Стреляющий компромат - Карасик Аркадий - Страница 50

• Предыдущая
• 50/63
• Следующая

— Прежде, чем бросаться в бой, надо разведать силы и средства противника. Ну, что вы представляете по сравнению с десантниками? Обычные зайцы-кролики, хлипкие до невозможности, даже бить противно — болотная жижа, да и только. Унали бы с кем дело имеете — не полезли бы на рожон.

В ответ — угрюмое молчание.

Вечером, расположившись рядом на верхних нарах, друзья тихо обменялись горькими новостями.

— Тебя-то за что? — спросил Юрка. — Сыщик, мент и — вдруг… К тому же, насколько знаю, проштрафившихся ментов в одну камеру с уголовниками не сажают…

— Официальный «диагноз»: нападение на милицию, освобождение преступницы. Все это липа, недоказуемая и примитивная. С воли сообщили: здешний угрозыск встал на уши, требуют освободить меня, угрожают бессрочной забастовкой… Вот до чего дожили, Юрец, смешно сказать! Сыщики объявляют забастовку, пикетируют мэрию грозятся прекратить борьбу с преступностью… А то, что подселили к уркам — надеются, что они научат меня уму-разуму, заставят признаться… А тебя за что?

— Два убийства, укрывательство государственной преступницы, — посмеиваясь, выложил Сергеев свой «диагноз». — Думаю, долго держать не станут — фактов никаких, вмешается прокуратура — приползут с вещичками и извинениями…

— Прокуратура? — презрительно усмехнулся сыщик. — Наивный ты, паря, будто телок в забойном цехе мясокомбината. Не надейся, Серафим не отстанет, настырный типчик. Как увижу сладкую его морду — руки чешутся.

— Серафим? Кто это?

— Своих друзей и врагов положено знать, — менторским тоном выдал Димка очередной «перл». — Майор Паршин Серафим Федотович, приехавший для «встречи» с нами аж из Москвы… Сечешь, телок? Я-то на днях уйду — освободят, а тебе придется продолжить общение с московским посланцем…

— Как Людка?

— В надежном месте. Не девка — кремень. Позавидуншь Валерке… И все же — одна, в незнакомом городе… Поэтому я и тороплюсь покинуть эту приятную компашку, — презрительно кивнул он на храпящих, сопящих, стонущих урок…

Димка в одном ошибся — выпустили их обоих. Освободили по причине недоказанности совершения преступлений.

— Не особо радуйся, Юрец, — пробурчал сыщик, когда друзья покинули следственный изолятор. — С нас теперь глаз не спустят, шагу не дадут шагнуть без присмотра… Собирай шмотки, дружище, и жми к своей Таське. Нелегко ей, бедной, — вздохнул Димка. — Забери из больницы, приголубь, отогрей… Хорошая у тебя жинка, это я тебе говорю, можешь поверить…

Удивительный все же человечище краснодарский сыщик! Все у него хорошие, замечательные, добрые. Иногда даже бандиты. Подловит, к примеру, рэкетира, напялит на него браслеты и приговаривает: хороший же ты парняга, зачем только заделался преступником? Ведь — добрый до глупости, ласковый до тошноты. Пошли, милый, так и быть, посажу в обез"янник, завтра тобой займется наш следователь. Тоже чудный парень.

— А ты куда?

— Как это куда? — удивился глупому, по его мнению, вопросу Димка. — Навещу Валеркину зазнобу и — на службу. У меня завал нераскрытых дел… Иди, Юрец, и не оглядывайся. Понадобишься — дам знать…

Путешествовать по Кубани летом — сплошное удовольствие. Дожди отошли, небо — прозрачная синева, солнце поджаривает. Мощный «Вихрь» в дополнении к естественному течению придает немудренной лодчонке воистину космическую скорость.

Валерка развалился на носу, опустил руку в прохладную речную воду. Пантюша сидит на корме, правит, озабоченно поглядывает на две канистры с горючкой. Вернее, были с горючкой, сейчас одна пуста, вторая ополовинена.

Заправиться — нет проблем: рядом с берегом, на шоссе — разукрашенные заправки. Казалось бы, причаливай, заполняй канистры — дел максимум на полчаса. Но Пантюша выглядывает самую безопасную — поближе к берегу.

Вечером, наконец, решился.

— Ночевка? — забеспокоился Валерка. — Не опасно?

— Опасно, не опасно, — хмуро передразнил его слесарь. — Нужно затариться бензинчиком, без него не поедешь.

Заправка — в сотне метрах от берега. Кроме допотопного «запорожца» и грязного грузовика — ни одной машины. Внимательно огледевшись, парни подхватили канистры и поспешили к вагончику, приспособленному под кассу.

— Сорок литров, — потребовал Пантелей, подавая деньги. — С какой колонки брать?

— Вторая во втором ряду, — невесть чему рассмеялась пухлощекая девица. — Канистры на себе потащите, или попросите подвезти дедка? — кивнула она на «запорожец». — Если порешили просить — поторопитесь, вот-вот отчалит…

Наверно, порешила дать подзаработать знакомому? Ничего предосудительного. Но просить означает обратить на себя внимание, «засветиться». С правилами конспирации и Пантюша, и Валерка знакомы в основном из приключенческой литературы. Но хватило ума не рисковать.

— Мужики здоровые — дотащим.

В это время к заправке подрулил шикарный «опель». Из него выбрались трое парней и направились к пенсионеру. Один — с «фронта», двое зашли с «флангов».

Назревала разборка. Не с беззащитным стариком, похожим по на гоголевского Тараса Бульбу. Из «запорожца» вылез человек среднего возраста с широко расставленными глазами и приметным шрамом, пересекшим лоб. Старик-водитель остался сидеть за рулем — вцепился в него, как омоновец — в автомат, побледнел.

К пассажиру «запорожца» и подошли парни.

— Здорово, фрайер.

— Здравствуйте, коли не шутите.

Похоже, мужик знает, чем грозит ему нежданная встреча. Прижался спиной к машине, одна рука — в кармане брюк, вторая — под накинутой на плечи легкой курткой. Но держится спокойно и уверенно.

— Гони баксы! — потребовал главарь шайки. — Если не хочешь неприятностей — раскошеливайся.

Мужчина недоуменно пожал плечами, сдержанно усмехнулся.

— Откуда им взяться? Не от сырости же? И потом — за какие услуги я должен рассчитываться?

Пантюша поставил на бетонную плиту наполненную канистру, подставил под пистолет вторую. А сам глаз не сводит с парней, прислушивается к сложным переговорам, которые вот-вот перерастут в столкновение.

Валерка тоже насторожился. Оружия у них с Пантелеем нет, голыми руками с такими мордоворотами не справиться. А сделать вид, что ничего не видишь и не слышишь, не позволяет совесть. Она, эта треклятая совесть, имеется у всех без исключения людей, но у одних — атрофированная, превратившаяся в едва прослушиваемый звоночек, у других — овладевшая сознанием, придавившая все другие чувства.

У Пантюши — второй «вариант». Всегда и везде доказывает правоту и милосердие. Как принято выражаться, во всякой бочке затычка. За что и зарабатывает плюхи, ходит с синяками на душе, нередко, — на физиономии.

У Валерки совесть искусственно подавленная, едва слышно «мяукающая». Главное для него — собственная безопасность и собственное благополучие. Вокруг слишком много нищих и страдальцев, всех не облагодетельствуешь. К примеру, мужика со шрамом, которого сейчас ограбят и изобьют.

— Не бери на понт, фрайер. Два часа тому назад видели у тебя целую стопку. Поделись — цел будешь.

Пенсионер поспешил спрятал голову под передней панелью машины, кассирша захлопнула окошко и нырнула под стол. Видимо, оба знакомы с нынешними нравами и приемами, знают, как легко могут пострадать при разборках невинные люди.

Несмотря на далеко не богатырское телосложение, первым открыл боевые действия пассажир. Резкий удар ногой в пах заставил главаря взреветь дурным голосом и обоими руками ухватиться за пострадавшее место. Но «правофланговый» налетчик не растерялся — бросил мужчину со шрамом на капот машины. Ответный удар обоими ногами в грудь. Второй нападающий временно выбыл из строя. Третий вытащил нож…

— Ах, вы, паскуды, нелюди, мать вашу… вдоль и поперек! — заорал Пантюша и, оставив канистры, бросился на выручку. — Я покажу вам разбойничать, стервы!

Валерка подзадержался — стоит ли подвергать себя опасности избиения? — но быстро оправился, подхватил лежащий неподалеку арматурный прут и последовал примеру Пантелея.

• Предыдущая
• 50/63
• Следующая