Горько-сладкие шестнадцать - Каргман Дж. - Страница 27

• Предыдущая
• 27/33
• Следующая

Я свирепо уселась за стол. Родители переглянулись, слегка приподняв брови. Думают, я не заметила! Надо им показать, как я зла!

– Знаете что, мама и папа, это вы во всем виноваты! – заявила я, ударяя об стол стаканом с молоком.

– То есть? – удивилась мама.

– Закинули меня, маленькую рыбку, в бассейн с акулами!

– Бассейн с акулами – это Тейт?

– Да.

Родители снова переглянулись. На их лицах читалось: «Мы настолько умнее ее!» Захотелось их убить. Родители вздохнули.

– Детка, ты злишься не на тех, на кого нужно, – попробовала успокоить меня мама. – Ты же знаешь, как важна для тебя эта школа. Там прекрасное образование, и тебе нужны отличные отметки.

– И потом, вы с Уитни много лет были лучшими подругами, – сказал папа. – Сейчас у вас временные разногласия, но скоро вы снова подружитесь.

– Ой, не знаю, не знаю. – Я скрестила руки на груди. – Даже не помню, за что она мне нравилась. Уитни – испорченная эгоистка. Ничего хорошего в ней нет.

– Уитни? Да ну что ты! – уговаривала меня мама. – Вы так хорошо общались в детстве, устраивали для нас с папой представления, вместе спортом занимались. Такие милашки!

Уитни, о которой говорила мама, сильно отличалась от теперешней Уитни. Да, в детстве нам было хорошо вместе. В первом классе мы с Уит забивались в угол гостиной и рисовали лошадей – соревновались с другими девочками. Лошадей выходило очень много, и в результате куратор младших классов запретил их рисовать. А в третьем классе миссис Палмер, учительница, специально отпускала нас домой пораньше, чтобы мы успели посмотреть сериал (мыльные оперы снимают для детей – мы не пропускали ни одной серии). В пятом классе мы часами репетировали «Макарену», а в шестом три недели готовили собственный мюзикл: писали сценарий, ставили танцы, придумывали музыку. Я могу продолжать до бесконечности, но... той Уитни больше нет. Тогда деньги, личные самолеты, загородные клубы ничего для нас не значили. Тогда, но не сейчас. Пропасть между нами росла, а я думала, что богатство не испортит Уит. Как я ошибалась!

– Уитни изменилась. – Я вдруг поняла, как испортилась подруга. – Сейчас она – копия своей мамы.

– У Уит просто трудный период. Она думает только о вечеринке. Но она снова станет прежней. Подумай, ведь ты за что-то ее любила?

Я уже забыла, за что ее любила. Когда кто-то критиковал Уит, я всегда была на ее стороне, говорила, что, хоть она и кажется высокомерной и самовлюбленной, на самом деле бывшая подруга просто слишком не уверена в себе. Ее подавляет мать: называет толстой, горбатой... И твердит Уит об этом постоянно. Для миссис Блейк важно то, что снаружи, а не то, что внутри. Поэтому-то Уит сейчас так переживает из-за вечеринки. Но после кошмарного поступка подруги как я могу и дальше ее защищать? Папа как будто прочел мои мысли:

– Лор, понимаю, мои слова вряд ли тебя успокоят. Но все же скажу. Когда-нибудь все закончится, и вы с Уитни снова станете лучшими подругами.

– Не станем, – отрезала я.

– А по-моему, станете. Слишком хорошо вам было вместе, – сказала мама, выкладывая на тарелку фасоль. – Кстати, а как Софи?

– Она такая же, как Уит. Кто ее защищал перед Уитни и остальными? Я. Все говорили, что Софи – пустышка, а я доказывала, что нет. Что у нее доброе сердце. Кто привел Софи в нашу компанию? Я. А она все перевернула с ног на голову. Во всем я виновата!

– Нет, ты просто дружелюбная, вот и все. – Папа взял меня за руку. – Это очень хорошо.

– Наверное. Но дружелюбие вышло мне боком. Я хотела, чтобы Уит и Софи подружились, потому что они очень похожи: за масками скрываются люди, с которыми приятно и интересно общаться. Так вот. Оказалось, что Уит и Софи слишком похожи: обе мелочные и ограниченные.

Родители поняли, что я сейчас расплачусь, поэтому сидели молча с сочувствующим видом и гладили мне руку. Больше всего злило, что Уит и Софи считают, что я их использовала. Они думают, раз у меня нет денег, я непременно мечтаю о красивой одежде и путешествиях. Но я выросла в небогатой семье и привыкла к своему материальному положению. Да, Уитни всегда с удовольствием давала мне одежду, но я не собиралась жить за чужой счет и даже начала сама шить вещи. Да, я ездила с Уит на Карибское море, и не один раз, но на каждую такую поездку приходилось десять других, от которых я отказывалась. И у Уитни не было ни малейшего права заявлять, что я дружу с кем выгодно.

– Думаешь, тебя предали... – прочла мои мысли мама.

– Просто... – Я расплакалась.

Родители прижали меня к себе.

– У меня нет таких денег и красивых вещей, и с этим очень сложно жить, – сказала я, когда успокоилась. – Раньше деньги не играли никакой роли, потому что мы были друзьями. А сейчас я – изгой. Из-за моего социального положения. Получается: «Иногда мы не прочь с тобой пообщаться, но в любой момент можем послать куда подальше». И мне ужасно одиноко! А еще стыдно. Стыдно, что я думаю о таких глупостях перед экзаменом по математике!

– Лора, ты не одинока, – сказал папа. – Трудно быть одной, плохо, когда с тобой никто не общается, но, поверь, все утрясется. Все будет хорошо.

Я с трудом сдерживала слезы.

– Спасибо...

– И потом, у тебя есть мы с папой. Можешь дружить с нами, – ласково сказала мама, убирая мне волосы с лица.

Мы еще раз обнялись, и я пошла к себе. Надеюсь, все уладится. Но куда деть злость, обиду, одиночество и стыд? Вряд ли они исчезнут сами по себе. Мое состояние напоминало болезнь: жар и, кажется, ты никогда не поправишься. Наверно, нужно просто собрать волю в кулак и постараться жить дальше.

Как легко быть незаметной! Даже страшно становится. Я настроилась на учебный лад и на следующий день решила готовиться к экзаменам и постараться ни с кем не встречаться, что оказалось довольно-таки просто. Я тихо занималась своими делами и не попадалась никому на глаза. Пару раз, правда, видела Софи и Уитни с их новыми подругами, но они не обращали на меня внимания. Совру, если скажу, что отнеслась к их появлению спокойно. Сердце забилось быстрее.

В библиотеке я услышала, как две девятиклассницы обсуждают моих бывших подруг. Из их разговора я поняла, что Софи в столовой подложила Уитни на стул шоколадный пудинг. Уитни уселась на свое место, вляпалась, встала и обнаружила на попе коричневое пятно. Кошмар! По дороге в туалет Уитни подошла к ухмыляющейся Софи и сказала: «Тебе конец!»

Жуть. Я ужасно нервничала из-за всех этих угроз, глупых шуток и из-за моей контрольной по алгебре (которую проводили специально для отличников). До нее остается всего час, а я, вместо того чтобы готовиться, слушаю про чужие ссоры.

– И... все! – объявил мистер Кастер. – Отложили карандаши.

Атмосфера у нас в школе не самая лучшая, но помешать мне хорошо написать итоговую работу она не смогла. Пусть я изгой, зато учусь хорошо. Я радостно сдала контрольную и пошла домой. Ура!!! Каникулы! Но тут вспомнила: каникулы каникулами, но Рождественский бал никто не отменял.

Мы с Уитни ждали этого бала много лет. И вот до него осталось всего несколько дней, а мы не разговариваем. Никуда идти не хотелось, но билеты я еще в октябре купила за бешеные деньги (родители подарили заранее на день рождения). Так что отступать было некуда. Мы с Уит мечтали, как вместе сделаем прически, маникюр и педикюр, заранее выберем наряды. Увы, одеваться мне пришлось в одиночку.

Месяц назад я увидела на Мэдисон-авеню одно платье и тут же решила, что сошью себе похожее: белое, длинное, на тонких лямках, простое, но очень элегантное и красивое. И поскольку своей шикарной вечеринки у меня не будет, я задумала надеть его на Рождественский бал. Несколько недель я делала выкройку, кроила и шила. А когда наконец надела свое творение, просияла. Платье оказалось красивей, чем я думала. Мама помогла просунуть пуговицы в петли (сделала сама очень аккуратно, никаких молний!), я поцеловала родителей и отправилась на бал.

• Предыдущая
• 27/33
• Следующая