Любовь под прицелом - Карасик Аркадий - Страница 24
- Предыдущая
- 24/49
- Следующая
управление. Но не мог же я признаться в том, что я если не мультимиллионер, то без приставки «мульти» — точно.
Разговор с женой прошел болезненно и менее доброжелательно. Зная ее характер, я постарался изложить ситуацию в сухой, протокольной форме. Дескать, появилась возможность солидно подзаработать. Еду в очередную командировку. С начальством согласовано… Все.
— Какая командировка? С кем согласовано?
По манере говорить Ольга даст фору Вошкину. У того не допрос, а почти дружеская беседа, у нее — не беседа, а настоящий допрос.
— Для шефа — лежу в клинике с воспалением легких. Знакомая врачиха организовала больничный лист… Только ты не волнуйся — умирать не собираюсь, совершенно здоров… Просто нужна была причина для отлучки в другой город. Куда именно — не скажу, не моя тайна… Зато, если все задуманное получится, по моему возвращению купим мягкую мебель и новый телевизор…
— А если загребут? — так и впилась в мое лицо Ольга, изучая реакцию на подобную возможность. — Тогда я с мамой останусь без средств к существованию. На мою префектурную зарплату только кошку можно прокормить. И то — впроголодь… Неужели ты занимаешься криминалами?
Семь потов с меня сошло, пока доказал обратное. Дескать, к величайшему моему сожалению, сообщить истинную цель командировки не имею права — коммерческая тайна, но к милиции н прокуратуре никакого отношения она не имеет. Обычная сделка официально утвержденных коммерческих структур без вывоза за рубеж запрещенных материальных и культурных ценностей, без подделки документов и нападений на охрану… Короче, можешь спать спокойно, дорогая женушка, пить-кушать вволю и добросовестно заниматься бумажно-префектурными делами.
Не уверен, что мои словесные фокусы сняли Ольгины сомнения, но внешне она удовлетворилась обещаниями по возможности звонить, не пить сырой воды и вообще вести себя паинькой. Еще больше помогло повторное обещание приобрести мебель с телевизором…
И вот я стою возле вагона поезда Москва — Владивосток. До отправления — полчаса. Владика с посылками еще нет, Любаша, наверно, все еще вертится перед зеркалом, накладывая последние слои макияжа. Беспокоиться им нет причин. Это мне нужно волноваться. Владька — обычный посыльный, передаст пакеты и исчезнет. Любаша — простая сопровождающая, ее в случае чего не арестуют…
Я приехал на вокзал заблаговременно не от нетерпения — решил со стороны понаблюдать за пассажирами. С кем придется общаться, кого взять на заметку? Заодно посмотреть, вместе появятся посыльный и сопровождающий или порознь?
Постепенно перрон заполнялся людьми. Вот полный, одышливый мужчина следит за носильщиком, сгружающим с тележки чемоданы и узлы. Мелкий коммерсант, везущий в Сибирь московский ширпотреб?… Вот женщина с двумя малолетними детьми растерянно оглядывается по сторонам. Мужа ищет либо родителелей? Вот лейтенант целуется с миловидной девчонкой, и она плотно прижимается к нему, так, что между ними самую тонкую леску не протащить…
А это кто? Ба, знакомая физиономия!
С небольшим чемоданчиком почти бежал по перрону… Вошкин. В новеньком костюме, сменившем мятую куртку, с ярким галстуком. Никогда не скажешь, что это — следователь по особо важным преступлениям, а не директор преуспевающего банка
Ага, заметил меня и отвернулся. Судя по этому, встреча братом подследственной Черновой почему-то для Вошкина нежелательна.
Вовремя загородил ему дорогу. Еще бы пару секунд, и мне его не догнать.
— Сергей Сергеевич? Вот это встреча! Далеко ли едете?
Следователь — в западне. Справа — толстяк с грудой чемоданов, слева — столб, прямо перед ним я.
— Отдыхать, — проинформировал он, переминаясь с ноги на| ногу. — В санаторий. Лечить нервную систему… А вы?
— Тоже на отдых… Как дела у сеструхи?
— Как обещано… все в порядке… Полностью оправдана, подписку я аннулировал…
Отлично! Значит, сработал ремонт личной легковушки и строительство дачи. Не зря мы с батей потрудились…
— Значит, в отношении Фимки… простите, Серафимы Ивановны, можно быть спокойным? — не выпускал я следователи, который так и рыскал взглядом, выискивая пути спасения. — Вы и гарантируете?
— На все сто процентов… Простите, меня ожидают…
— Какое может быть ожидание, если вы в отпуске?
Из— за моей спины раздался мелодичный женский голосок:
— Куда же ты исчез, Сереженька?
Все понятно! Подорванная нервная система перетрудившегося следователя будет успешно выправлена.
Я отступил в сторону, и Вошкин бросился бегом в образовавшуюся «щель».
Двери вагонов открылись — началась посадка, Владика все не было. Любаши — тоже. До отправления — двадцать с небольшим минут.
Наконец появилась Любаша. Легкая, изящная, она не шла — плыла, не обращая внимания на заинтересованные взгляды мужчин и завистливые — женщин. Видимо, привыкла к ним.
Следом за девушкой шел молодой парнишка, лет двадцати, не больше, нес чемодан и саквояж. Тот самый, знакомый по поездке в Самарканд.
Это что за фигура? Раньше я его не встречал… Впрочем, из окружения Тихона мне известны только Владик и Любаша, а я не сомневаюсь, что в шайке, кроме них, есть еще народ.
Я поспешил спрятаться за опору электролинии и принялся | наблюдать.
Любаша и сопровождающий ее парнишка остановились неподалеку от входа в вагон. Девушка окинула взглядом толпу пассажиров. Кого она ищет: меня или Владьку? Почему-то захотелось, чтобы разыскивала именно меня.
— Передай Тишке: все в порядке, — услышал я из-за прикрытия. — Пусть не беспокоится — все сделаем, как он велел.
— Передам. Счастливого пути и благополучного возвращения.
Парень наклонился, чмокнул девушку в подставленную щечку, и исчез в толпе. До отхода остается пятнадцать минут. Владика все еще нет. Прятаться больше нет необходимости — пора «проявляться».
— Наконец-то пришел, — обрадовалась девушка, увидев меня|. — А я думала — опоздаешь, и придется мне ехать одной…
— И поехала бы?
— А куда деваться. Непослушания Тихон не прощает. Мне без того досталось на орехи за попытку встретиться с тобой без дома…
— Кстати, что ты мне тогда хотела сказать?
— Отъедем километров сто — расскажу… Пошли в вагон…
— Без посылок и билетов?
— Все у меня, — показала она на саквояж. — Тихон вчера вручил…
Неизвестно почему, но на сердце у меня полегчало. Значит, Владька не появится, и я буду избавлен от очередной дозы предупреждений и угроз, которые уже начали действовать мне на нервы.
Проводница в кокетливо посаженном на голове берете проверила билеты, и мы с Любашей прошли в купе. Ничего особенного — почти точная копия того, в котором мы ехали в Самарканд. Только спальные места-диваны не рядом, а один над другим… Отлично, нет необходимости в устройстве ширмы. Там, где прежде располагался диван, стоит кресло и висит зеркало.
— Теперь, наконец, можно поговорить…
К моим губам прижался розовый пальчик, Любаша покачали головой в знак молчания. Дверь в купе приоткрыта, по коридору то и дело проходят пассажиры. Один из них застыл возле окна, посылая провожающей его даме воздушные поцелуи.
Разве пооткровенничаешь?
Наконец поезд тронулся и мимо поплыл перрон с провожающими, орущими женщинами, что-то кричащими мужчинами, плачущими детьми. Поезд уйдет, и все успокоится, разбредутся по своим делам мужчины и женщины, перестанут плакать дети. Как будто не было предотъездной суматохи…
Любаша достала из саквояжа две книжки, одну бросила мне, вторую раскрыла и положила на колени. Пусть пассажиры, проходя мимо, заглядывают в купе. Ничего особенного, сидит молодая пара, конечно, муж и жена, развлекается зарубежными детективами. Сразу видно — не молодожены, не целуются, не милуются, все это в прошлом.
Когда я попытался закрыть дверь, Любаша отрицательно покачала головой и снова оказалась права — появилась проводница. Церемония вторичной проверки билетов и уплаты за постели много времени не заняла. Наконец можно закупориться в купе немного отдохнуть, сбросить нервное напряжение.
- Предыдущая
- 24/49
- Следующая