Краснокожий пророк - Кард Орсон Скотт - Страница 20

• Предыдущая
• 20/79
• Следующая

— Мне так кажется, в настоящий момент он куда больше нуждается в добром ужине. Писания лучше усваиваются на сытый желудок, не правда ли?

Троуэр рассмеялся:

— Сомневаюсь, Армор, что об этом говорится где-нибудь в Библии, но думаю, вы абсолютно правы.

Армор упер руки в бока и снова повернулся к Лолла-Воссики:

— Ну, так ты идешь или нет?

— Думаю, да, — сказал Лолла-Воссики.

Живот Лолла-Воссики был набит доверху, но то была еда белого человека — мягкая, безликая, пережаренная, — поэтому внутри него все бурчало. Троуэр без устали рассказывал всякие странные истории. И все они говорили о первородном грехе и искуплении. Один раз, подумав, что наконец-то в них разобрался, Лолла-Воссики воскликнул:

— Что за глупый бог! Из-за него люди не успевают родиться, а уже должны гореть в адском пламени. Почему он злится? Он же сам виноват!

Но Троуэр только расстроился и заговорил еще быстрее, поэтому Лолла-Воссики решил больше не делиться с ним своими мыслями.

По мере того как Троуэр говорил, черный шум все усиливался и усиливался. Кончается действие виски? Что-то быстро огненная вода покинула его тело. Но стоило Троуэру выйти облегчиться, как черный шум внезапно успокоился. Очень необычно — прежде Лолла-Воссики не замечал, что тот или иной человек способен влиять на черный шум.

Хотя, может, это происходит потому, что он находится там, где живет зверь сновидения. Он знал, именно здесь зверь и живет — куда ни глянь, всюду разливалось белое сияние, поэтому он не видел, куда нужно идти. Так что не следует удивляться мостам, которые смягчают черный шум, и белому священнику, в присутствии которого шум усиливается. Не следует удивляться Армору, который рисует картинки земли, кормит краснокожих, не продает и не раздает огненную воду.

Пока Троуэр был снаружи, Армор показал Лолла-Воссики карту.

— Это картина земли, раскинувшейся вокруг. На северо-западе находится большое озеро — кикипу зовут его Полной Водой. А вот здесь форт Чикаго — владение французов.

— Французы. Чашка виски за скальп белого человека.

— Да, цена именно такова, — кивнул Армор. — Но местные краснокожие не охотятся за скальпами. Они честно торгуют со мной, а я честно торгую с ними, мы не ходим отстреливать краснокожих, а они не убивают ради награды белых людей. Понимаешь? Когда тебя одолеет жажда, вспомни вот о чем. Четыре года назад сюда забрел пьяница краснокожий из племени вийо и убил маленького мальчика, сына датских переселенцев, заблудившегося в лесу. Думаешь, с ним расправились бледнолицые? Ничего подобного, ты и сам должен знать, что белый человек ни в жизнь не выследит краснокожего в этих лесах, тем более обычный фермер. Нет, спустя два часа, как пропал мальчик, убийцу отыскали шони и оттива. И думаешь, этого краснокожего наказал какой-нибудь бледнолицый? Ничего подобного, краснокожие поймали этого вийо и спросили: «Хочешь показать свою смелость?», — а когда он ответил «да», они целых шесть часов пытали его, прежде чем убить.

— Добрая смерть, — сказал Лолла-Воссики.

— Добрая? Не сказал бы, — хмыкнул Армор.

— Краснокожий ради виски убивает белого мальчика, я никогда не позволю ему показывать храбрость, он умрет — вжик! Вот так, как гремучая змея, не мужчина.

— Должен отметить, что у вас, краснокожих, очень странные понятия о смерти, — удивился Армор. — Ты хочешь сказать, что, пытая кого-нибудь до смерти, вы оказываете услугу?

— Не кого-нибудь. Врага. Ловишь врага, он показывает храбрость, прежде чем умирает, а потом его дух летит домой. Рассказывает матери и сестрам, что он умер как настоящий мужчина, тогда они поют песни и оплакивают его. Если он умер несмело, его дух падает на землю, ты наступаешь и давишь его, он никогда не вернется домой, никто не запомнит его имени.

— Хорошо, что Троуэр направился в отхожее место, иначе, услышав подобное учение, он наверняка бы намочил штаны. — Армор, неожиданно нахмурившись, взглянул на Лолла-Воссики. — Так ты говоришь, они оказали честь этому краснокожему, который убил маленького мальчика?

— Очень плохо убивать маленького мальчика. Но, может, краснокожий знает, поклонение виски дает жажду, сводит с ума. Это не то что убить человека ради его дома, женщины или земли, как бледнолицые делают все время.

— Должен заметить, чем больше я узнаю о вас, краснокожих, тем больше нахожу в вашем поведении здравого смысла. Надо побольше читать Библию на ночь, чтобы самому не превратиться в краснокожего.

Лолла-Воссики долго смеялся.

— Что я такого смешного сказал?

— Многие краснокожие становятся белыми и потом умирают. Но никогда белый человек не становился краснокожим. Я должен рассказать эту историю, все будут смеяться.

— Зато ваше чувство юмора я никогда не понимал и, боюсь, не пойму. — Армор постучал по карте. — А вот где находимся мы, в низовьях Типпи-Каноэ, где она вливается в Воббскую реку. Эти пятнышки — фермы белого человека. А эти кружки — деревни краснокожих. Вот здесь живут шони, здесь виннебаго. Видишь?

— Бледнолицый Убийца Гаррисон говорит краснокожим, ты делаешь изображение земли, чтобы потом найти наши деревни. И убить там всех, так он говорит.

— В принципе ничего иного я от него и не ожидал. Значит, ты слышал обо мне еще до того, как пришел сюда, да? Надеюсь, ты не веришь его вракам?

— О нет. Никто не верит Бледнолицему Убийце Гаррисону.

— Приятно слышать.

— Никто не верит белому человеку. Все ложь.

— Я никогда не лгу. Никогда. Гаррисон мечтает стать губернатором и пойдет ради этого на любую ложь.

— Он говорит, ты тоже хочешь быть губернатором.

Здесь Армор несколько помедлил с ответом. Посмотрел на карту. Взглянул на дверь кухни, где мыла посуду его жена.

— М-да, здесь он, пожалуй, не врет. Но в слово «губернатор» я вкладываю несколько иной смысл, нежели он. Я хочу быть губернатором, чтобы все краснокожие и бледнолицые жили в мире друг с другом, вместе обрабатывали землю, ходили в одни и те же школы, пока в один прекрасный день между белым и краснокожим человеком вообще не останется никакого различия. Но Гаррисон, он хочет прогнать всех краснокожих.

«Если ты сделаешь краснокожего похожим на бледнолицего, он уже не будет краснокожим. Гаррисон или Армор — в итоге краснокожих не останется вообще», — подумал Лолла-Воссики, но выражать свои мысли вслух не стал. Он понимал, превратить краснокожих в бледнолицых — это плохо, очень плохо, но убить их всех выпивкой, как это замышлял Гаррисон, или изгнать с родной земли, как это собирался сделать Джексон, — это еще хуже. Гаррисон — очень дурной человек. Армор хотел быть хорошим, только не знал как. Лолла-Воссики понял это, поэтому не стал спорить с Армором.

Армор тем временем продолжал демонстрировать ему карту:

— Вот здесь расположен форт Карфаген, он нарисован квадратиком, потому что это город. Нас я тоже изобразил квадратиком, хоть мы еще не стали настоящим городом. Мы зовем наше поселение Церковь Вигора в честь той церкви, которую мы строим.

— Церковь — здание. Почему Вигор?

— А, первые поселенцы здесь, те, которые проложили дорогу и построили мосты, — семья Миллеров. Они живут за церковью, ближе к лесу, дальше по дороге. По сути дела, моя жена приходится им старшей дочерью. Они назвали это местечко Вигором в честь старшего сына, которого тоже звали Вигор. Он утонул в реке Хатрак, неподалеку от Сасквахеннии, когда они добирались сюда. Поэтому они и назвали это поселение в честь него.

— Твоя жена очень красивая, — похвалил Лолла-Воссики.

Несколько секунд Армор слова вымолвить не мог — так он был удивлен. Его жена Элеанора, находящаяся в задней комнате, где они ужинали, должно быть, услышала слова Лолла-Воссики, потому что внезапно появилась в дверном проеме.

— Меня еще никто не называл красивой, — тихо произнесла она.

Лолла-Воссики был ошеломлен. Большинство белых женщин обладали узкими лицами, бледной, болезненной кожей, а скул у них не было вообще. Элеанора же была смуглая, широколицая, с высокими скулами.

• Предыдущая
• 20/79
• Следующая