Одноклассницы на миллион $ - Жукова-Гладкова Мария - Страница 55

• Предыдущая
• 55/76
• Следующая

Но кассета с Эдиком… Вот тоже гад. Как эти «кинолюбители» вышли и на Эдика, и на Верку? Кто они? Кто так хочет ему отомстить? Или просто содрать побольше денег? Но почему выбор пал именно на него? Специально выслеживали? Но опять же почему следили за ним? Может, Эдик его назвал? Мол, есть тут один денежный мужик с тайным грешком?

На Западе это давно уже не грех. Это нормально. Есть любовь мужчины с мужчиной, женщины с женщиной, есть бисексуалы, есть некроманты, есть зоофилы. Гомосексуализм – часть жизни. Но мы не на Западе.

Владимиру Вениаминовичу внезапно захотелось увидеть Эдика. Прямо сейчас. Несмотря ни на что. Может, его вынудили участвовать в съемке с Картушем? Может, он даже не знал, что их снимали? Может, не знает до сих пор, что такая кассета существует? Владимир Вениаминович искал оправданий, но это скорее всего происходило потому, что он опять хотел Эдика. Именно его. С предыдущими не было так хорошо.

Увы, с женщиной он никогда не получал такого удовольствия, как с мужчиной. Он мог жить с женщиной, зачал дочь, которую очень любил, но все равно хотел иметь рядом мужчину… Эдика.

Владимир Вениаминович принял решение.

Сотовый телефон, к сожалению, остался в машине. Автоматы, естественно, не работают, а если и работают, то таксофонной карты у него все равно нет. Это в старые добрые времена можно было за двушку звонить с любого угла. А в свою квартиру никто не пустит – люди боятся.

Картуш поймал машину на проспекте Ветеранов и назвал адрес Эдика. Он поехал к нему без предупреждения.

Эдик определенно ждал кого-то другого – и отпрянул от Владимира Вениаминовича, как от гремучей змеи. Он явно испугался – значит, знал, что их тогда снимали. Вернее, снимали-то в основном Владимира Вениаминовича, лица Эдика на пленке практически не было.

– Они вынудили меня, – бормотал Эдик. – Они заставили. Я не мог отказаться. Они угрожали мне…

Владимир Вениаминович прошел в квартиру и закрыл за собой дверь. Эдик пятился назад к спальне.

При виде его трясущихся рук и полного ужаса лица у Владимира Вениаминовича пропало всякое желание. Теперь он хотел другого: отмщения, он хотел поставить Эдика в то положение, в котором час назад был сам, испугавшись вооруженных чурок, требующих вернуть принадлежащее им. Тогда от страха трясся Владимир Вениаминович. Теперь пришел черед Эдика.

Владимир Вениаминович сделал несколько шагов вперед.

– Не надо, не надо, – лепетал Эдик. – Я не виноват, я не…

Картуш подошел к бывшему любовнику и схватил его за горло.

– Кто они? – спросил он. – Фамилии? Откуда? Телефоны?

– Я… я…

– Говори, сука!

– Леша и Юра, – промямлил Эдик.

– Что еще за Леша и Юра?! – взревел Картуш, который в этот момент был хозяином положения и чувствовал, что контролирует ситуацию.

– Я не знаю фамилий! Я ничего не знаю! Они ворвались сюда, вот как ты сейчас, набросились на меня. Они угрожали, что убьют меня и… еще одного человека. Я не мог им отказать!

– Какого еще человека? – потребовал ответа Владимир Вениаминович.

– Э… э…

– Отвечай!

Эдик молчал. В его глазах стоял ужас.

– Твоего любовника? Да? – кричал Владимир Вениаминович. – Ты спасал свою шкуру, гад, и своего…

Картуш задыхался от злости.

Внезапно в дверь позвонили.

Эдик задрожал еще сильнее. Владимир Вениаминович со всей силы врезал ему в челюсть. Что-то хрустнуло: видимо, сломался зуб. На губах Эдика появилась кровь. Он рухнул спиной на широченную кровать, занимавшую почти всю комнату. Владимир Вениаминович в последний раз с ненавистью посмотрел на него, грязно выругался, пошел к двери и распахнул ее. На лице стоявшего на пороге мужчины вначале появилось удивление, потом страх. Вероятно, черты Владимира Вениаминовича исказились настолько, что испугали бы любого, попавшегося ему на пути.

Картуш схватил вновь прибывшего за грудки, притянул к себе, закрыл за ним дверь. Глаза, полные ужаса, оказались прямо напротив глаз, полных ненависти и злобы. Владимир Вениаминович занес кулак и, как и Эдика, со всей силы ударил вновь прибывшего в челюсть. Тот закричал, застонал, давясь кровью, потом захрипел. Картуш откинул его через весь коридор. Из комнаты выскочил немного пришедший в себя Эдик и бросился к лежащему на полу.

Картуш, не двигаясь, стоял у входной двери.

Теперь злобой наполнились глаза Эдика. Он посмотрел на Картуша и закричал:

– Я тебя ненавижу! Что ты наделал?! Убирайся вон! Я не хочу тебя никогда видеть!

Владимир Вениаминович открыл дверь, в последний раз взглянул на избитую им пару и ушел.

Он поехал к себе домой, а там сорвал всю злость на пьяной, как обычно, Вере. И ему было плевать, работает где-то в квартире видеокамера или нет.

Понедельник, 27 марта

В понедельник Арина вернулась домой в приподнятом настроении. Деньги в Цюрихе! Причем какие деньги! Она даже и мечтать не могла о такой сумме. И Лешенька теперь от нее никуда не денется. Ни в Швейцарию, ни в какую другую страну Арина эмигрировать не собиралась, понимая, что так, как в России, жить она нигде не будет. Здесь она на коне.

Арина считала, что уже вполне может считать себя богатой женщиной. Надо будет посоветоваться с Рупрехтом, как бы получше вложить деньги. Понадежнее. Не нужно ей немыслимых процентов, лучше поменьше, но верных.

Из-за денег можно потерять друга, любимого, разругаться со всем и вся. Деньги правят бал в этом мире. Не зря же существует пословица: хочешь нажить врага – дай кому-нибудь в долг.

Но можно и приобрести.

Теперь, после того как семьсот восемьдесят тысяч «зелеными» упали на ее счет, Арина понимала, что она – свободная женщина. Абсолютно свободная. Она – богата! Конечно, и раньше нельзя было назвать ее бедной, но теперь вообще все изменилось. И она привязала к себе Лешу. Будет теперь плясать под ее дудку.

Правда, Нилов так совсем не думал.

Нилов решил все-таки купить три жалкие гвоздички: для порядка. Надо было немного поублажать старушку – пока денежки не перекочевали на его собственный счет. Который, правда, еще следовало открыть. Но старушка откроет. Нилов пожалел, что в свое время не учил языки. Немецкого в размере средней школы для объяснения в швейцарском банке не хватит. Но Катерина прекрасно знала французский. Она сказала Леше, что в Швейцарии все говорят и на французском, и на немецком. Люди, связанные с международным бизнесом (а банкиры, естественно, связаны), свободно владеют и английским. Часто добавляется и итальянский.

Мало того, что Нилов просто хотел взять Катерину с собой, оказывалось, что она там будет еще и переводчицей. Все проблемы решаются! Только теперь надо быстро смотаться со старушкой в Швейцарию. Хотя Катерина была всего на четыре года младше Арины, он никогда не думал о ней, как о старушке. А вот Арина… Тьфу ты!

Нилов приехал без предупреждения. Просто позвонил в дверь. Ее распахнула сияющая и довольная Арина. Правда, она почему-то не порхала вокруг Алексея, как в субботу вечером. Да, конечно, накормила, налила рюмку, но не сдувала пылинки, как раньше. Алексею это совсем не понравилось.

Он ждал, что она сама заговорит о деле. Но она и не думала упоминать Швейцарию и банковские счета.

– Ну? – наконец не выдержал Нилов.

– Что нукаешь? Не лошадь, не запряг.

Нилову подобный ответ пришелся совсем не по душе.

– Чего-чего? Как ты смеешь…

– А ты как смеешь, Лешенька? Все, милый, попрыгал и успокойся. Теперь я заказываю музыку, так что сиди, котик, и не рыпайся. Делай, что мама скажет. Выпей-ка еще лучше водочки для успокоения нервной системы.

Арина наполнила рюмку и пододвинула ее к Алексею.

– Давай. Залпом. Как лекарство.

Алексей выпил.

– Деньги пришли?

– Ножками по дорожке.

– Пришли или нет?! – заорал Алексей, не на шутку рассердившись.

• Предыдущая
• 55/76
• Следующая