сталина (как и позже, после гибели Кирова) распускали слухи с целью скомпрометировать Сталина, они нашептывали, будто Сталин сам убил жену, потому что она разошлась с ним в политических взглядах. Эта ложь по сей день порой выплескивается в “демократических” СМИ.

Светлана полностью опровергает эти наветы:

“...Отец был потрясен случившимся. Он был потрясен потому, что он не понимал: за что? Почему ему нанесли такой ужасный удар в спину? Он был слишком умен, чтобы не понять, что самоубийца всегда думает “наказать” кого-то — “вот, мол”, “на, вот тебе”, “ты будешь знать!” Это он понял, но не мог осознать — почему? За что его так наказали?

И он спрашивал окружающих: разве он был невнимателен? Разве он не любил и не уважал ее как жену, как человека? Неужели так важно, что он не мог пойти с ней лишний раз в театр? Неужели это важно?

Первые дни он был потрясен. Он говорил, что ему самому не хочется больше жить. (Это говорила мне вдова дяди Павлу-ши, которая вместе с Анной Сергеевной оставалась первые дни у нас в доме день и ночь). Отца боялись оставить одного, в таком он был состоянии. Временами на него находила какая-то злоба, ярость. Это объяснялось тем, что мама оставила ему письмо.

Очевидно, она написала его ночью. Я никогда, разумеется, его не видела. Его, наверное, тут же уничтожили, но оно было, об этом мне говорили те, кто его видел. Оно было ужасным. Оно было полно обвинений и упреков. Это было не просто личное письмо; это было письмо отчасти политическое. И, прочитав его, отец мог думать, что мама только для видимости была рядом с ним, а на самом деле шла где-то рядом с оппозицией тех лет. (Троцкисты и здесь сделали свое гнусное дело! — В. К.).

Он был потрясен этим и разгневан, и когда пришел прощаться на гражданскую панихиду, то, подойдя на минуту к гробу, вдруг оттолкнул его от себя руками и, повернувшись, ушел прочь. И на похороны он не пошел...”

Эти строки Светлана Сталина писала уже взрослой женщиной, пройдя через многие сложности собственной жизни, она имеет все основания высказывать оценочные суждения и делать определенные выводы.

В ее книге мы находим полную эволюцию личности матери: влюбленная в Сталина семнадцатилетняя гимназистка, боевая подруга на фронте, единомышленник, революционерка-большевичка, верная жена, мать двоих детей, скромная, постоянно думающая о том, как бы не скомпрометировать Сталина какими-то претензиями на материальные блага (мебель, быт в квартире — самые простейшие, в Промакадемию ездила на трамвае).

Все шло, как и полагается в дружной семье. Но начинает проявляться влияние извне. Троцкистское окружение в Про-макадемиии повседневно, мало-помалу (они умеют это делать) сначала зарождает сомнения относительно позиции мужа, потом — симпатии к своим позициям и, наконец, полное согласие с оппозиционерами.

Вспомните строки Светланы о “страшном письме”, о том, что “самоубийца всегда думает “наказать” кого-то: “вот, мол”, “на тебе”, это “ужасный удар в спину”.

Соглашаясь со Светланой, что это “удар в спину”, хочется спросить — чей удар? Кто его нанес?

Надежда Сергеевна, как утверждает дочь, “любила его (мужа) со всей силой цельной натуры однолюба, как ни восставал ее разум, сердце было покорено однажды, раз и навсегда. К тому же она была хорошей семьянинкой. Для нее слишком много значили муж, дом, дети, ее собственный долг перед ними”.

Оппозиционеры снова пытались придать самоубийству политический смысл, ссылаясь на последнее письмо Аллилуевой. Только политический смысл в этом поступке был совсем не тот, который им хотелось навязать народу.

Мне кажется, нет надобности делать какие-то предположения, ответ очевиден, он на поверхности: оппозиционеры-сионисты были большие мастера влиять на психику, на взгляды, на поведение человека, плести интриги. Наверняка, это была хорошо ими подготовленная, отрежиссирован-ная, именно политическая акция. Они нанесли удар в спину Сталину рукой любимого человека — Надежды Сергеевны Аллилуевой. В этом и заключался главный политический смысл содеянного.

Как ни тяжел был этот удар, Сталин выстоял. Но, наверное, сделал глубокую зарубку в своей цепкой памяти и, когда пришло время, напомнил некоторым “невиновным жертвам террора” и эту свою боль.

Это произошло 1 декабря 1934 года в Ленинграде. Существуют две версии. Первая — бытовая: якобы Сергей Миронович ухаживал за женой Николаева Мильдой Драуле, и Николаев убил Кирова из ревности. Убийца и сам в начале следствия придерживался именно этого. Вторая версия — политическая, а точнее, полностью политизированная: Сталин организовал убийство Кирова, опасаясь его как конкурента на пост Генерального секретаря партии. Киров был хорошим организатором и оратором, он пользовался большим авторитетом. Якобы при выборах руководящих органов партии на XVII съезде за Кирова проголосовало столько же, сколько за Сталина, ходили разговоры, что надо бы заменить его на Кирова. И вот Сталин организовал это черное дело — убрал соперника.

Обе эти версии вымышленные. Первая сочинена подлинными организаторами политической акции — оппозиционерами, чтобы скрыть настоящие причины преступления и отвести подозрения от действительных убийц. Вторая версия имела целью скомпрометировать Сталина и отстранить его от власти. Это выдает настоящих организаторов убийства, которые уже много лет добивались замены Сталина у руля государства своим лидером. Обвинение Сталина не подтверждается ни здравой логикой, ни фактами, ни документами, ни показаниями подсудимых, а является полностью вымышленной политической провокацией противников Сталина.

Но именно эта версия, взятая на вооружение и Хрущевым на XX съезде, все еще бытует и всячески муссируется до настоящего времени.

Существует подлинная, неопровержимая третья версия, старательно упрятанная оппозиционерами и скрываемая их последователями — современными “демократами”. Ничего не надо искать, нет никаких тайн, все на поверхности. Организаторы и исполнители убийства сами на следствии и публично на открытом судебном процессе признались: “Да, мы убили Кирова!” Не нужно ничего искать, кого-то разоблачать.

• Предыдущая
• 32/129
• Следующая