Таежный гнус - Карасик Аркадий - Страница 54

• Предыдущая
• 54/55
• Следующая

Немолодого сотрудника московского уголовного розыска провели, как мальчишку-детсадовца. Он искал бандитскую шестерку на стройке, среди офицеров отряда, пытался расколоть ротного старшину. Охотно поверил Серафиму, который умело подставил свою ничего не знающую и даже не подозревающую сожительницу.

Настоящий «бурдюк» — только не с вином, со зловонным настоем подлости и предательства.

— За сколько продался, Серафим?

— Дак уж не продешевил, — снова ухмыльнулся толстяк. — Прапорщикова жалованья рази на каши хватает, а я ещё и ветчинки желаю, и новый дом построить для законной супруги задумал… Не понять вам меня, Тарас Викторович, в жизнь не понять!

Говорит, издевается, а сам легонько водит перед лицом Добято дурацким своим арбалетом.

— Мент просит открыть ему, кто нас предупреждает об опасности. Как думаешь, выполнить эту просьбу или умолчать?

— Умолчать, босс, — торопливо прошепелявил Толкунов. — Прошу…

— Трусишь, сявка? В штаны наложил? Я уже дал добро — выполню. Все, мент, очень просто. Батя дает условную телеграмму супруженнице Бурдюка, та дублирует её в отряд. Вот и все.

Действительно, просто, черти бы тебя драли за печенку, ругнулся про себя сыщик. Получает супруженница условленную телеграмму из Москвы: встречайте племянника, вылетает тогда-то. Отбивает любимому супругу такой же текст, либо — заболела, на такое-то число вызвала врача. Естественно, телеграфирует на службу, о любовных шалостях заботливого супруга она, конечно, не знает. Борька доставляет телеграмму на медвежьепадьевскую почту, сестричка Евдокии передает её в отряд. Жирный Толкунов немедля предупреждает босса…

— Как же вы, Тарас Викторович, не разобрались, — подхватил прапорщик, размахивая арбалетом. — А ещё — московский сыскарь…

— Хватит тебе раскланиваться! — зло прикрикнул Гранд. — Веди сюда дамочку.

Серафим скрылся в кухне и через пару минут втолкнул в горницу… Александру. Тарасик про себя охнул, кроме головы, заныло сердце. Как же так, Сашенька, за что тебя?

«Травяная колдунья» со связанными руками и с гордо поднятой головой вовсе не походила на пленницу. Она смотрела не на Гранда и его подельников — на Добято. Губы её шевелились. «Не бойся, милый, не поддавайся, мы — вместе, это — главное!»

— Не знакомы? — издевательски пропел убийца. — Могу представить. ментовская подстилка… Итак, что порешим? — отвернувшись от пленницы, Гранд воткнул вопрошающий взгляд в сыщика. Не посмотрел — именно воткнул! — Повторяю: проведешь к железке — пальцем не трону. Любитесь, размножайтесь… Откажешься — замочим. И тебя, и её. Точно так же, как замочили дерзкого молокососа Кустова, болтливого Чудака, подсматривающего да подслушивающего Тетькина, твоего дружка — грубьяна и хама Парамонова… Как говорится в детективных романах, ожидаю твое решение в течении пяти минут. Извини, больше дать не могу.

Он картинно поднял изящную руку, отодвинул манжету рубашки. Отсчитывая минуты, манерно шевелил губами… Одна… две…

Сразу сдаваться нельзя — заподозрит обман. Понимает, упырь, не так уж легко согласиться на предательство. Тем более, человеку, всю свою сознательную жизнь отдавшему нелегкой службе в уголовном розыске.

— Три… Четыре…

Зловеще улыбаясь, сынок Евдокии снял пистолет с предохранителя, втиснул вороненный ствол в затылок сыщика. Коротконогий приложил лезвие ножа к горлу Александры.

Прапорщик поднял на уровень глаз Тарасика страшное свое оружие.

— Не надо стрелять Федун, — обратился он к Федьке. — Могут услышать. Лучше тихо, аккуратно — стрелочкой…

— Четыре с половиной, — продолжал наслаждаться Убийца, глядя не на часы — на приговоренного к смерти. Наверно, точно так же он смотрел на мучения прокурора Храмцова, на предсмертные судороги его жены. Смотрел и… наслаждался.

— Стоп… Согласен…

В голосе — мастерски изображенные страдания, в меру — мучительная нерешительность. Знал Тарасик, что ежели бы он даже захотел спасти кровожадного маньяка — ничего бы не получилось. Оцепление мигом повязало бы всех, в том числе, проводника. Фотографии Убийцы размножены, они — у всех офицеров и сержантов.

Странно, что этого не знает Гранд. Или притворяется незнающим? Зачем? Какие хитроумные планы сидят в его, охваченной безумием, голове?

— Благодарю за понимание, — поощрительно улыбнулся бандит. — Через пару часов, когда выведешь нас к железке, пожелаю счастья и семейного благополучия. Правильно решил, мант, жизнь дороже любых идей. На место, сявки! — негромко приказал он шестеркам.

Прапорщик опустил арбалет, Федька спрятал пистолет, коротконогий — нож. Все это они сделали с неудовольствием, с ворчанием голодной собаки, из-под носа которой убрали вкусную кость.

— Зря ты так, босс — осмелился возразить Толкунов. — Ведь все равно сыскарь продаст. — Цыц, Бурдюк, не штормуй! Лучше скажи, где твой грузовичок? — Рядом. В кустах.

Так вот она, причина исчезновения особиста — ищет машину! Ну, какой, спрашивается, из Мишки чекист? Другой давно бы уже обо всем догадался, плюнул на транспорт и побежал в избушку «колдуньи»! Ох, до чего же хотелось сыщику увидеть армянско-еврейскую носяру «конкурента»! Ведь он понимает — данное Гранду согласие не означает отмену смертного приговора — только на время откладывает его исполнение.

— Кто за рулем? Ты?

— Что ты, босс! Никогда не рулил и не собираюсь. Славка.

Ага, вот и помощник «клопа» нарисовался — безответный, вспыльчивый водитель. Тогда, во время налета на дороге Федька обменялся понимающими взглядами не с Козелковым, как подумал Добято, — с Толкуновым и Славкой! Теперь все стало на свои места, все проявилось, пора готовиться к смерти. Придется Михаилу произносить погребальную речь.

— Тогда отправляемся. Ноги менту придется развязать, — легко поднялся со стула Гранд. — Тащить его на себе лично я отказываюсь… Только учти, сыскарь вонючий: будете с дамочкой под прицелом. Шаг влево, шаг вправо, лишнее слово солдатам, прочесывающим местность, — мгновенная смерть, — мягко пропел он знакомую по зоне «мелодию». — Вместе вознесемся на небеси. Втроем. Вернее — вшестером.

Коротконогий, посапывая, развязал Добято ноги.

Вышли на веранду. Впереди — Толкунов, за ним — Добято с Александрой, стиснутые с боков пехотинцами. Позади с пистолетом в руке — Гранд. Остановились, огляделись. Ничего подозрительного. Под несильным ветерком шелестит листва, с темного, без единной звездочки, неба опять сыпет мелкий дождь, смешанный с мокрыми, колючими снежинками…

Мишка, где ты?

— Бурдюк, куда спрятал машину?

— Сей момент будет!

Толкунов сбежал по ступеням, нырнул в кусты. Вслед за ним с веранды спустились остальные.

Неожиданно на крыше появилась темная фигура. Никто не заметил её — один Тарасик. Да и то потому, что запрокинул голову, встречая разгоряченным лицом падающие снежинки. Первые в эту зиму и, похоже, последние в его жизни. Спасать подлого маньяка он не собирается.

Михаил!

Прыжок и сбитый с ног Гранд очутился на земле. С двух сторон на бандитов навалились солдаты — невооруженные плотники, бетонщики, арматурщики, разнорабочие. Отчаянно матерясь, ротный старшина Козелков молотил увесистыми кулаками Федьку. Тот успел один единственеый раз выстрелить и ранить Ахметина. Зимин вместе с Борькой-водителем вязали коротконогого. Тот отбивался, что-то скулил о жалости и правах человека.

Все это произошло в считанные мгновения…

Обстановка в горнице изменилась. В полукресле, вместо Добято, восседал Гранд. Руки притянуты к жестким подлокотникам, туловище увязаное веревками и ремнями, напоминет верблюжий тюк.

— Вот теперь — нормалеус, — удовлетворенно оглядев упакованного Убийцу, хвастливо проговорил Борька. — Что бы вы без меня делали, хрен вам… во все места. Хорошо, встретился на дороге с ним, — кивнул он на Михаила, — и понял — чистый фрайер. Без меня ничего не выйдет, бандиты мигом солдатикам яйца вырубят, из мужиков в баб превратят…

• Предыдущая
• 54/55
• Следующая