Места без поцелуев - Жукова-Гладкова Мария - Страница 51

• Предыдущая
• 51/67
• Следующая

– Шеф, – подала голос Лена.

Валентин Петрович и Равиль повернулись к ней.

– Тебя домой пора везти, – заявил Туманов. – Сейчас…

– Нет, – перебила Лена. – Вернее, да, но я не об этом.

Туманов с Равилем вопросительно посмотрели на нее.

– А в Святослава-то не эти стреляли, – заявила Лена. – Гастролеры были не от них.

Валентин Петрович с Кильдеевым переглянулись.

– Так, давай подробнее, – велел Туманов.

Лена объяснила им ход своих мыслей и еще раз прокрутила пленку. Москвичи еще только собирались встречаться с Седых. А главным аферистом считали испарившегося в воздухе Альмашинского.

«Посмотреть бы на него надо», – сказал в гостиничном номере начальник службы безопасности «Анналбанка» Третьякову после того, как Руди Лакнер упомянул фамилию Седых среди тех, с кем встречался во время своей первой поездки в Россию.

Ответа пленка не записала, но, может, Семен просто кивнул, ведь жесты фиксирует только видеокамера, а не аудиокассета.

– Не Дмитриев, не москвичи, тогда кто же? – воскликнул Туманов.

Равиль с Леной молчали.

Опять зазвонила трубка Равиля: сотрудники «Анналбанка» сели на «Красную Стрелу».

– Давайте пока все-таки определимся, будем ли мы с ними знакомиться или нет? Тогда, кстати, в Белокаменную придется прокатиться, – сказал наконец Равиль. – Или вы надумали остановиться на Дмитриеве? Или вообще сидим и дальше на своем суку и внимательно следим, чтобы его никто не спилил и не стрельнул в нас из рогатки, незаметно подкравшись? Решать вам, шеф.

– Утро вечера мудренее, – заявил Туманов после короткой паузы. – Я скажу тебе завтра, Равиль. Отвози Лену, ведь ей завтра опять целый день языком молоть с этой иностранщиной. Спокойной ночи, ребята.

– Спокойной ночи.

Лена с Равилем вышли из кабинета Туманова. Валентин Петрович сел в свое любимое кресло и уставился в стену, словно надеялся увидеть на ней ответы на мучившие его вопросы.

Последний ужин со швейцарцами, организованный «Бифпорк Продакшн» в занимаемом фирмой здании, уже подходил к концу.

Во главе стола восседал Окорок, справа от него Лена, переводившая то Константина Павловича, то швейцарцев. Она меньше всего любила работать за столом: тут все говорят вразнобой, перебивают друг друга, с одного конца хотят спросить одно, с другого – другое, успеть бы всем перевести, не то что поесть. В результате переводчик или остается голодным, или все вынуждены его ждать (а тут уже неудобно себя чувствует переводчик и оставляет блюда недоеденными – но что поделаешь: работа такая).

Швейцарцы благодарили за прием, хвалили проект, провозглашали тосты. В этом деле от них не отставал и Романов.

Внезапно дверь приоткрылась, и в зал, где был накрыт стол, заглянул Кильдеев, жестом поманил Окорока. Лена посмотрела на Равиля, но он не встретился с ней глазами. У нее почему-то зародилось нехорошее предчувствие.

Романов извинился перед иностранными гостями и вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Лена продолжала разговаривать со швейцарцами на общие темы, но ей пришлось приложить усилия, чтобы не обнаружить беспокойства: просто так Равиль заходить бы не стал. Но вызвал не ее, а Окорока. Может, опять Куприянов на горизонте нарисовался?

Окорок вернулся с милой улыбкой на устах. Бросил какой-то странный взгляд на Лену (или ей только показалось?) и снова опустился на свое место. Застолье продолжалось, но Лена сразу же поняла, что Романов все убыстряет и убыстряет темп – торопится закончить.

Когда все встали из-за стола, Константин Павлович заявил, что гостей до гостиницы отвезет машина и им следует попрощаться здесь – мол, наша дорогая Леночка тоже остается, она у нас нарасхват.

После того как все пожали друг другу руки и за швейцарцами закрылась дверь, Лена повернулась к Окороку. Она ждала объяснений.

Романов опустил глаза. Он вроде бы собирался что-то сказать, но передумал.

– Константин Павлович! – воскликнула Лена. – Я же не полная идиотка: поняла, что вы их сплавили гораздо раньше, чем собирались. Что случилось?!

Вздохнув, Окорок заявил, чтобы она шла наверх. Там ей все скажут.

– Что скажут?! Да не мучьте вы меня, ради бога!

Окорок молчал.

– Кого убили? – прямо спросила Лена.

– Я не хочу, чтобы ты из моих уст…

Большой человек Окорок в этот момент, наверное, очень жалел, что не родился маленьким и незаметным. Он как бы старался стать меньше. Потом положил свои огромные лапищи на худые Ленины плечи.

– Родиона?.. – в ужасе спросила Лена.

У нее на секунду остановилось сердце.

Константин Павлович удивился. Конечно, не потому, что банкира не могли убить, как раз могли (это же вообще в России одна из самых опасных профессий), а потому что Лена так испугалась за Александрова. Романов понятия не имел об их отношениях, правда, тут же сообразил, что между ними, значит, что-то было.

Окорок покачал головой.

– Славкин труп откуда-то выловили?

Константин Павлович удивился еще больше: он вообще не представлял, какого Славку могла иметь в виду Лена.

– Ну! – закричала Лена.

– Твою тетю, – сообщил Окорок.

– Кого? – не поверила своим ушам Лена. – Тетю Люсю? За что?! Кто мог…

У нее округлились глаза: она не могла поверить услышанному. Тетю Люсю просто не могли убить! Не должны были! Ее не за что убивать! Это такой близкий, такой родной человек… И тут Лену как обухом по голове ударило…

– А Вовчик? – шепотом спросила она, с ужасом глядя на Романова.

– С ним все в порядке. Не волнуйся. Он наверху. У Туманова.

– Он… Как он?

– Его там не было. Тебе все расскажет Равиль. Я не знаю деталей. И тебе нужно ехать…

Лена стояла, словно окаменела.

– Давай я тебя наверх провожу, – предложил Романов. – И, кстати, хлопни-ка коньячку.

Он завел Лену в свой кабинет, вынул из нижнего ящика стола початую бутылку и стакан. Наполнил его до половины и протянул Лене. Она выпила коньяк, как воду. В горле начало жечь, но она не обратила на это жжение никакого внимания и пошатываясь направилась к выходу. Окорок поддержал ее, когда она чуть не упала на лестнице.

Он открыл перед ней дверь тумановского кабинета.

Вовчик сидел в кресле и уплетал пиццу, запивая апельсиновым соком. Равиль стоял у окна и курил. Туманов разговаривал с кем-то по телефону. Больше в комнате никого не было.

Окорок заявил, что пока будет у себя. Если что… С этими словами он скрылся за дверью.

Лена направилась к соседнему с Вовчиком креслу и тяжело опустилась в него. «Он знает или не знает?» – подумала она про сына.

– Мамочка, пиццы хочешь? – спросил Вовчик.

«Не знает…»

По внешнему виду Лены Равиль сразу же понял: Окорок сообщил ей ужасную весть, но она не представляет, в курсе ли Вовчик.

Кильдеев поймал Ленин взгляд и молча покачал головой, кивнув на мальчика.

– Спасибо, сынок, я недавно поела, – ответила Лена.

– Тебе дать чего-нибудь? – предложил Равиль, явно имея в виду что-нибудь крепкое.

Лена покачала головой. С нее достаточно.

– Мам, а почему у тебя телефон выключен? – спросил Вовчик. – Я тебе звонил, звонил, а там все тетенька отвечает, что или у тебя аппарат выключен, или вне зоны обслуживания. Ты вне зоны обслуживания была?

Лена сделала над собой усилие, постаралась улыбнуться и объяснила сыну, что работала на переговорах. Там люди о делах говорили. Она переводила. А если бы в середине важного разговора зазвонил телефон – все бы сбились. Нельзя на работе личные дела обсуждать.

– Понятно, – с серьезным видом кивнул мальчик. – Это как во время обеда. Бабушка все время ругается, если мне друзья звонят. Пока я с ними разговариваю, все остывает, а ей снова подогревать приходится.

Лена кивнула.

«Что же ему сказали? И где он был?»

Вовчик продолжал:

– Хорошо, что у дяди Равиля не был выключен. Я ему позвонил.

Лена в очередной раз похвалила себя за то, что заставила сына выучить наизусть несколько важных телефонных номеров. Дома, у аппарата, лежал подробный список всех, к кому звонить в том или ином случае, но телефоны Равиля и Туманова Вовчик знал на память.

• Предыдущая
• 51/67
• Следующая