Ложь любви - Дэвидсон Мэри Дженис - Страница 44

• Предыдущая
• 44/47
• Следующая

Он смотрел на нее с изумлением и растущей надеждой.

- Ты... в смысле, ты...

- В смысле, я люблю тебя, Виктор. Я всегда тебя любила, и я лгала себе месяцами. Я люблю тебя и хочу от тебя ребенка... О, Боже, я так хотела этого ребенка!

Она попыталась прикрыть лицо руками, но он удержал ее запястья и заставил ее посмотреть на него.

- Не списывай ее со счетов, - попросил он, подарив ей легкий поцелуй. – Она борец. Как и ты. Я люблю тебя, Эшли.

- И я тебя люблю.

- Еще раз, - прошептал он, поцеловав ее в бровь. – Скажи еще раз.

- Я люблю тебя.

- Ох, слава Богу.

Они обнялись, успокаиваясь от соприкосновения тел, когда дверь в палату со свистом распахнулась, и там стояла доктор Оупиц, держа в руках распечатку и улыбаясь.

- Сможете произнести «placenta previa»[30], девочки и мальчики? – с триумфом объявила она.

- Что?

- Вы, девушка, - ответила она, проходя в палату и делая вид, что рычит на Эшли, – переполошили всех безо всякой причины.

Едва дыша, едва надеясь, Эшли не могла говорить. Когда заговорил Виктор, его голос почти не было слышно.

- В смысле, с ребенком все в порядке?

- С ребенком все отлично. Предлежание плаценты – это когда часть плаценты отделяется от матки на раннем сроке. Это вызывает потерю крови и выглядит до ужаса страшно, но это не так серьезно, и мы без проблем можем помочь. Хотя, постельный режим для тебя обязателен, - строго наказала она Эшли. – Мы можем принять меры, чтобы это снова не произошло, и я бы хотела наблюдать за тобой – по крайней мере, один прием в неделю – до конца беременности, но с ребенком все в порядке. И с тобой тоже.

- С ребенком и правда все в порядке? – сквозь слезы спросила Эшли.

- Да, с ними все нормально.

- В смысле...

- С ними? – Виктор чуть не свалился с края кровати.

- ...близнецы? – поразилась Эшли. – Вы уверены?

- Да, мы точно уверены, – улыбаясь, Шэрон Оупиц вспомнила, почему она так любит свою работу. – И они ужасно бойкие. Кстати, ты станешь просто огромной.

- Близнецы... я... близнецы?

- Ого, - заметил Виктор, улыбаясь так широко, что подумал, не порвется ли у него лицо. – Это же чудесно!

- Близнецы? – пропищала Эшли.

- Я стала подозревать, когда ты начала так быстро полнеть, и ультразвук подтвердил это.

- Но я же делала ультразвук несколько месяцев назад!

- Да, но иногда один близнец прячется за другого, и сканирование видит только одного... особенно на ранних сроках. И я не услышала второго сердцебиения. Это такая редкость, - призналась она, – но случается. Но теперь мы знаем точно.

- И она может родить раньше срока, верно? – спросил Виктор.

- Очень вероятно. Мы будем наблюдать за ней, а вам лучше нанять кого-нибудь в помощь с близнецами на первые две недели.

- На первые два года, - откликнулась Эшли, все еще пораженная. Она была счастлива, что с ребенком – с детьми – было все в порядке, но новость ошеломляла. Близнецы? – О, Господи.

- В любом случае, - оживилась доктор Оупиц, – мы оставим тебя здесь на ночь, просто чтобы удостовериться, что все под контролем. Сексом заниматься нельзя, и ...

- Доктор, это я виноват в том, что это произошло, - волнуясь, сказал Виктор. – Мы вчера занимались сексом...

- Дважды, - добавила Эшли, краснея от воспоминаний.

- Да, и я был... как бы сказать, все было так быстро и... ээээ...

Доктор Оупиц пыталась быть серьезной, но ее сдержанность треснула, когда большой, мускулистый мужик мямлил объяснение о том, что занимался по-быстренькому сексом на полу в кухне, краснея, как... как в этот же момент краснела Эшли.

- ...а потом мы прошли в спальню, и я снова заставил ее сделать это, только на этот раз...

- Прошу, избавьте меня от лишних подробностей, умоляю. Это не ваша вина, - строго попросила доктор Оупиц своим самым лучшим «доктор говорит с пациентом» голосом. – Секс во время беременности не вызывает предлежание плаценты.

- Но мы же сделали это два раза.

Доктор Оупиц деликатно хихикнула.

- Ладно... вы уверены?

- Совершенно. Клянусь своим стетоскопом.

Чета Лоуренсов облегченно вздохнула в унисон.

- Я пойду, закончу заполнять бумаги на ваше амбулаторное пребывание, - сказала Шэрон, собираясь уйти, - и мы подсуетимся насчет раскладушки для вас, Виктор... Полагаю, вы будете настаивать на том, чтобы остаться здесь на ночь?

- Чертовски верно. Вам не удастся от меня избавиться.

- Нет, нет, мы и желать не смеем. Я пойду, переговорю с санитарами насчет раскладушки, – весело помахав, она вышла из палаты.

Эшли снова откинулась на койку, облегченно вздохнув.

- Просто не могу поверить, - заметила она. – Я думала, что у меня уже нет ни одного ребенка, а их, оказывается, двое!

- Это просто чудесное чудо.

- Это тавтология.

- И это тоже, - сказал он, нежно похлопав ее по животу. – Поцелуй меня, Эш.

- Зачем это? – поддразнила она.

Он заулыбался.

- Затем, что ты обожаешь меня и жить без меня не можешь.

- Ах, ну да, поэтому. – Она подчинилась, и они обжимались в больничной койке как парочка тинейджеров, остановившись лишь тогда, когда смущенная медсестра пришла обтереть Эшли губкой.

- Отличные новости! – пропела доктор Оупиц. – Матка раскрылась на десять сантиметров.

- Я хочу эпидуральную анестезию!

- Ну, ты ее не получишь. Прости. Матка полностью раскрыта. Но знаешь что, Эшли? Ты можешь начать тужиться!

- Я думаю, - нервно заметила Джин, глядя на свою разъяренную подругу, - вам лучше отойти от нее, доктор. Она маленькая, но сильная, и если вцепится в стетоскоп у вас на шее...

- Я не хочу тужиться! Мне нужно обезболивающее, а потом я хочу уйти домой.

- Но вы скоро родите! Все почти кончилось, - успокаивающе сказал медбрат, предусмотрительно отступив на безопасное расстояние, чтобы в него ничего не попало. Эшли уже бросила в него две книги и свою точку концентрации - рамку с ультразвуковым снимком. – Вам можно тужиться, и детки скоро родятся.

- Что это еще за «можно тужиться»? Вы так говорите, как будто это привилегия какая-то. И где это мой муж-кретин?

- Ты приказала ему убраться отсюда к чертовой матери, прежде чем ты убьешь его на месте, - услужливо напомнила Джин. – Нечего и говорить, что он не стал здесь задерживаться.

В изнеможении Эшли откинулась на подушки. Как же женщины выдерживают это по двадцать четыре, по тридцать шесть, даже по сорок часов? Ее схватки начались шесть часов назад и она уже хотела умереть. И я прихватила бы с собой парочку-другую человек, зловеще подумала она, окидывая взглядом палату. Как же она не замечала ужасную, постоянную веселость доктора Оупиц до сегодняшнего дня? А этот ее раздражающий смех, словно у Злой Колдуньи из «Волшебника в стране Оз»? А бесполезные, провокационные комментарии Джин? А поведение Виктора – Виктора – ну, она припомнит что-нибудь из того, что ее раздражает в нем чуть позже.

Все началось так обманчиво приятно и весело. Прямо как по книге: она сразу поняла, что начались роды, а боль от схваток даже не была настолько сильной. Да, дыхание перехватило, но она стойко переносила схватки, и правильное дыхание тоже помогало. Виктор так разволновался, что уронил ее чемодан и спотыкался обо все вокруг, поэтому она отказалась от его предложения – отнести ее в машину. По приезду в госпиталь она решила пройтись по коридору, надеясь, что гравитация ускорит положение вещей, и это действительно помогло... сейчас, спустя несколько часов, она была готова, по крайней мере, так утверждала доктор Оупиц.

Схватки ускорились, и дыхание уже не помогало. Ничего не помогало. Боль разорвала ей живот, вцепившись в нее клещами, скрутила, сжала и, наконец, лет через тридцать-сорок, отпустила... а затем у нее была передышка на полсекунды, и все началось снова. Когда дыхание перестало помогать, все, чего ей хотелось, это кричать. Она, наконец, попросила эпидуральную анестезию, но ей ответили, что матка полностью раскрылась, так что теперь «придеться тужиться». Ой, божечки.

• Предыдущая
• 44/47
• Следующая