Бриллианты требуют жертв - Жукова-Гладкова Мария - Страница 6
- Предыдущая
- 6/82
- Следующая
– Я схватил его за шкирку и хотел дать пинка под зад. Он вырвался. Выбежал туда. И я, и Ольга последовали за ним. Гриша продолжал выкрикивать обвинения. Ольга попыталась его успокоить. Потом он решил устроить драку со мной. Бросился ко мне. Ольга попыталась влезть между нами. Он ее оттолкнул. Я крикнул, что сейчас вызову милицию. Он… В общем тут Ольга твердо сказала ему, чтобы он уходил, потому что она никогда с ним не будет. Его лицо исказила ярость, он рявкнул: «Шлюха! Проститутка! Подстилка!» и швырнул ее на рояль. Я бросился к ней. Она… Я не совсем понял, как она ударилась, но тут как-то сразу рухнула на пол. Гриша продолжал что-то орать. А Ольга…
Банкир закрыл лицо руками.
– Я не мог поверить… Не мог… Что вот так… Я думал… она просто упала… Подвернула ногу… Потеряла сознание… Гриша тоже не сразу понял. А когда понял…
Внезапно банкир отнял руки от лица, оно исказилось гневом.
– Да ищите вы эту гниду! Что вы тут сидите, меня допрашиваете? Я ведь сразу вашим сказал, что за ним надо ехать! Я подключу все свои связи, чтобы он заплатил за Ольгину смерть! Это ничтожество… Он… сколько крови он матери своей попортил! Сестре! Мне! Так он еще и убийца!
За год до описываемых событий
У Николя, правнука русских эмигрантов Беловозовых-Шумских, был двоюродный брат. У него тоже имелись российские корни, но семья не могла похвастать легендами, которые передавались из поколения в поколение в семье Беловозовых-Шумских, вернее, теперь – только Шумских. Для французского уха двойная русская фамилия – это уж слишком. Правда, Николя всегда воспринимал себя именно как Беловозов-Шумской. И, как и все представители фамилии до него, жил с мечтой найти пропавшие драгоценности и вернуть оставленные в России богатства.
Идеей загорелся и двоюродный брат, хотя к Беловозовым-Шумским не имел никакого отношения: с ними породнилась его мать, а через нее и он.
Кузен вернулся из Цюриха, где посетил выставку изделий знаменитого ювелира Фаберже, и тут же приехал к Николя.
– Николя, ты должен срочно ехать в Россию! – возбужденно закричал с порога родственник, знавший по-русски всего несколько слов, в отличие от Николя, которого русскому обучали с детства – так было принято в их семье, как и во многих других семьях эмигрантов. Правда, потом, общаясь с соотечественниками из России, они понимали, что говорят по-другому… Но их понимали, они тоже понимали, и этого было достаточно. Не лезть же в лингвистические дебри?
– Как тебе Фаберже? – лениво спросил Николя.
– Жив правнук ювелира! – заорал в ответ двоюродный брат.
– Фаберже?
– Да при чем тут Фаберже?! Не Фаберже, Мильца! Того самого Мильца, который делал кольца и серьги твоей прабабушке! Или прапрабабушке? Те драгоценности, которые остались в Петербурге, когда твои предки оттуда драпали!
– Что?! Правда?! – Николя тут же очнулся. Глаза у него загорелись. – Откуда ты знаешь?
Двоюродный брат поведал Николя о том, что ему удалось услышать на выставке в Цюрихе. Мильц жив. Талант, правда, не тот, что у прадеда и деда, в основном промышляет оценкой. Но много знает. И имеет связи.
– Надо ехать, Николя! Если не наше поколение, то кто же? Тем более Мильц – пожилой человек. Сколько он еще протянет, неизвестно.
Братья решили, что вначале на разведку съездит Николя. Во-первых, он знает русский и ему не придется нанимать переводчика, а в таких делах лишние уши не нужны. Во-вторых, он все-таки прямой потомок Беловозовых-Шумских. В-третьих, он свободный художник и ему не требуется ежедневно ходить на службу, как его брату. Брат же профинансирует поездку. У Николя, как у свободного художника, обычно было худо с деньгами.
Николя стал собираться в путь.
За полгода до описываемых событий
Международный аферист, торговец предметами искусства, немец по национальности Ганс Феллер встречался со своим постоянным клиентом – техасским миллионером, который что только не коллекционировал… Нужно же было куда-то девать деньги.
Техасец Ганса Феллера жутко раздражал – и своим громовым голосом, и манерой размахивать руками, и вечным посасыванием незажженной сигары. Но опять же мани-мани…
На этот раз техасец объявил, что недавно завел русскую любовницу. Из эмигранток последней волны. В постели – зверь! А как готовит! Повара из кухни вытеснила и кудесничала! Повар потом сковородки вылизывал.
В общем, техасский миллионер спросил у милой, что она хочет получить в подарок. В смысле, в следующий раз. И она сказала: какие-нибудь старинные русские драгоценности. Работы известного мастера. Фаберже или кто там еще был. И делал серьги, кольца, браслеты для русских цариц, княгинь, графинь.
– Ты уж расстарайся, Гансик, – сказал техасец, посасывая сигару. Феллер ненавидел, когда его именовали Гансиком, но тут терпел – деньги и постоянный клиент. – А я уж за ценой не постою.
Главное: техасца совершенно не волновала криминальная история получаемого им товара и способ его доставки в США. Наоборот, он мог похвастаться своим приятелям, из какого музея доставлен тот или иной экспонат. И приятели хвастались тем же самым. У Ганса Феллера было много клиентов среди техасских миллионеров.
За сто лет до описываемых событий
Трое русских, наверное, были уверены, что справятся. У них имелось огнестрельное оружие, у десяти китайцев – только знание боевых искусств (о чем русские не подозревали). Хотя должны были бы. Ведь их капитан понял: перед ним не законопослушные граждане. А члены любой банды должны уметь драться. Хорошо уметь – чтобы выжить.
И китайцы могли бы выстоять, если бы… Если бы не сидели в трюме, куда их поместили русские. Хотя китайцы сами хотели покинуть порт незамеченными.
Только Ли Сунь смог улизнуть. Единственный. Пока его товарищи выпрыгивали из трюма и боролись с русскими. Те-то явно не знали, на какую высоту способен прыгнуть человек. И что человек после определенных тренировок может научиться ходить по стене. Китайцы умели.
Ли Сунь прыгнул в воду. И даже успел прихватить с палубы спасательный круг.
Хорошо, что было темно. Русские действовали ночью. Ночью в открытом море. Ли Сунь надеялся только, что они не успели очень далеко отойти от берега и его скоро подберет какое-то рыболовецкое судно. Или хоть какое-нибудь.
А потом он думал, что лучше бы умер на борту корабля. Пить! Как ему хотелось пить! Кругом была вода и под ним была вода, но пить-то ее нельзя! А сверху было солнце. Солнце, которое неумолимо палило, казалось, прожигало его насквозь. Солнце больно било по глазам, если китайцу вдруг приходило в голову поднять веки. И небо было голубое-голубое, без единого облачка. А когда не надо – то идет дождь и над тобой нависают тучи. Хотя что тут бывает, в этих широтах? И почему сейчас не сезон дождей?! Но тогда он мог бы попасть в бурю и точно не выжил бы. А так его окружал спокойный, безмятежный, бескрайний океан. Но неужели мимо не пройдет ни одно рыболовецкое судно? Или какой-нибудь торговый корабль? Еще день – и Ли Сунь умрет от жажды. Он впадет в забытье и никогда больше не очнется. И никто никогда не узнает, что сделали русские.
Нет! Он должен держаться. Должен. Обязан. Но как хочется пить… Пить!..
А потом ему показалось, что он видит удивительный сон. На него лилась вода. Живительная влага. Вода! Он пьет! Да будьте благословенны люди, спасшие его! Да будьте…
Он выжил.
Высокая женщина смотрела очередную передачу Юлии Смирновой. Она вообще часто смотрела «Криминальную хронику» и читала «Невские новости». Следовало быть в курсе происходящих в городе событий. Может, ей представится шанс, которого она давно ждет? Ждать уже надоело.
- Предыдущая
- 6/82
- Следующая
