Искупление Христофора Колумба - Кард Орсон Скотт - Страница 79

• Предыдущая
• 79/92
• Следующая

– Он не будет на твоей стороне до тех пор, пока ты не попросишь этих людей простить тебя за то, что думал, что они – дикари. – Она повернулась к нему спиной и ушла к себе в дом.

Еще некоторое время она слышала, как испанцы кричат друг на друга. Некоторые хотели схватить ее и убить на месте, но Кристофоро запретил им это. Разозленный, как и все, он, однако, помнил, что она видела вещи, известные только Богу и ему.

К тому же испанцев было значительно меньше, чем туземцев, а Кристофоро всегда отличался благоразумием. Он исповедовал следующую философию: не начинай битву, если не уверен, что победишь.

Когда испанцы, наконец, отправились восвояси, Дико опять вышла из дома. Нугкуи был разъярен.

– Как ты посмела рассердить этих белых людей? Теперь они подружатся с Гуаканагари и больше никогда к нам не придут.

– Тебе не нужны друзья, которые еще не научились быть человечными, – возразила Дико. – Прежде чем эта история закончится, Гуаканагари очень пожалеет, что подружился с ними. И вот что я тебе скажу: что бы ни случилось, скажи всем, чтобы человеку по имени Колон, их седому вождю, не причинили никакого вреда. Пусть это знают в каждой деревне и в каждом клане: если с Колоном что-нибудь случится, на вас падет проклятье Видящей во Тьме.

Нугкуи сердито посмотрел на нее.

– Не беспокойся, Нугкуи, – сказала Дико. – Я думаю. Колон еще вернется.

– А может быть, я вовсе не хочу, чтобы он возвращался, – возразил Нугкуи. – Может быть, я просто хочу, чтобы и ты, и он – оба ушли из деревни!

Но он прекрасно знал, что остальные жители деревни не допустят, чтобы она ушла.. Дико ничего не ответила, тогда он повернулся и зашагал прочь, в лес. Только дождавшись его ухода, она вернулась в дом, села на циновку, которая служила ей постелью, и тут ее охватила дрожь. Ведь, кажется, все прошло согласно ее плану? Надо было разозлить Кристофоро и одновременно затронуть в его душе струны доброты и человечности. Однако, не раз проигрывая в своем воображении эту встречу, она никогда не предполагала, каким сильным характером обладает этот человек. Она много раз наблюдала за ним, видела, какой властью обладает он над людьми, но только сегодня он впервые посмотрел ей в глаза. И это вызвало в ней такое же смятение, как у любого другого европейца, которому случилось встретиться с ним. Она еще больше стала уважать тех, кто устоял перед его натиском, и прониклась еще большим сочувствием к тем, кто полностью покорился его воле. Даже в глазах Тагири не полыхал такой огонь, как в глазах этого человека. Неудивительно, что Вмешавшиеся выбрали именно его своим орудием. Только бы хватило времени, а там, что бы ни случилось, Кристофоро одержит победу.

Как могла она вообразить, что сможет укротить этого человека и заставить его действовать по ее плану?

Нет, мысленно сказала она себе, нет, я не пытаюсь укротить его. Я только стараюсь показать, как более достойно и справедливо осуществить его мечту. Когда он поймет это, он будет смотреть на меня глазами, полными доброты, а не ярости.

Спуск с горы был долгим, отчасти потому, что некоторые из мужчин явно были склонны выместить свою злость на девушке. Чипе. Кристофоро был погружен в свои мысли, но тем не менее заметил, что Педро изо всех сил старается защитить девушку от как бы случайных толчков и проклятий Араны и Гутьерреса.

– Оставьте ее в покое, – приказал Кристофоро. Педро взглянул на него, да и девушка тоже.

– Она не рабыня, – пояснил Кристофоро. – И не солдат. Она помогает нам по собственной воле, для того чтобы мы рассказали ей о Христе.

– Она – языческая ведьма, как и та, другая! – огрызнулся Арана.

– Вы забываетесь, – сказал Кристофоро. Арана угрюмо склонил голову, признавая тем самым в Кристофоро старшего по рангу.

– Если Пинсон не вернется, нам понадобится помощь туземцев, чтобы построить новое судно. Если бы не эта девушка, нам пришлось бы объясняться с ними знаками, бессвязными звуками и жестами.

– Ваш слуга учит их тарабарщину, – сказал Арана.

– Мой слуга выучил всего десяток-другой слов, – ответил Кристофоро.

– Если с девчонкой что-нибудь и случится, – настаивал Арана, – мы всегда сможем вернуться сюда, забрать с собой эту черную шлюху и заставить ее переводить для нас.

Вскипев от негодования, Чипа вскрикнула:

– Она ни за что вам не подчинится! Арана рассмеялся.

– Когда мы с ней как следует разберемся, она, будь уверена, не будет брыкаться. – Его смех становился все более гнусным и угрожающим. – Ей не помешает знать свое место.

Кристофоро услышал слова Араны, и ему стало неловко. С одной стороны, он был полностью согласен с Араной, но с другой – не мог забыть, что сказала Видящая во Тьме. Пока он не будет смотреть на туземцев как на равных себе…

Он даже содрогнулся при этой мысли. Чтобы эти дикари были равны ему? Если бы Бог считал их равными ему, он бы сделал так, чтобы они родились христианами. Но разве можно отрицать, что Чипа умнее и добрее многих христианских девушек? К тому же, она хочет, чтобы ее научили слову Христову и крестили.

Однако, научи ее, окрести ее, надень на нее красивое платье, а она все равно останется уродливой девочкой с коричневой кожей. С таким же успехом можно одеть платье на обезьяну. Видящая во Тьме отвергает законы природы, считая, что установленный порядок можно переделать. Скорее всего она – последний оплот дьявола в его попытке остановить Коломбо, отвлечь его от возложенной на него миссии. Точно так же, как дьявол околдовал Пинсона, чтобы тот направил “Пинту” назад, в Испанию.

Почти стемнело, когда они вернулись в форт, где разместились лагерем испанцы. Оттуда доносились веселые крики и смех, и Коломбо уже был готов возмутиться отсутствием дисциплины, пока, наконец, не понял, в чем дело. У большого костра стоял, развлекая матросов какими-то байками или шутками, Мартин Алонсо Пинсон. Он вернулся.

Пока Кристофоро пересекал открытую площадку между воротами форта и костром, собравшиеся вокруг Пинсона люди замолчали в ожидании. Пинсон тоже смотрел, как приближается Кристофоро. Когда он оказался достаточно близко, чтобы разговаривать, не повышая голоса, Пинсон пустился в объяснения.

– Главнокомандующий, вы не можете представить себе мой испуг, когда я потерял вас в тумане, надвигавшемся от Кольбы.

Каков лжец, подумал Кристофоро. “Пинта” была все еще хорошо видна, когда туман рассеялся.

– Но потом я подумал, почему бы не заняться разведкой, пока наши корабли временно разлучились? Мы остановились у острова Бабеке, где, по рассказам жителей Кольбы, мы сможем найти золото, но там его не было и в помине. Однако к востоку оттуда, вдоль берега этого острова, золота очень много. За маленький кусок ленты туземцы давали мне куски золота величиной в два пальца, а иногда даже размером с мою руку!

Он поднял свою большую, сильную, мозолистую руку. Кристофоро по-прежнему молчал, хотя теперь он находился всего в полутора метрах от капитана “Пинты”. Нарушил молчание Сеговия, сказавший:

– Вы, конечно, представите полный отчет об этом золоте и внесете его в общую сокровищницу. Пинсон побагровел.

– В чем вы обвиняете меня, Сеговия? – вызывающе спросил он.

Он мог бы обвинить тебя в измене, подумал Кристофоро. И уж, по меньшей мере, в бунте. Почему ты вернулся? Потому что, как и я, не мог выбрать другого, более удачного курса против встречного восточного ветра? Или же потому, что ты понял, что когда вернешься в Испанию без меня, тебе зададут вопросы, на которые ты не сможешь ответить? Поэтому ты – не только вероломный предатель, но и трус, побоявшийся довести дело до конца.

Однако вслух он не сказал ни слова. Гнев Кристофоро, направленный против Пинсона, был столь же оправдан, как и гнев против Видящей во Тьме, но он никак не был связан с миссией, возложенной на него Богом. Королевские чиновники, возможно, и могли разделять отношение Кристофоро к Пинсону, но все матросы смотрели на него, как будто он был Карл Великий или Сид. Если бы Кристофоро сделал из Пинсона врага, он бы утратил власть над экипажем. Сеговия, Арана и Гутьеррес этого не понимали. Они считали, что власть исходит от короля, однако Кристофоро знал, что власть создается послушанием. И здесь, среди этих людей, Пинсон обладал куда большей властью, чем сам король. Поэтому Кристофоро пришлось подавить свой гнев, чтобы использовать Пинсона для достижения своей конечной цели.

• Предыдущая
• 79/92
• Следующая