Тайны старого Петербурга - Жукова-Гладкова Мария - Страница 72

• Предыдущая
• 72/80
• Следующая

Санкт-Петербург. 27 июля, понедельник

Войдя в прихожую, я увидела свернутую палатку и спальные мешки, сложенные в углу.

– Что это? – обалдела я, глядя на встречавших меня Сережку, кота и соседей.

– Мы решили подготовиться к поездке в Новгородскую область, – пояснила Ольга Николаевна. – Вот запаслись… – Она кивнула на мешки.

Поездка планировалась вчетвером: мы с Сережкой, Ольга Николаевна и Иван Петрович. Палатку и спальные мешки нам во временное пользование предоставил один из постоянных клиентов Ивана Петровича, которому сосед все время что-то чинил. В былые времена хозяин добра любил ходить в походы, но в последние годы от этого дела отошел, а все принадлежности остались.

– У нас и котелок есть, и консервами мы запаслись, – сообщили соседи.

В общем, можно было трогаться в путь хоть сегодня.

Ольга Николаевна не поленилась съездить в библиотеку и покопаться в старых картах и справочниках. В Новгородской губернии имелось три названия, которые могли нас заинтересовать: Малиновка, Брусничное и Ягодное. К нашему счастью, деревни располагались недалеко одна от другой, правда, неизвестно, что от них сейчас осталось. Примерное местоположение старых деревень было отмечено Ольгой Николаевной на современной карте – к сожалению, не такой подробной.

– Лучше бы, конечно, на машине… – вздохнул Иван Петрович. – Может, созвонишься со своим, а?

Я покачала головой.

– Вообще-то и рашидовские могут нас отвезти, – заметила Ольга Николаевна. – Ты только взгляни, Марина, какой они нам тут ремонт сделали в твое отсутствие.

Квартира в самом деле преобразилась. Я уезжала из разрухи, а теперь везде было чистенько, потолки побелены, грязь всю вынесли, полы сверкали.

– Сулейман Расимович все спрашивал, когда ты вернешься, – продолжала Ольга Николаевна. – Мариночка, ты бы подумала…

«Ну опять начинается, – подумала я. – Не успокоятся, пока не выйду замуж». Но вроде бы раньше Ольга Николаевна отстаивала кандидатуру Алика?

– Поедем сами, – твердо заявила я. – Выяснили, на чем?

– На электричке до Малой Вишеры, а оттуда автобусы ходят, – подал голос Иван Петрович.

– Вот так и доберемся, – вынесла я свой вердикт.

Далее я попросила рассказать, как продвигаются поиски кладов в подвале. Иван Петрович и Сережка с грустью махнули руками. Они исследовали все, что могли. Их два помощника, выделенные папой Сулейманом, тоже увлеклись кладоискательством, но совместные поиски успехом не увенчались. Когда металлоискатель реагировал на что-то, залегающее под плитами, их выворачивали, правда, ничего стоящего не нашли, если не считать двух старых монет, но не из ценных металлов. Монеты были оставлены на память Сережке, как самому младшему кладоискателю. Он с гордостью продемонстрировал их мне.

– Буду теперь собирать монеты, – объявил сын.

«Лучше бы, конечно, золотые», – подумала я и вздохнула.

Кладоискатели обследовали не только подвал, но и потайную лестницу, ведущую на пятый этаж. Водили металлоискателем по всем стенам, но также впустую. Правда, обнаружили один любопытный факт: с лестницы имелись выходы на всех этажах дома, только жильцы наверняка не умели ими пользоваться и даже не подозревали об их существовании. На пятом этаже таких выходов было два: один – из ниши, которым воспользовались мы с Сережкой, а второй – из соседней комнаты, правда, там он был заставлен шкафом.

– И зачем все это было нужно деду Лукичеву? – воскликнула я.

– Этого уже не скажет никто, – заметила Ольга Николаевна. – А вообще-то интересно было бы с ним встретиться…

– На небесах встретишься, – заметила старшая Ваучская.

Я подозревала, что на небеса деда Лукичева не пустили, но промолчала, однако насчет того, что мы просто обязаны найти дедову могилу – если она еще сохранилась, – с Ольгой Николаевной была согласна. Никаких кладов мы скорее всего не откопаем, да и поместье Фрола Евстафьевича не найдем, а вот побывать на деревенском кладбище следовало, да и свечку поставить за упокой дедовой души, как и Савватея Митрофановича, мужа Нины Александровны.

Савватеем очень заинтересовался Рашидов, прибывший поздравить меня с возвращением в первый же вечер. При виде палатки и спальных мешков у папы Сулеймана тут же возник вопрос: куда мы еще намыливаемся?

– Да вот решили на природу выехать, – с невинным видом ответила я.

– Порыбачить хочется, – вздохнул Иван Петрович.

– Воздухом свежим подышать, – добавила Ольга Николаевна.

– В палатке пожить, как робинзоны, – пояснил Сережка.

Рашидов тут же заявил, что любые начинания жильцов нашей квартиры вызывают у него одновременно смутную тревогу и любопытство, поскольку во всем, что касается нашей компании, результат непредсказуем. Что мы сможем раскопать, что выяснить, куда сунуть свои носы, во что вляпаться, не может заранее предугадать никто.

– Но ведь если бы не мы, разве кто-то нашел бы потайную лестницу, разве кто-то узнал бы, что в подвале лежали кости невинно убиенного Савватея Митрофановича? – заметила я.

Мы заявили, что французские родственники сестер Ваучских намерены похоронить его по-христиански. Папа Сулейман отдаст им кости?

– Кости отдам, а вот насчет захоронений – это к другому другу вашей квартиры, – усмехнулся папа Сулейман.

– Кстати, как он? – поинтересовалась я.

Папа Сулейман пожал плечами. Местонахождение Раисы Белоусовой до сих пор было неизвестно. Наверняка Могильщик ищет ее сам, чтобы спасти. Может, она залегла в какой-то из его берлог. Но за последнее время Валерий Павлович сильно сдал. Еще бы: дочь выкинула свой последний фортель, превзошедший все ее предыдущие выходки, а за свою жизнь натворила она немало. Отец вытаскивал ее из всех переделок, но вот сможет ли что-то предпринять на этот раз… Если только сумеет спрятать ее от глаз людских. С другой стороны, Райка взаперти сидеть не сможет.

Рашидов несколько раз ездил в больницу к Стрельцову, певшему соловьем. Из международного лагеря досрочно вернулся его сын Саша и каждый день проводил по нескольку часов у постели отца.

– Сулейман Расимович, подумайте о ребенке! – воскликнула я. – Если вы что-то собираетесь…

– Не вмешивайся, куда тебя не просят, Марина, – оборвал он меня.

Но в этом случае не вмешиваться я не могла. Я считала своим долгом заступиться за подростка. Он лишен матери, которая не хочет брать его к себе, нельзя лишать его и отца, если вдруг у Сулеймана Расимовича возникнут такие мысли. Сын за отца не отвечает. А Саша – очень хороший и очень способный мальчик.

– Но яблоко от яблони… Сама знаешь, Марина. – Папа Сулейман помолчал немного. Потом продолжил: – Никто не собирается убирать Стрельцова. То есть я не собираюсь. – Он усмехнулся. – Но заплатить ему придется… Дурак он, ох дурак… Райка использовала его в своих целях…

Я не понимала, чем она его держала. Женя, слабый и безвольный, не мог от нее отвязаться, пока она его не бросила, но Стрельцов-то казался мне всегда совсем другим мужчиной.

– Каждый из них думал, что крутит другим, но в результате проиграли оба – и Стрельцов, и Белоусова. Не только Райка использовала его в своих целях, но и он хотел с ее помощью добиться своего, – снова усмехнулся Рашидов. – За что, кстати, и заплатит. Мне. Я оставляю его, потому что твердо уверен: за одного битого двух небитых дают. Будет теперь у меня отрабатывать свою вину. Он уже начал.

Как сказал Рашидову Стрельцов, очень хорошо знающий, что чистосердечное признание кое-что облегчает, именно у Райки появилась идея выселить отца с мансарды. Товар сгрузили в подвал под «Жар-птицей» – зачем далеко везти? Потом были жертвы стрельбы в тире – мужчина и женщина. Их серьезно ранили, но их можно было бы спасти, однако у Райки появилась идея: устроить пожар в мансарде, заодно избавившись от трупов. Она хотела запутать всех. Взрывчатку к раненым привязал какой-то Райкин человек – специалист по подобным делам. Тела разнесло так, что невозможно было определить, кто это – мужчины или женщины. Я вспомнила, что мы в ту ночь слышали звуки, доносившиеся из мансарды. Нам показалось, что там выпивали.

• Предыдущая
• 72/80
• Следующая