Все включено: скандал, секс, вино - Жукова-Гладкова Мария - Страница 24

• Предыдущая
• 24/69
• Следующая

– Что вы от меня хотите? – поинтересовалась я у Колобова.

– Знаешь, как меня подмывает ответить?

Я пожала плечами.

– Любви, как говаривал мой любимый герой Остап Бендер. Но на самом деле хочется мне другого, Юленька. Ответов на вопросы.

– А я могу задать один вопрос? – посмотрела я в глаза Колобову.

– Вообще-то вопросы здесь задаю я, – ответил он. – Но понимаю: тебе со своей журналистской натурой не совладать. Валяй!

– Какие у вас отношения с Редькой?

Колобов слегка дернулся. Наверное, он ожидал, что я спрошу что-то про эту загородную базу со здоровым питанием, про старичков-тюремщиков, про предыдущих заключенных… Его, конечно, заинтересовало, почему я, прикованная к шесту, спрашиваю не о своем освобождении, а о Креницком.

– Ответьте, пожалуйста, если не трудно. Потом я отвечу на ваши вопросы.

– От этого будут зависеть твои ответы?

– В некоторой степени.

– Мне нужна правда, только правда и ничего, кроме правды.

– Будет. Только ее ведь можно подавать по-разному, не так ли? – Я хитро прищурилась. – Зачем мне лишние неприятности, если я невольно обижу вашего друга? Или он не друг? Доверенное лицо? Собутыльник? «Шестерка»?

Колобов задумался, потом, подбирая слова, заявил, что не доверяет никому, вообще никому. Жизнь научила. Миром, в котором он живет, мы все живем, правят волчьи законы. А он – вожак стаи и намерен им оставаться.

Вообще-то внешне он напоминал ленивого борова, но никак не поджарого волчару, хотя по духу… Эта база с дедулей и натуральными продуктами все-таки была свидетельством мягкотелости. Или я ошиблась? Может, несговорчивые граждане, попадая сюда, наоборот, понимали, как им повезло иметь дело с Колобовым? И быстрее соглашались на все условия? А потом и зла на Колобова не держали? Понимали, что с ним лучше дружить? И что он человек, а не зверь… Хотя… Я жалела об одном: сразу после возвращения из Выборга не удосужилась выяснить точное место Колобова в питерской иерархии. Сейчас мне это могло бы помочь.

– Павлу Степановичу довелось в свое время пожить у этого шеста, – наконец сказал Колобов со своей фирменной хитрой улыбочкой. – И он быстро все понял.

– Кстати, а почему шест?

– Это ты как журналистка интересуешься?

Я кивнула. Оказалось, Колобов обожает смотреть, как у шеста танцуют девочки, правда, я тут – первая особа женского пола. Но ему хотелось сделать что-то особенное, отличающееся от других мест заточения, – чтобы людям было что вспомнить. И вот однажды, сидя в ночном баре, он и подумал: а почему бы не установить шест? Мужики тогда найдут, о чем помечтать, когда тут будут томиться.

– А дедуля с бабулей откуда взялись?

– Местные. Деревня вымерла. Они остались. Нам помогают. За это имеют прибавку к пенсии. Ну и людям приятнее, когда за ними такие старички ухаживают. Не находишь? Или ты бы предпочла молодых уродов с бычьими шеями?

Я покачала головой. О местонахождении деревни, как я понимала, спрашивать бесполезно: все равно не скажет. Найти же ее в Ленинградской области, как я догадывалась, будет невозможно. Хотя я не исключала, что это может быть и Новгородская, и Псковская область: ведь я же была в отключке, пока меня сюда везли.

Но меня интересовало и место нахождения моей машины, а также сумки с документами и телефоном. Я спросила о них вслух.

– Ну мы же не звери, машина у твоего подъезда стоит, где и обычно, сумка здесь, – развел руками Александр Иванович. – Понимаем: ты – не миллионерша. Я специально выяснил твои гонорары. Юленька, а ты не хочешь случайно на меня работать? Будешь писать, что скажу. Снимать то, что покажу и в нужном мне ракурсе. Платить буду раз в десять больше, чем в вашем холдинге.

Я покачала головой.

– Я так и знал, – сокрушенно покачал головой Колобов. – Репутация дороже денег. Ее сложно заработать, но легко потерять. А умный читатель всегда поймет, что статья или сюжет заказные. А что согласишься написать под заказ?

Я улыбнулась и подтолкнула к Колобову наш прошлогодний номер, сказала, какую страницу открыть.

– Нечто типа рекламы медцентра. Вполне безобидно и деньги неплохие.

Александр Иванович кивнул в задумчивости, помолчал, продолжая о чем-то размышлять, потом все-таки предложил мне приступать к рассказу, ради которого мы, собственно говоря, и встретились.

– Простите, а почему нельзя было поговорить в другой обстановке?

– Ну, Юля, ты же должна понимать…

– Я не понимаю.

И это соответствовало действительности. Или подручные Колобова после знакомства с моими соседями решили пойти на такие кардинальные меры?

– Какие подручные? – искренне удивился Колобов.

– Так разве не ваши ко мне приезжали? По-моему, я узнала того, который сюда вас сопровождал. Хотя и не уверена. Я его только в дверной глазок видела.

– Сейчас много похожих ребят в охране служит, – заметил Александр Иванович, повторяя мои мысли, потом попросил подробно рассказать, кто меня домогался и каким образом.

Я рассказала. Александр Иванович хмыкнул и покачал головой.

– Это точно не ваши были?

– В том-то все и дело, что нет… Но ты ведь – личность в нашем городе известная, не правда ли? Так, Юля, к делу.

– Но почему вы меня сюда привезли?!

– Да потому, что твоего любовника закрыли! Или сам решил закрыться. Думает, наверное, что я до него в Крестах не доберусь! Но я его везде достану. Мне просто было легче тебя взять. И от тебя я скорее получу информацию. Как мне кажется, – опять хитренькая улыбка. – Ты же разумный человек. Зачем зря страдать? Ты что, мазохистка? А деньги я тебе заплачу. Окажу бедной журналистке спонсорскую помощь. Ну, выкладывай, что тебе Татаринов наплел.

У меня тут же возникло два вопроса. Во-первых, за что мне собирается платить Колобов? А во-вторых, то есть это, конечно, во-первых: неужели он считает, что Сергей мог добровольно отправиться в Кресты? Я именно так поняла из колобовской речи. Разве это не Редька устроил? Хотя… Я задумалась.

Сергей мог все сделать сам. Не он первый, не он последний. Люди отправляются немного посидеть, чтобы снять остроту какого-то вопроса. В основном, о взаиморасчетах. Затихорятся, отдохнут от дел, а потом дело так же тихо закроют – за отсутствием состава преступления (за определенную сумму, конечно). После освобождения, кстати, можно в депутаты податься (Серега-то, интересно, не планирует ли подобное?) – это теперь модная в России тенденция: с нар – в народные избранники (а то Серегу-то как раз с работы выгнали).

Колобов как-то странно на меня посмотрел.

– Юля, мне кажется, мы не совсем понимаем друг друга.

– Я вас вообще не понимаю! Поняла одно: вы взяли меня, а не Сергея, потому что он в Крестах, а я на свободе, до меня легче добраться и, поскольку я не мазохистка, я вам скорее все расскажу. Так?

Колобов кивнул.

– Но зачем вам вообще надо было кого-то из нас брать?

– Юля, не надо прикидываться идиоткой. Я знаю, что ты не идиотка.

– Спасибо на добром слове. Но объясните, пожалуйста, о чем речь? Что произошло?

Александр Иванович ответил, что как раз добивается от меня ответа на этот вопрос. Я в недоумении заморгала. Колобов сделал мне комплимент («Какие у тебя яркие, живые глаза, Юля!») и спросил:

– С какой стати вы с Татариновым снова сошлись?

– Мы не сходились, – ответила я.

– Но он всем рассказывал, что у него с тобой любовь! Он понял, что жить не может без тебя! Готов все бросить, только бы снова быть с тобой.

Колобов помолчал немного и добавил, что, будучи лично знакомым с Аллочкой Креницкой, он на месте Сергея тоже посчитал бы меня воплощением всех добродетелей. Ангелом во плоти.

– Александр Иванович, – вздохнула я, – Сергей может рассказывать о своей любви ко мне кому угодно и сколько угодно. Я его назад не пущу, – сказала специально для Колобова, хотя имела совсем другие планы.

– Но ты останавливалась с ним в одном номере в гостинице.

• Предыдущая
• 24/69
• Следующая