Тайны старого Петербурга - Жукова-Гладкова Мария - Страница 57

• Предыдущая
• 57/80
• Следующая

– Поймали двоих рабов, – ответила я за всех.

Ночь с 10 на 11 июля,

с пятницы на субботу

Иван Петрович, Сережка и я заняли места вокруг стола.

– Тебе что, особое приглашение требуется? – Рашидов сурово посмотрел на молодца в семейных трусах.

Тот поспешно опустился рядом со мной.

Мне было неудобно в резиновых сапогах, да и ноги немного замерзли: все-таки шли по холодной воде. Я повернулась к папе Сулейману боком и стянула сапоги. Потом обратилась к ближайшему бритоголовому типу:

– Отнесите, пожалуйста, их в прихожую, – протянула я сапоги. – И принесите мне мои тапки. Сиреневые на пробковой подошве.

От такой наглости бритоголовый обалдел (хотя говорила я исключительно вежливо и мило ему улыбалась) и вопросительно посмотрел на Рашидова, видимо не представляя, как ему реагировать.

Папа Сулейман одарил меня взглядом (правда, что он выражал, я прочесть не смогла), потом кивнул своему молодцу:

– Если женщина просит…

– И мои тоже захватите, – подал голос Сережка. – Они рядом с мамиными стоят.

Папа Сулейман заметил, что ребенок может и сам сходить. Сережка поднялся и направился к выходу из кухни. У меня все сжалось внутри: а ну как его угораздит вернуться с автоматом?.. Ведь у него оружие, конечно же, отберут, но что потом сделают с нами?..

– Сережа, возьми только тапки! – крикнула я сыну вдогонку.

– Хорошо, мама.

Папа Сулейман внимательно посмотрел на меня и поинтересовался, что еще из подобного арсенала (он кивнул на лежавшее перед ним добро, отобранное у нас с Иваном Петровичем) имеется в нашей квартире. Я неопределенно пожала плечами.

– Не признаетесь добровольно – обыщем ведь квартиру, – заметил Рашидов, невозмутимо отпивая мой кофе из моей чашки.

И тут я взорвалась и выдала ему все, что думаю про его ночное появление в нашей квартире, где он почему-то чувствует себя хозяином, где распивает мой кофе из моей чашки, хотя не получал от меня такого разрешения. Сказала и о том, что он позволяет себе отнимать вещи у честных людей…

Рашидов перебил меня и поинтересовался, не думаю ли я позвонить в милицию, чтобы сдать туда такого нехорошего Сулеймана Расимовича, то есть его.

– А толку? – посмотрела я на Рашидова. – Там у вас все схвачено. В милицию звонить не буду, но, на наше счастье, и другие телефоны имеются.

– Это Могильщик, что ли? Большой друг вашей квартиры? – усмехнулся папа Сулейман. – Ну-ну.

Он помолчал немного и заявил, что все никак не может разобраться, кто же заварил всю эту кашу в его районе. Жили спокойно, а потом началось черт знает что. И жильцы нашей квартиры постоянно оказываются в центре событий – все вертится вокруг нас. Но папа Сулейман любит порядок и умеет его наводить и поддерживать. Наведет он его и в этом случае.

Он никак не мог признать тот факт, что две старушки – божьих одуванчика, хоть и с боевым прошлым, дед, водящий крепкую дружбу с зеленым змием, одиннадцатилетний ребенок и его мама, хоть и многоборка ГТО, могут взяться за передел сфер влияния в районе.

– Да какое нам дело до ваших сфер влияния! – заорали мы все хором.

Но папа Сулейман продолжал говорить, словно и не слышал нас. Он очень долго думал, взвешивал все «за» и «против», анализировал. Мы – я, в частности, – появлялись во всех «горячих» точках. И у него возник естественный вопрос: а на кого я работаю? На кого мы все работаем? И что нам за это обещали?

Рашидов заявил, что не уйдет из нашей квартиры, пока не получит ответы на свои вопросы. Он должен знать, что происходит у него под носом.

Мы молчали, то и дело переглядываясь. Вернулся Сережка со своими тапками, а также с обувью Ивана Петровича. Сын уже зевал во весь рот.

– Марина Сергеевна, вы же педагог! – внезапно воскликнул Сулейман Расимович. – Почему у вас ребенок до сих пор не спит?

– Я на каникулах, – тут же отозвался сын. – А мама не только в школе работает.

– А я ребенка не насилую. Хочет спать – пусть спит, не хочет – пусть бодрствует. Он в состоянии сам решить, когда и что ему делать, тем более на каникулах, – заявила я.

– А почему вы вмешиваетесь не в свое дело, молодой человек? – подала голос Анна Николаевна. Рашидов раскрыл рот, наверное, его давно никто не называл молодым человеком. – Это не ваш ребенок. И Марина как-нибудь обойдется без ваших советов. У нее в любом случае и без вас найдутся советчики.

Рашидов пришел в себя, усмехнулся и спросил у старшей Ваучской, почему же она не скажет своей соседке, что детям в третьем часу ночи следует давно видеть сны.

– У меня дела были, – ответил Сережка вместо бабы Ани.

– Ребенок перед сном дышал свежим воздухом, – сказала Анна Николаевна.

– Вижу, – кивнул Рашидов, оглядывая отобранный у нас арсенал. – Иди спать, Сережа.

Я сделала попытку пойти вместе с сыном – как бы его уложить, но мне не дали этого сделать. Папа Сулейман заявил, что если мой сын достаточно взрослый, чтобы ходить с воровским ножом и сопровождать маму в ее ночных вылазках, то уж читать сказки на ночь ему никак не требуется. Сережка поцеловал меня и ушел.

– Итак, приступим, – сказал Рашидов и взял в руки пистолет с длинным стволом. – Чей? – спросил он.

– Наш, – хором ответили жильцы нашей квартиры.

– Андрюхин, – сказал полуголый молодой человек в трусах.

– Так чей же все-таки? – усмехнулся Рашидов.

Мы не успели ответить: из угла послышался стон – это наконец пришел в себя молодой человек с клеем. Он приподнялся, сел и обвел собравшихся мутным взглядом, – по-моему, парень снова собрался отключиться.

– Дай-ка ему нашатыря, Оля, – повернулась старшая Ваучская к сестре.

– Может, ему чайку лучше? – предложила Ольга Николаевна.

– А мне поесть можно? – робко обратился ко мне сидящий рядом со мной молодец в трусах. – Вы же обещали…

Рашидову, по всей вероятности, очень не нравилось, когда на него не обращают внимания, тем более не отвечают на его вопросы. Он грохнул кулаком по столу – инструменты и пистолеты с ножичками подпрыгнули, а моя любимая чашка с остатками кофе слетела на пол и приказала долго жить.

Тут я уже пошла грудью на Рашидова. Сестры Ваучские также вскочили. Ольга Николаевна первым делом запустила тарелкой в лицо ближайшего от нее телохранителя. Молодой человек в семейных трусах на этот раз, естественно, сражался на нашей стороне, как и его товарищ, мгновенно пришедший в себя и со всей силы саданувший ребром ладони по лодыжке одного из рашидовских телохранителей. Телохранитель взвыл, пошатнулся – и, матерясь, рухнул на Рашидова. Папа Сулейман произнес несколько фраз на родном языке, общий смысл которых был в принципе понятен.

Ольга Николаевна, в свою очередь, не пожалела еще одну тарелку для ближайшего от нее бравого парня. Эх, наверное, нам на выданные Валерием Павловичем средства (или заработанное мной в «Жар-птице») придется закупить посуды. Специально следует тарелки попрочнее выбрать, а то теперь и не знаешь, сколько еще схваток ждет нас на коммунальной кухне. Может, есть такие, что не бьются о пуленепробиваемые лбы?

Тарелка, выбранная Ольгой Николаевной, содержала в себе остатки каши, которую сестры Ваучские ели на ужин. Каша стала растекаться по лицу и плечам врага.

Молодой человек в трусах успел схватить пистолет своего друга (который мы теперь называли «нашим») и, не раздумывая, направил дуло на ближайшего к нему рашидовского телохранителя. Однако выстрелить он не успел: был скручен еще одним противником. Но я тоже не стояла – сплела пальцы замком и что было сил опустила обе руки на затылок одному из парней Рашидова. Правда, он воздействия моей силы не заметил: так, бабочка крылышком коснулась. Дядя Ваня также сцепился с одним из рашидовских молодцев. Но, к сожалению, силы были неравны, хотя сосед очень старался. Не повезло, под рукой не оказалось бутылки; хотя я не уверена, что бутылка помогла бы, – уж слишком прочные головы оказались у наших противников.

• Предыдущая
• 57/80
• Следующая