Любовь под прицелом - Карасик Аркадий - Страница 34

• Предыдущая
• 34/49
• Следующая

— Вкус моей жены мне известен — она именно о таком платке мечтает, — отбивался я от насмешек шофера. — Она у мен привереда, не дай Бог…

— Баб учить нужно, — назидательно промолвил другой водитель, помоложе. — Если слов не понимают — вожжами попробуй…

Наиболее значительные покупки я сделал в двух попутных городишках: Таежнинске и Верхотурье. У местных охотников купил меха, у какой-то замшелой старухи — аж три пуховых платка, у полупьяного мужика — хрустальный сервиз. В результате, когда мы, наконец, добрались до Новореченска, у меня на руках оказалось не так уж много фальшивок — порядка пятнадцати тысяч, зато — около целый полтинник в «чистых» купюрах.

Процедура оформления груза много времени не заняла. Подписал какие-то бумаги, предъявил доверенность, сунул «на лапу» грузчикам, подрядившимся грузить ящики со станками — вот и все дела. Оставил водителей контролировать погрузку, а сам двинулся на местный рынок.

Новореченск — небольшой таежный городишко с населением около пятидесяти тысяч человек. Чем занимаются жители, где работают — неизвестно. Да я и не пытался заняться демографическим анализом, тем более — изучением положения в местной промышленности. Этот город интересовал меня в первую очередь с точки зрения реализации оставшихся подделок.

Заодно не мешает разведать пути бегства. Если мы с Любашей воспользуемся попутками и доберемся в этот город, куда можно податься? Все же железная дорога, аэропорт, автобусная станция. Это тебе не леспромхозовское захолустье!

Подумал я, подумал и поменял местами проблемы, подлежащие разрешению. Сначала надо изучить маршруты бегства, оставшееся время потратить на посещение рынка.

Новореченский железнодорожный вокзал можно назвать вокзалом с большой натяжкой. Небольшой барак вмещает на два окошка касс, зал ожидания, напоминающий горницу в домик Дарьи Павловны, и пара служебных комнат. Рядом с кассами висит расписание поездов. То, что меня больше всего интересует.

Оказывается, в большой мир возможно выбраться только через Читу. В противоположную сторону — конечная станция — Приозерье. Судя по разговорам пассажиров, там живут лесорубы. Значит, наш леспромхоз так или иначе связан с Приозёрьем, и ехать туда опасно.

Если добраться до Читы, а оттуда махнуть, скажем, в Хабаровский край и затеряться в тайге? Кажется, это дельная мысль и её стоит обдумать, как следует…

Имеется и второй вариант — поехать в сторону Урала. Где-нибудь пересесть с поезда на теплоход и податься в верховья Енисея. Или — наоборот — в низовья… Тоже знатная мысль!

Ведь для того чтобы укрыться от преследования милиции и Тихоновской шайки мы с Любашей готовы бежать даже в Заполярье. Или завербоваться в Антарктиду… Но о вербовке нечего и думать — с фальшивым паспортом не возьмут, небось, там документы проверяют не то, что в леспромхозе — капитально.

Переполненный идеями, обдумывая их на ходу, я поспешил на рынок.

Темнело по-зимнему быстро. Прилавки и ящики вещевого рынка пустовали. В стороне работало несколько коммерческих ларьков с выставленными на всеобщее обозрение красочными бутылками и пакетами… Но не покупать же «Спикере» и «Марс»? Во-первых, мелочевка, во-вторых, есть я не хотел.

— У вас найдется сдача с пятнадцати тысяч?… К сожалению, более мелких денег нет — не рассчитал, потратил.

— А что бы вы хотите приобрести? — сноровисто ухватился продавец за, невесть, откуда появившегося в позднее время покупателя. — Если — солидно, сдача найдется…

Ну, что может быть солидного в затрапезном ларьке маленького городишки? Пробежался взглядом по витрине. Ладно, придётся приобрести какую-нибудь дрянь. Уходить без покупки еще подозрительней. Я выбрал пару бутылок коньяка, какие-то пакеты из тех, что подороже, всего на три тысячи. Двенадцать «чистых» — в кармане!

Пожалуй, пора бежать на станцию. Водители, небось, давно погрузились и теперь кроют черным матом загулявшего мастера. Путь предстоит неблизкий, ночевать в Новореченске негде, лучше засветло выбраться на трассу и потихоньку-полегоньку ползти

по зимнику домой. Авось, пронесет, не заглохнет двигатель, не откажет ходовая… В случае чего можно напроситься на ночлег в попутной деревеньке — таежники не откажут, не оставят в беде.

Когда я вошел на товарный двор, оба моих водителя беседовали с каким-то парнем в полушубке, отороченном мехом… Попутчик, что ли? Ничего страшного, возражать не стану, пусть садится в кабину второй машины и едет. Водители — тоже люди, им нужно заработать. Второй месяц весь леспромхоз сидит без зарплаты.

Но до чего же знакома фигура парня!

Я подошел поближе, пригляделся и почувствовал, как отнялись ноги, и закружилась голова. Передо мной стоял, показывая водителям фотокарточку и о чем-то спрашивая… Пельмень. Тот самый официант вокзального ресторана в Иркутске, кому мы передали последний тихоновский пакет.

До меня донесся удивленный возглас пожилого водителя.

— Так это же наш мастер! Гляди, Паша, — мастер!

— Что случилось? — не обращая внимания на присутствие хозяйки, спросила Любаша, едва я переступил порог. — Почему ты такой бледный?… Они?

Я молча прошел в нашу комнату. Стащил полушубок, бросил в угол мешок, набитый покупками. Только после этого повернулся к Любаше.

— Нам необходимо срочно уехать… Понимаешь, срочно!

— Почему? На ночь глядя?… Подождем до утра…

— До утра? Ты ничего не понимаешь, родная… Я встретил Пельменя… Теперь он знает, что мы живем в леспромхозе. Когда автобус? Срочно собирайся… Через час может быть поздно…

Автобус уходит в пять часов утра, на промежуточную железнодорожную станцию приходит в полдень… Сколько времени сейчас?… Ага, час ночи… До автобуса — четыре часа… Впору забиться в столярный цех и ожидать там. Я не сомневался — через час, максимум два Пельмень с Владькой — если тот не уехал в Москву — будут в поселке.

Любаша побледнела и, не задавая вопросов, бросилась укладываться. Два чемодана, вещмешок, саквояж — ну и прибарахлились же мы за короткое время. Ничего, как говорят, своя ноша не тянет… Где нам укрыться до автобуса?

— Как станем расплачиваться с хозяевами? — Любаша выжидательно смотрит мне в глаза. — Знаешь, Коленька, не хочется платить им этими… ну, сам понимаешь… Ведь относились они к нам, словно к родным.

— Фальшивками? Ни за что! Оставим в виде платы хрусталь, который я привез из командировки…

— Хрусталь?

Я достал из мешка ярко раскрашенную коробку с сервизом. Расставил на столе рюмки, вазочки, фужеры…

— Какая прелесть!

— Отдавать не жалко? Любаша не ответила — бросила мне на плечи тонкие руки, прижалась всем телом и потерлась лбом о мой подбородок.

— Спасибо, мой хороший, самый лучший… Может быть, добавим к хрусталю несколько шкурок… Я увидела их в твоём мешке… Куда нам столько?

Сейчас мне вообще ничего не нужно… кроме автобуса. Но до его отправления — три с половиной часа… Господи, как же медленно движется время!

Дарья Павловна от предложенной платы категорически отказалась.

Даже не думайте! Что, на мне креста нет, чтобы обдирать хороших людей? Продукты таскали, поили-кормили, да еще — хрусталь с мехами? Не будет этого, не будет… Порешили уезжать — пусть дорога гладкая, пусть болезни и злые люди обойдут стороной… А мы вам на дорожку — грибков маринованных, сметанки свеженькой, вареньица голубичного. Кушайте на здоровье, не забывайте…

— Скажите, Дарья Павловна, в пять от вас уходит единственный автобус?

— Почему единственный? Через полчаса пойдет наш, леспромхозовский… Правда, только до Настасьевки, но та тож на железке стоит…

— Полчаса? Успеем! Должны успеть!

Дашенька тут же полезла в погреб. Дарья Павловна принялась хлопотать на кухне. Минут через пятнадцать нам вручили добрых полмешка продуктов.

— Куда столько? Рук не хватит тащить…

— Почему не хватит? — удивилась Дашенька. — Мы с маманькой, когда едем на рынок в город, больше несем… Рюкзак — за спину, мешок — под мышкой, чемоданы — в руки… А ваша жена еще кое-что прихватит…

• Предыдущая
• 34/49
• Следующая