Места без поцелуев - Жукова-Гладкова Мария - Страница 28
- Предыдущая
- 28/67
- Следующая
– Мы все понимаем, – кивнул Петерсен. – Ваши пожелания будут переданы нашему руководству и заказчику.
Дивсхолм предложил позвонить в Данию, не откладывая дело в долгий ящик. Туманов пододвинул ему телефонный аппарат.
Руководство «Уффе» обещало незамедлительно связаться с производителем колбас и дать ответ в понедельник.
Участники переговоров пожали друг другу руки. Датская сторона обязалась прислать во вторник составленный их юристами договор. Что устроило обе стороны.
После сытного обеда Туманов пригласил всех в русскую баню. Должны же датские друзья посмотреть, как живут русские люди и как они проводят свой досуг.
В бане об их приезде были предупреждены заранее и уже ждали гостей. Туманов велел приготовить побольше пива и легкую закуску. Уже в бане к компании присоединился и Александров.
– Наш банкир, – представил его Валентин Петрович.
Датчане захмелели быстро, но им мероприятие определенно нравилось. А уж когда прибыли девочки – просто в восторг пришли. Так они нигде не отдыхали. Иногда, правда, вспоминали Китай, но с некоторым раздражением, потому что все хорошо в меру, а там им частенько в гостинице не давали спать: по нескольку раз за ночь звонили и предлагали женщин. Безработица: на каждом месте, где требуется всего один человек (если вообще требуется), работают двое, если не больше, работают за мизерное вознаграждение. На этажах в гостиницах вместо одной девочки (да и не нужна она там) сидят по три. Женщины готовы продавать себя за гроши.
Лена переглянулась со Светой Психологиней и Ритой Пухляшкой. Им тоже пришлось несладко, пока не попали под крылышко к Туманову.
Они рассказали Лене свои истории в минуты отдыха – когда мужчины уже отключились, а девчонки коротали вечер за бутылкой коньяка.
Лене неоднократно доводилось слышать от профессиональных жриц любви (она сталкивалась с ними на различных переговорах), что они думают о своих клиентах. Практически все подчеркивали: самые жестокие, грубые и примитивные – российские клиенты. К счастью, с такими Лене практически никогда работать не приходилось. Хватало иностранцев.
Лена не причисляла себя к породе «ночных бабочек». Постель использовалась ею как одно из средств получения информации, недаром говорят: наиболее опасные шпионки – женщины. Да, ее обучали профессионально обслуживать мужчин, но это не было ее целью. Она стремилась выудить из клиента нужные Туманову сведения – о фирмах, банковских счетах, контактах и связях. Постель для Лены служила самым последним средством, если клиент не кололся. И на нее иностранцы никогда не смотрели как на проститутку. Туманов представлял ее переводчицей, она выполняла именно эту работу, а если и оказывалась в чьей-то постели, то иностранец был абсолютно уверен, что очаровал ее как мужчина. Тем более ни о каких деньгах речь не заходила. Ей, конечно, делали дорогие подарки, от которых она никогда не отказывалась, но это – совсем другое…
Лене нравились некоторые из мужчин, но влюбиться в кого-либо она не могла. Славик постарался… Вовчику, конечно, нужен был отец, хотя бы мужчина, более или менее постоянно бывающий в доме, но никого на эту роль Лена найти не сумела. Вовчик прекрасно относился к Туманову и Равилю, частенько заходившим к Лене, но она не испытывала никаких чувств ни к тому, ни к другому. Да и брак с кем-либо из них исключался.
Филатова знала, что случилось с последней семьей шефа, и знала, что тот решил не заводить новую, чтобы лишить возможных врагов средств давления на него. Валентин Петрович жил лишь своим делом. С первой семьей не общался. Да и едва ли Лена с Тумановым смогли бы жить вместе – начальник и подчиненная прекрасно знали друг другу цену.
С Равилем же брак был невозможен из-за «национального несоответствия». Лена считала, что, по всей вероятности, Кильдеев никогда не женится. Семья запрещала ему вступать в брак с русской, а Равилю всегда нравились только русские девушки. Он очень любил и баловал племянника – сына сестры, сразу же нашел общий язык с Вовчиком и, как считала Лена, мог стать прекрасным отцом, если, конечно, когда-нибудь вступил бы в брак. Но Равиль до сих пор жил с матерью. Ему позволялось приводить женщин в любое время, но только не жениться на них.
Лена не могла сказать, что переступала через себя, когда оказывалась в постели партнеров Туманова или тех, из кого следовало что-то выудить. При определенном стечении обстоятельств – а они обычно обеспечивались: интимная обстановка, неяркий свет, дорогие напитки – ей самой хотелось мужчину, этого требовало молодое тело. К ней не относились как к шлюхе, и вполне можно было сказать, что она ложилась в постель по собственному желанию. Вот только ни разу не возникало глубоких чувств… Возможно, оно и к лучшему?
Рита со Светой признавались Лене: если бы не попали вовремя к Туманову, у них сломалась бы психика. «Это я как специалист говорю», – часто повторяла Психологиня. Обе были в отчаянии, требовались деньги, а как женщине быстро заработать? Рита, как считала Лена, втайне мужчин ненавидела, хоть и ублажала их вполне профессионально. Светка же теперь наслаждалась жизнью и с удовольствием выполняла свои обязанности. Вероятно, призвание…
Святослав Седых полагал, что таково же и Ленино призвание. Она до сих пор помнила их – слова своего первого мужчины, от которого, оскорбленная, ушла, когда он заявил: дети ему не нужны, а если Лена все-таки родит, то помощи от него никакой не дождется.
– Хочу дать тебе один совет на прощание, – сказал он. – Со следующего мужика бери деньги. Много бери. Тебе будут платить. И все время чего-то требуй – получишь. И я до сих пор придерживаюсь мнения, которое высказал тебе после нашего первого… опыта. Ты – проститутка по призванию.
Но так ли это? Она столько всего знает и умеет теперь. Шпионка международного уровня… А почему бы и нет? Как показал последний опыт с Юханссоном, и всевозможные электронные штучки ей под силу, не говоря уже о всевозможных записывающих устройствах, микрофотоаппаратах и прочем. А языки, айкидо, внешность, наконец…
К Лене подсел Александров – его обычная партнерша была занята Петерсеном.
– Ну, как дела? Устала?
– Устала, – кивнула Лена, давно чувствовавшая, что Родион Николаевич имеет на нее виды. – А у тебя как? Деньги крутятся-вертятся, проценты капают, капитал растет?
Родион улыбнулся.
– Растет помаленьку. Иначе зачем работать?
Александров неожиданно поинтересовался, не имела ли Лена каких-либо контактов с Седых после… ну…
– Поняла, Родик. Нет. Последний раз видела его еще до рождения Вовчика. Наверное, Туманов тебе передал, что я очень не хотела бы с ним работать. И вообще встречаться. Если возможно, конечно.
Родион кивнул:
– Видимо, на контакт придется идти мне. Горю желанием пообщаться с бывшим сокурсником. Только мы еще не решили, каким именно образом. И вообще – как он замешан во всю эту историю?
– Послушай, а парни разобрались, чем он сейчас занимается? То, что в «Инвест-Девелопмент», я знаю. Но чем он там заведует?
– Заместитель управляющего. Я сказал бы, что зам по связям, – усмехнулся Александров. – Как раз в его духе.
– М-да… – покачала головой Лена. – Значит, банкирствует помаленьку…
Родион предполагал, что не только помаленьку, а и по-крупному. Большие друзья были с этим Жировецким, как выяснил Равиль. Только запутано все до крайности.
– В смысле?
– Тебе про Куприянова рассказали уже?
Лена кивнула.
Александров считал, что Туманову нужно открыто пойти на переговоры с Дмитриевым. Поставить точки над «i». Валентин думает, что именно Прокофий стоит за всей этой историей – он организатор и вдохновитель. Скорее всего. А вдруг нет? Вдруг его орлы что-то хотели прокрутить за спиной шефа? Седых, Жировецкий и Куприянов – мелкие сошки по сравнению с ним, но ведь могли и не посвятить «папу» в свои планы, чтобы не делиться.
– Послушай, насколько я поняла, Куприянов не был знаком ни с Жировецким, ни с Седых. Или я что-то неправильно поняла?
- Предыдущая
- 28/67
- Следующая
