Тень Эндера - Кард Орсон Скотт - Страница 104

• Предыдущая
• 104/109
• Следующая

Любые соображения…

— Эта штука — «Маленький Доктор»… Почему Эндер не применял ее уже так давно?

— Неприятель многое узнал об этом изобретении, и теперь они держат свои корабли на таком расстоянии друг от друга, что цепная реакция не возникает. Необходима определенная критическая масса, чтобы она пошла. Сейчас это изобретение…, балласт. Бесполезный груз.

— Было бы хорошо, если бы вы рассказали мне несколько раньше о том, как действует это оружие.

— Есть люди, которые не хотят посвящать тебя ни в какие секреты, Боб. Ты обладаешь способностью из каждого шматка информации делать выводы в десять раз более важные, нежели нам хотелось бы. Поэтому есть люди, которые не желают давать тебе даже самые скромные информационные объедки.

— Понятно. Полковник Графф, вы же знаете, что мне известно — эти сражения реальны. Мейзер Ракхейм вовсе не имитирует их. Когда мы теряем корабль, гибнут реально существующие люди.

Графф отвернулся.

— И среди них есть люди, которых Мейзер Ракхейм знал лично?

Графф еле заметно кивнул.

— Вы не думаете, что Эндер в какой-то степени способен улавливать ощущения Мейзера? Я его не знаю, может быть, он действительно каменный, но мне кажется, что когда он после сражения делает с Эндером разбор операции, он невольно…, в общем, его боль передается Эндеру. Дело в том, что Эндер после разбора становится куда более усталым, чем был до него.

Возможно, он еще не полностью понимает, что происходит на самом деле, но он ощущает это на каком-то очень глубоком подсознательном уровне как нечто жуткое и болезненное. Он чувствует, что Мейзер Ракхейм по-настоящему страдает от каждой сделанной Эндером ошибки.

— Ты что, умудрился каким-то образом проникнуть в комнату Эндера?

— Нет, я просто вслушиваюсь в Эндера. Я не ошибся в отношении Мейзера?

Графф отрицательно качнул головой.

— Полковник Графф, вы просто не поняли, а остальные, видимо, забыли, что в последнем сражении в Боевой школе Эндер передал командование своей армией мне. Стратегия тут была ни при чем. Он просто вышел из игры. Ему все обрыдло. Он забастовал. Вы этого не поняли, так как тут же выпустили его из Школы. История с Бонзо прикончила его. Я думаю, что боль и отвращение Ракхейма приводят к тому же самому. Я думаю, что если Эндер разумом, может быть, еще и не понимает, что убивает людей, то он это ощущает подсознанием и оно сжигает ему сердце.

Графф бросил на него острый взгляд.

— Я знаю, что Бонзо умер. Я видел его. Я встречался со смертью еще раньше, как вам известно. Нельзя встать и уйти на прогулку, если у вас носовые хрящи вбиты прямо в мозг, а еще вы потеряли два галлона крови. Вы не сказали Эндеру, что Бонзо убит, но вы дурак, если полагаете, что он этого не знает. И благодаря Мейзеру он чувствует, что с каждым нашим потерянным кораблем гибнут хорошие люди. И груз этого знания губит его.

— Ты гораздо более проницательный человек, чем тебя считают многие, Боб, — сказал Графф.

— Знаю… У меня же холодный нечеловеческий ум, да? — Боб горько рассмеялся. — Раз я генетически изменен, значит, я чужак, верно? Вроде жукера?

Графф покраснел.

— Никто тебе этого не говорил.

— Вы хотите сказать, что вы не говорили мне такого в глаза? Словами — не говорили. Но вы, видимо, не можете усвоить, что иногда людям необходимо говорить правду или просто просить их сделать то-то и то-то, а не хитростью заманивать их в ловушки.

— Не думаешь ли ты, что Эндеру надо сказать, будто эта игра не что иное, как реальность?

— Нет! Вы что — обезумели? Если на него так сильно действует подсознание, то что же произойдет, если он узнает истину! Да он тут же окаменеет.

— А ты не окаменеешь. Верно? Ты будешь спокойно командовать и в следующем сражении.

— До вас все еще не доходит, полковник Графф, что я не каменею только потому, что это не мой бой. Я всего лишь на подхвате. Я помогаю. Я свободен. Это игра Эндера.

Ожил имитатор Боба.

— Время, — сказал Графф. — Удачи тебе.

— Полковник Графф, Эндер может опять забастовать. Он может вообще уйти прочь. Он может сдаться. Он, в конце концов, может сказать себе, что это всего лишь вшивая игра, от которой меня воротит, и мне наплевать, что они со мной сделают, но я с ней покончу. Такое желание в нем сидит крепко. Оно приходит, когда все кругом представляется несправедливым и бессмысленным.

— А что, если я пообещаю ему, что это будет последнее сражение?

Боб надел наушники и спросил:

— А это правда?

Графф кивнул.

— Так. Что ж…, хотя я не думаю, что это даст эффект.

Кроме того, он же ученик Мейзера, не правда ли?

— Это понятно. Но сам Мейзер хотел сказать ему, что это его последний экзамен.

— Мейзер сейчас учитель Эндера, — задумчиво проговорил Боб. — Значит, со мной остались вы? С нежеланным ребенком?

Графф заполыхал от стыда.

— Это верно, — сказал он. — Я действительно не хотел тебя. Раз уж ты знаешь так много.

Хоть Боб все это знал, но слова полковника снова ранили его.

— Но, Боб, — сказал Графф, — все дело в том, что я был не прав. — Он положил руку на плечо Боба, сжал его и вышел из комнаты.

Боб включил дисплей. Он был последним командиром флотилии, который сделал это.

— Вы готовы? — Голос Эндера.

— Все готовы, — ответил Боб. — А ты немного опоздал сегодня, верно?

— Извини, — сказал Эндер. — Заспался.

Засмеялись все, кроме Боба.

Эндер заставил их проделать какие-то маневры, чтобы разогреться. А потом пришел час битвы. Дисплей очистился.

Боб ждал. Тревога жгла его сердце.

На дисплее появился неприятель.

Его флот прикрывал планету, которая сверкала в самом Центре дисплея. Битвы вблизи планет случались и раньше, но в прошлые разы планеты жукеров располагались где-то в стороне, их можно было видеть на самом краю поля дисплея — вражеский флот всегда стремился увести от них корабли землян.

На этот раз все было иначе. Никаких попыток увести врага подальше в сторону. Совершенно невероятное скопление кораблей жукеров, которое даже и вообразить было невозможно.

Корабли соблюдали между собой достаточно большие промежутки. Многие тысячи кораблей, образующих странные, непредсказуемо меняющиеся, пересекающиеся полосы, которые вместе создавали как бы облако смерти, обволакивающее планету, сияющую в центре этого шарообразного скопления непрерывно движущихся кораблей.

Это их центральный мир, подумал Боб. Он чуть было не произнес это вслух, но вовремя заставил себя сдержаться. Ведь для всех — это всего лишь имитация защиты жукерами их родной планеты.

У них было много времени, чтобы подготовиться к нашему появлению здесь. Предыдущие сражения — просто пустяки в сравнении с этим. Муравьеподобные могут позволить себе потерять любое количество особей, им это безразлично. Значение имеет лишь королева-матка. Как та, которую уничтожил Мейзер Ракхейм во время Второго Нашествия. И они ни разу больше не подвергали своих маток опасности. Во всяком случае, во всех предыдущих сражениях это было так. Ни разу до этого боя.

Вот почему они так кишат, так роятся. Где-то здесь королева-матка.

Но где же она?

Она на поверхности планеты, подумал Боб. Их идея состоит в том, чтобы задержать нас и ни в коем случае не допустить прорыва к планете, к ее поверхности.

Значит, именно туда мы и должны прорываться. «Маленький Доктор» нуждается в массе, чтобы начать действовать.

Планета имеет массу. Все очень просто.

За исключением того, что ничтожно маленький флот землян никакими способами не сможет прорваться сквозь вихрь крутящихся вражеских флотилий, чтобы оказаться вблизи планеты и задействовать «Маленького Доктора». Ибо если и существует в истории военной науки хоть один верный вывод, то он таков: иногда случается, что одна из воюющих сторон так могуча и непобедима, что единственным приемлемым решением для другой стороны является упорядоченное, но немедленное отступление, дабы сохранить силы для будущих сражений.

• Предыдущая
• 104/109
• Следующая