Капитолий - Кард Орсон Скотт - Страница 19

• Предыдущая
• 19/35
• Следующая

Прошли годы с тех пор, как Герман перестал беспокоиться за положение внутри Италии.

И только когда в Англии началась революция, Герман обратил внимание на деятельность Дуна во внутренних делах империи. Дун издал целый ряд бессмысленных законов и обложил население большими налогами, резко обозначив грань между богатыми и бедными, сильными и слабыми.

Мало того, он начал проводить политику угнетения национальных меньшинств, заставляя все без исключения народы учить итальянский, в результате чего компьютер выдал неизбежную картину — народное негодование, мелкие бунты и, наконец, революция.

Что делает этот Дун? Он же не может не видеть, к чему приводят его действия. Наверняка он понимает, что делает что-то не так. Любой другой человек давно бы уяснил, что эта игра не его класса, и продал Италию, пока не поздно.

Наверняка…

— Грей, — произнес Герман, набрав номер, — этот Дун…

Он умственно отсталый?

— Если и так, то это наиболее охраняемая тайна на всем Капитолии.

— Он таких глупостей наделал, я глазам своим не верю.

Такое впечатление, что он полный дурак. Он все делает не правильно. Все делает наоборот, будто назло. Это вообще обычная манера его поведения?

— Дун из пустоты умудрился создать гигантскую финансовую империю. На Капитолии с ним никто не сравнится, а ведь он достиг совершеннолетия всего одиннадцать лет назад, — ответил Грей. — То, что он творит с Италией, для него абсолютно нехарактерно.

— А это означает, что либо он ведет игру не сам, либо…

— Нет, играет он сам, это закон, и компьютер подтверждает его выполнение…

— Либо он намеренно ведет игру к проигрышу.

Даже по телефону было слышно, как Грей пожал плечами.

— Но зачем ему это?

— Я хочу встретиться с ним.

— Он не согласится.

— На нейтральной территории, там, где никто из нас не сможет продемонстрировать свою силу.

— Герман, ты не знаешь этого человека. Если ты не контролируешь эту территорию, значит, ее контролирует он — или будет контролировать к тому времени, как встреча состоится. Нейтральной территории быть не может.

— Я хочу встретиться с ним, Грей. Хочу выяснить, что он творит с моей империей.

И Герман вернулся к дисплею смотреть, как революция в Англии выжигается каленым железом. Каленым-то каленым, но не до конца. Компьютер показывал, что по Уэльсу и Шотландии до сих пор бродят вооруженные отряды восставших, а в Лондоне, Манчестере и Ливерпуле заседают подпольщики. Дун, должно быть, тоже это видел. Но решил не обращать внимания. Проигнорировал он и то, что в Германии набирает силу еще одно революционное движение, что разбойники грабят фермеров в Месопотамии, а в Сибирь проникает Китай.

Осел.

Ткань умело сотканной империи начала расползаться.

Телефон послал тихий зуммер во встроенный в подушку гибкий динамик, и Герман проснулся. Не открывая глаз, он буркнул в наволочку:

— Я сплю, пошли все к черту.

— Это Грей.

— Ты уволен, Грей.

— Дун говорит, что согласен встретиться с тобой.

— Пускай мой секретарь назначит встречу.

— А кроме того, он говорит, что встретится с тобой только в том случае, если в течение тридцати минут ты прибудешь на станцию В246.

— Но это же в другом секторе, — завопил Герман.

— Что ж, видно, он не хочет облегчать тебе жизнь.

Герман застонал, выбрался из постели, нацепил костюм не первой свежести, вывалился из квартиры и помчался по коридорам. Было раннее утро, и в это время суток коммуникационные трубы функционировали с перебоями, но Герман таки успел на подземку. Он запрыгнул в трубу и с пересадками добрался до станции В246. Народу здесь было куда меньше, чем в секторе, где жил Герман. На платформе его поджидал молодой человек, ростом чуть выше Германа. Он был один.

— Дун? — уточнил Герман.

— Дедушка? — ответил юноша. Герман непонимающе посмотрел на него. «Дедушка?»

— Этого не может быть.

— Абнер Дун, молоденький жеребенок, родившийся от племенной кобылы Сильвайи, дочери Германа Нубера и Бернисс Хамбол. Замечательное потомство, не правда ли?

Герман не верил своим ушам. После долгих лет холостой жизни он вдруг открыл, что этот юный изверг — его родственник…

— Проклятие, парень, у меня нет семьи. Ты что, вздумал отомстить мне за развод, который состоялся сотню лет назад? Я хорошо заплатил твоей бабке. Если, конечно, ты говоришь правду.

Но Дун только улыбнулся в ответ:

— Вообще-то, дедушка, мне глубоко наплевать как на твою личную жизнь, так и на ваши отношения с моей бабкой. Я ее несколько недолюбливаю, и мы не виделись уже много лет. Она утверждает, что я слишком похож на тебя.

Поэтому когда она выходит из сомека, то даже не пытается меня навестить. А я хожу к ней в гости, чтобы ее позлить.

— Да, в этом деле ты большой специалист.

— Ты нашел давно потерянного внука и сразу пытаешься внести разброд в дружные ряды семьи. Фи, как это отвратительно, провоцировать семейные раздоры!

Дун отвернулся и зашагал прочь. Поскольку об игре они даже словом не перемолвились, у Германа не оставалось выбора, кроме как броситься вдогонку.

— Послушай, мальчик мой, — произнес Герман, подобно собачке семеня за быстро идущим юношей. — Я никак не могу понять, что ты собираешься сотворить с моей игрой. В деньгах ты явно не нуждаешься. Ставки тебя не интересуют, да при такой игре ты ничего и не выиграешь…

Оглянувшись через плечо, Дун улыбнулся, но шаг не сбавил.

— Скорее, это зависит от того, на что я ставлю.

— Ты хочешь сказать, что поставил на свой проигрыш?

Все равно большой прибыли ты не получишь.

— Посмотрим, дедушка. Дело в том, что у меня в руках находятся ставки, сделанные много месяцев назад. А деньги были поставлены на то, что Италия будет уничтожена и бесследно сгинет с лица Европы 1914д в течение двух месяцев со дня твоего пробуждения.

— Бесследно сгинет! — расхохотался Герман. — И не надейся, юноша, я слишком хорошо строил. Даже такой идиот, как ты, не сумеет разрушить построенное мной.

Дун дотронулся до двери, и она скользнула в сторону.

— Заходи, дед.

— Ага, сейчас. Ты что, за дурака меня принимаешь?

— Вообще-то нет, — сказал Дун и оглянулся. Герман также бросил взгляд назад и увидел двух мужчин, возникших позади.

— А эти-то откуда взялись? — тупо спросил Герман.

— Это мои друзья. Они пришли побыть с нами. Я люблю, когда меня окружают друзья.

Вслед за Дуном Герман прошел в квартиру.

Обстановка была весьма невзрачной, сугубо деловой, по простоте эта квартирка смахивала на жилище человека среднего класса. Однако стены были отделаны настоящим деревом — Герман сразу это заметил, — а модель компьютера, полностью занимающего маленькую переднюю, была самой дорогой и самой современной, которую только можно было достать.

— Послушай, дед, — сказал Дун, — ты можешь думать, что хочешь, но я привел тебя сюда потому, что еще питаю к тебе какие-то чувства — несмотря на то что ты показал себя бездарным отцом и ужасным дедом — и не хочу, чтобы ты ненавидел меня.

— Ничего у тебя не выйдет, — ответил Герман. Двое амбалов по-идиотски скалились на него.

— Очевидно, ты несколько поотстал от того, что сейчас творится в мире, — предположил Дун.

— Того, что я знаю, мне хватает.

— Ты положил жизнь и силы на возведение империи в каком-то нереальном мирке, который существует только в компьютере.

— Господи, сынок, ты мне что, проповедуешь?

— Мать всегда хотела, чтобы я стал священником, — вспомнил Дун. — Ей ужасно не хватало отца — то есть тебя, — поэтому она пыталась сотворить себе отца духовного, который бы никогда не оставил ее. Как это ни печально, дед, но в конце концов она обрела приемного отца в лице Господа.

— Черт, а я-то думал, что дочке перейдет хоть толика моего здравого смысла, — раздраженно проговорил Герман.

— Ты и так передал ей куда больше, чем думаешь.

На голоэкране возникла Европа 1914д. Преобладающим цветом на карте был розовый, итальянский.

• Предыдущая
• 19/35
• Следующая