Тень Эндера - Кард Орсон Скотт - Страница 42
- Предыдущая
- 42/109
- Следующая
В этот вечер Боб вообще предпочел бы отказаться от кормежки, поэтому он раздал почти всю свою еду и вернул чистый поднос задолго до того, как поели остальные. Пусть диетологи что-нибудь и заподозрят, ему все равно нужно время, чтобы побыть одному в казарме.
Проектировщики станции поместили вентиляционные отверстия для оттока воздуха из помещений над дверьми, ведущими в коридор. Поэтому, если рассуждать логически, втекающий воздух должен проникать в комнату через вентиляционное отверстие в нижней части противоположной стены, то есть там, где стоят свободные койки. Поскольку такого отверстия не видно, значит, оно расположено прямо под одной из нижних коек. Боб не мог искать его, когда в казарме полно детей, так как никто не должен знать, что он почему-то интересуется вентиляцией. Теперь же, когда он оказался в казарме один, то немедленно улегся на пол и уже через несколько мгновений стал мудрить с вентиляционной решеткой. Она вынулась легко. Боб попытался вставить ее обратно, производя при этом как можно меньше шума. Это оказалось невозможно. Шума было предостаточно. Придется оставить ее лежать на полу. Он положил решетку рядом с отверстием, но так, чтобы не задеть за нее в темноте. Потом, чтобы полностью обезопасить себя, вытащил решетку из-под койки и засунул ее под другую, стоявшую напротив.
Сделав это, Боб занялся своими обычными делами.
Итак, отложим до ночи, то есть до того времени, когда спокойное дыхание скажет, что все ребята уже спят.
Боб, подобно большинству мальчишек, спал нагишом, а потому его комбинезон не мог выдать его передвижений. Курсантам было приказано, выходя в туалет ночью, обертывать бедра полотенцем. Боб вполне логично решил, что полотенца также могут отслеживаться. Поэтому, когда Боб соскользнул на пол, он снял с вешалки полотенце, обернул его вокруг талии и только после этого направился к двери казармы.
Ничего особенного. Путешествия в туалет после того, как гасят свет, разрешены, они даже поощряются. Боб уже несколько раз за те ночи, что провел в Боевой школе, выходил в туалет. Все как обычно. И вообще хорошая мысль — отправиться в свое первое путешествие с пустым мочевым пузырем.
Когда он вернулся, то все, что мог бы заметить случайный бодрствующий, — это что мальчик с полотенцем на бедрах вернулся из туалета и направляется к своей койке.
Только на этот раз Боб прошел мимо своей койки, бросил за нее полотенце, потом опустился на пол и скользнул под соседнюю. Если бы кто-то, проснувшись, заметил, что Боба и его полотенца нет, он решил бы, что Боб в туалете.
Пролезть в вентиляцию и на этот раз было делом не менее болезненным, чем в прошлый, но Боб сразу почувствовал, что упражнения не пропали зря. Он протиснулся в воздуховод и стал двигаться дальше крайне осторожно, стараясь избежать шума и не оцарапать кожу о металлические выступы. Ни к чему ему раны, которые потом придется объяснять.
Извиваясь ужом во тьме воздуховода, Бобу все время приходилось держать в уме общий план станции. Слабенький свет, проникавший в вентиляционную систему из каждой спальни, почти ничего не освещал, но зато давал возможность видеть расположение вентиляционных решеток. Впрочем, положение других казарм на той же палубе было не так уж и важно. Бобу нужно было либо подняться выше, либо опуститься ниже своей палубы, чтобы попасть туда, где жили учителя. Поскольку Даймек всегда приходил к ним чуть-чуть запыхавшимся, Боб сделал вывод, что его палуба лежит ниже и Даймеку приходится карабкаться по трапу, а не скользить вниз по шесту.
Тем не менее у Боба не было желания сразу спускаться вниз. Ему надо было сперва выяснить, а сможет ли он потом подняться наверх, не попадет ли в ловушку, из которой нет выхода.
Так что когда Боб наконец миновал три спальни и добрался до вертикальной шахты, он первым делом попытался ощупать ее, желая определить, насколько она «свободнее» горизонтального штрека. Шахта оказалась заметно просторнее — Боб не смог дотянуться до ее дальней стенки. Зато боковые стенки сближались почти так же, как и в горизонтальном воздуховоде. Это было хорошо. Если не особо напрягаться — чтобы тело не стало скользким от пота, — можно было дюйм за дюймом подниматься вверх в распоре. Кроме того, в вертикальной шахте можно было смотреть прямо перед собой, а не отворачивать голову вбок.
Спуск оказался даже труднее подъема, потому что, начав скользить, было очень трудно остановиться. А ведь Боб знал, что чем ниже ты спускаешься, тем более тяжелым становится твое тело. Кроме того, ему все время приходилось ощупывать стену, чтобы не пропустить следующий горизонтальный воздуховод.
Впрочем, долго отыскивать его на ощупь не пришлось. Боб увидел этот ход, так как в обоих направлениях он был хорошо освещен. У учителей не существовало столь жестких ограничений в пользовании электричеством, как у курсантов. Да и квартиры их были меньше, а вентиляционные отверстия располагались чаще, так что в воздуховод проникало немало света.
В первой комнате какой-то учитель еще не спал, а что-то набирал на компьютере. Плохо было то, что Боб, глядя сквозь вентиляционную решетку, сделанную на уровне пола, не мог видеть изображения на мониторе.
И так будет во всех комнатах. Такие вентиляционные ходы Бобу не годились. Надо было добираться до вытяжной части вентиляционной системы.
Обратно в вертикальную шахту. Сквозняк шел сверху, что означало — ему надо лезть наверх, если он хочет перейти из системы воздухоснабжения в систему воздухозабора. Боб надеялся, что пересечение систем произойдет до того, как он доберется до вентиляторов, и что, несмотря на темноту, он это пересечение обнаружит.
Руководствуясь направлением воздушного потока и становясь все легче и легче, Боб, миновав семь палуб, наконец достиг более широкого хода, отмеченного светящейся полоской.
Вентиляторы ревели тут куда громче, но Боб их пока не видел.
Не важно. Хоть бы из этого горячего сквозняка выбраться.
Дверь между обеими системами была хорошо обозначена.
Вполне возможно, что она была оборудована какой-нибудь сигнализацией, которая срабатывает, когда дверь открывают.
Впрочем, Боб в этом сомневался.
Такая вещь была бы уместна в домах Роттердама как защита от грабителей. Но на космических станциях взломщики вряд ли являются важной проблемой. Эта дверь могла иметь сигнал тревоги, только если подобными устройствами снабжались все двери станции. Впрочем, это он скоро установит.
Боб открыл дверь, проник в слабо освещенное пространство и закрыл дверь за собой.
Здесь можно было лучше понять структуру станции — бимсы, участки листовой обшивки. За этими изогнутыми листами металла лежал суровый ледяной космос. Ощущался холод, что казалось все же гораздо приятнее, нежели сухой жаркий ветер.
Камеры подогрева, вероятно, находились где-то поблизости, но их изоляция — отличная, хотя строители и не посчитали нужным закачивать сюда подогретый воздух, рассчитывая, что некоторое количество тепла все же будет проникать сюда прямо сквозь стены. Такого холода Боб не помнил со времен Роттердама…, но если учесть ту жалкую одежонку, в которой он появлялся на зимних улицах Роттердама, да ветры, дувшие с Северного моря, то, можно сказать, тут почти тепло. Боб даже рассердился на себя, что так избаловался и даже слабенькая прохлада его тревожит. И все равно от дрожи не мог удержаться. Ведь в Роттердаме он все же не ходил голышом.
Следуя за током воздуха, Боб взобрался по железной лесенке для ремонтников к вентиляторам, нашел тот, который отсасывал воздух изнутри станции, и стал спускаться по воздуховоду вниз. Легко нашел вторую дверь и вошел в главную вертикальную шахту.
Поскольку воздух в вытяжной системе не находился под давлением, ходы тут были заметно шире. Кроме того, здесь происходила фильтрация воздуха. Он очищался от грязи и пыли и достигал камер подогрева совершенно свежим и чистым. Все это требовало полной доступности системы для ремонтников.
- Предыдущая
- 42/109
- Следующая
