Похищение королевы - Карасик Аркадий - Страница 9

• Предыдущая
• 9/71
• Следующая

А мне ведь всего сорок, можно сказать, самый мужской расцвет!

И все же я не ощутил малейшего мужского желания. Не только потому, что на мне одет непробиваемый защитный панцырь — партнерша не только крутилась-вертелась, но и… потела. Запах пота забивал ее женское обаяние, вызывал тошноту.

Дед Пахом и баба Феня потихоньку ушли к себе. Понимающе переглянулись и порешили не мешать молодым. Пусть порезвится холостежь, позабавится. Оба они не закольцованы, свободны — никаких проблем не существует. Особенно в наши дни, когда так называемая мораль — нечто вроде коврика для вытирания грязных ног.

Как это так — «незакольцованы»? А как же быть с официальной моей женой, вписанной в паспорт? Живу я с ней или не живу — наши проблемы. Но штампов в нащих паспортах пока никто не убрал.

Кончилась кассета, смолкла музыка. Бедра партнерши недовольно шевельнулись, но рук с моего исцарапанного затылка она не убрала.

— Господи, до чего же было хорошо! — промурлакала она терзая носом мою диафрагму. — Будто в раю побывала… А вы?

Едкий запах пота усилился. Тошнота сделалась нетерпимой. Еще одно полупризнание партнерши и я помчусь в коммунальный туалет.

— Вам понравилось? — наседала Надин, еще сильней втискивая в мои кости «подушки». — Может быть, повторим?

Ну, уж нет, дорогая квашня, повторения не дождешься!

— Время позднее! — максимально сухо проинформировал я. — Пора спать…

Восхитительная грудь опала. Волнующие бедра застыли. Обиженно задрожали второй подбородок и жировые складки на шее. Надин непонимающе распахнула перекрашенные глаза. Подумать только, от нее отказываются! И кто — холостяк! Неужели он не сосучился по женщине?

Видимо, она думала, что танцевальные об"ятия — прелюдия к другим, постельным. Партнер просто обязан сорвать с дамы платье и другие прчиндалы, охраняющие ее невинность, опрокинуть на свою тахту. В целях дальнейшего укрепления мирных и дружественных отношений в нашей коммуналке. Ведь мужчина же он, а не гомик!

Ну, уж, нет, дорогая химикоторгашка, если и изменять супруге, то — с красавицей. Поищи своего «квазимодо». Будь на ее месте красивая женщина, я тоже бы отказался? Скорей всего, нет. Даже с учетом штампа в моем паспорте и Машеньки, оюидающей возвращения сбежавшего супруга.

— Завтра встретимся. — туманно пообещал я в качестве компенсации. — И… поговорим.

Женщина всхлипнула. В меру обиженно, в меру одобрительно. С одной стороны, лучше продолжить успешно начатую беседу прямо сейчас, не откладывая. Старики отправились на покой, никто не помешает. С другой — завтрашнее продолжение можно подготовить, продумать каждое слово и каждое движение. Назначить на вечер. Лучше — позже.

— Завтра еду в институт, потом… есть кой-какие дела…

Какие именно — можно не расшифровывать: торговля косметикой и лекарствами… Впрочем, почему меня должно интересовать времяпровождение толстухи?

— Освободитесь — навестите. Весь день буду работать — кончилось праздничное безделье.

Прозрачный намек на нежелательность предстоящей слишком долгой беседы.

Покинув мою комнату, Надин так хлопнула дверью — посыпалась штукатурка. Хорошо еще — не вывалилась дверная коробка. Наверно, выражать подобным образом свои душевные переживания у нее вошло в привычку. Ну, и пусть себе резвится, подумал я, все равно осенью предстоит делать ремонт. Если, конечно, до осени, не сбегу к Машеньке…

Всю ночь я проработал. Изгнал из сознания злополучные «занозы», решил возвратиться к ним утром.

Действительно, возвратился. Обещание, данное бабе Фене, висело надо мной палаческим топором. Утром, позавтракав, дед Пахом, по обыкновению, бродил по коридору. Считал: после еды нужно двигаться, ибо движение способствует улучшению пищеварения. Баба Феня принялась за мытье посуды.

Пора действовать!

— Пахом Сергеевич, — максимально тихо позвал я. — Загляните, имеется разговор.

Старик опасливо покосился на вход в кухню. Убедившись в отсутствии опасности, вскочил в мою комнату и прикрыл дверь. Даже защелку задвинул.

— Енто самое… что стряслось, Игнатьич?

По натуре сосед — молчун, на добрую сотню вопросов отвечает максимум двумя словами, да еще с солидными паузами между ними. Правда, паузы не пустуют, заполнены непонятными образованиями типа «то-то и оно», «енто самое». А сейчас расщедрился аж на три слова. И почти без пауз.

В качестве приманки на столе — бутылка водки, оставшаяся от вчерашнего банкета селедка и несколько бананов.

Старик выразительно облизнулся, но от стопки отказался. Все понятно: учует жинка запашок спиртного — скандал. Ничего не поделаешь, придется обойтись без выпивки.

— Вы знаете, что баба Феня попросила меня найти вашу внучку?

Кивок: да, знаю.

— Для этого мне необходима ваша помощь.

Повторный кивок: ради Бога, всегда готов. Как юный пионер-ленинец.

— Где живут родителя Верочки?

Явное замешательство. Дедок растерянно щелкает выпадающей вставной челюстью. Лохматые брови занавесили глаза. Изломанные пальцы теребят скатерть.

Ну— же, ну, мысленно поторапливал я собеседника, рожай быстрей, пока не нагрянула бдительная супруга и не уволокла тебя домой. Почему-то мне не хотелось, чтобы баба Феня узнала о моей беседе с ее муженьком.

— Енто самое… зачем? — опасливо поглядев на задвинутую защелку, выдавил старик.

— Зачем да почему — пояснять не стану. Хотите, чтобы я отыскал Верочку — говорите, не хотите — ищите сами. С помощью милиции или экстрасенсов.

Брови поднялись. Из под них глянули зоркие, совсем не старческие глаза. Дед Пахом разразился целым монологом. Достижение!

— Мать Верочки… то-то и оно… значит, наша дочка… живет… в Москве… Енто самое… замужем… Так-то… в третий раз…

Слушать старика — что разгадывать криптограмму. Выдает в час по чайной ложке да и то неполной. С такими добавками — с ума можно сойти.

Но кое-что я все же разгадал.

Лидия Пахомовна развелась с первым мужем, когда дочке исполнилось пять лет. Развелась не из-за несхожести характеров либо разных темпераментов — сошлась с другим мужиком. Тот потребовал от подруги любыми путями избавиться от малолетней дочери. Избавиться и — все тут. Каким образом — женская проблема.

Проблема разрешилась на удивление легко. Старики охотно забрали внучку. Под твердое обещание: пройдет время, супруг успокоится, тогда Верочка возвратится к матери

Увы, супруг не успокоился. Мало того, на свет божий появился сын. Возвращение дочки отложили на неопределенный срок. Может быть — полгода, может — пятилетку.

Вскоре Лидия Пахомовна расплевалась и со вторым мужем. В третий раз попыталась создать семью.

Верочка стала никому не нужной, кроме престарелых бабушки и дедушки…

С трудом удалось вытащить из старика адрес дочери и номер ее домашнего телефона.

Надежда, конечно, хлипкая. Типа гнилой доски, переброшенной через бурную речушку. Но не использовать ее — глупо. Вдруг пропавшая девушка временно поселилась у маменьки и посмеивается, видя по телевизору и читая в газетах информацию о своем похищении.

Или — что тоже вероятно — Лидия Пахомовна осведомлена о местонахождении дочери…

Короче говоря, уравнение с множеством неизвестных. Завтра же поеду в Москву. Разгадывать его.

Но прежде не мешает познакомиться с местным уголовным розыском. Так сказать, наладить взаимодействие.

Утром поднялся, как всегда, в шесть. Торопливо сделал привычную зарядку и засел за пищущую машинку. Все равно сыщики раньше девяти не появятся, успею нащелкать хотя бы пяток страниц. Без отделки, вчерне.

Предварительно бегло прочитал написанное вчера. Ересь, бред шизофреника, редактор познакомится — от ворот поворот. Скажет: макулатурой не занимаемся, обратитесь к старьевщику.

Переработать? Ни за что! Наверняка, получится еще хуже. Лучше написать заново. Бросил бесплодное занятие. Вернусь из Москвы — засяду капитально. Сейчас прогуляюсь, ветерок продует мозги, уберет плесень. Заодно познакомлюсь с дремовскими пинкертонами и мегре.

• Предыдущая
• 9/71
• Следующая