Дочь банкира - Карасик Аркадий - Страница 29

• Предыдущая
• 29/60
• Следующая

Родимцев заволновался. Ко всем его несчастьям нехватает испорченых отношения с самолюбивой хозяйкой!

Неизвестно, как выстроится наметившаяся связь с Ольховым, как тот расценит подслушанные признания? Но хозяин — далеко, он занят другими, финансовыми делами, а его дочь — под боком. Одно недовольство, другое и — прощай удобный особняк, высокооплачиваемая работа.

— Обиделась? — примирительно спросил он, когда предупредительный ресторанщик проводил желанных гостей в уже знакомый Родимцеву кабинет. — Зря. Действительно, та девчонка — бывшая моя любовница… Я уже говорил тебе о ней…

Слово за словом, признание за признанием — Николай поведал Вавочке более или менее подробную историю своей, по его признанию — первой, любви. Конечно, не в сексуальном плане — в более возвышенном. Несмотря на все мытарства в следственном изоляторе и на зоне, Родимцев сохранил частицу внедренной в него матерью нравственной чистоты.

Услышав про постоянные вымогательства денег, Вавочка возмущенно покривилась.

— Оказывается, есть ещё такие вонючие твари! Как только ты мог терпеть столько времени!

— Хотел семейной жизни.

— А как глядела на твои мучения мать?

— Мучилась вместе со мной… Кстати, ты не разрешишь мне с»ездить к матери? Она уже, небось, похоронила меня.

— Не только разрешу — погоню… Знаешь, мне в голову пришла отличная идея: давай вместе навестим её, а? И для меня развлечение и ты выполнишь сыновий долг! Захватим еду повкусней, напитки, купим подарки. Как звать твою родительницу?

— Ольга Вадимовна.

— Сегодня же вечером и поедем!

— Не получится — вечером. Предварительно я должен позвонить. У матери слабое сердце, нельзя её волновать…

Вавочка нехотя согласилась. Болезнь мактери личного телохранителя — преграда, которую не взять штурмом.

Официант принес горячее и разговор прервался.

И по пути в ресторан, и во время беседы с хозяйкой Родимцев думал не о ней и не о матери. Тем более — о Симке. Перед мысленным взором — толстая, прыщавая физиономия фээсбэшника.

Что ему нужно от загнанного в угол несчастного беглеца? Почему настаивает на встрече наедине? Мало того, не назначил места и времени — отдал на откуп Родимцеву. Как поступить: согласиться, позвонить по телефону на визитке или плюнуть и забыть?

Пожалуй, лучше согласиться. Антон все равно не отстанет, найдет другие, более опасные для Николая ходы.

В конце концов, так ничего и не решив, парень заставил себя на время выбросить из головы Симку вместе с её непонятным сопостельником. Вот навестит мать, потом — будет видно…

Родимцев, конечно, не знал, даже не догадывался о выволочке, которую получил от начальства капитан через неделю после перестрелки в жилом доме. Употребление Ольховым острого словца «втык» ни о чем ещё не говорит.

Неприятная для Антона беседа состоялась в обширном кабинете начальника Управления.

— Окончательно распоясался, капитан! Мало ли ходят по Москве мерзких слухов о продажности и причастности к криминалу наших сотрудников — решил добавить, да? Только-что мне позвонил господин Ольхов, просил прищемить тебе хвост… Подумать только, пошел на явное преступление ради девки! И кто — один из лучших моих сотрудников!

Генерал не волновался, не кричал, не бегал по кабинету — говорил коротко, отслеживая с»уженными глазами реакцию провинившегося офицера. В такт словам выстукивал на столе маршеобразную мелодию.

Антон молчал. Оправдываться, каяться — бесполезно, в Управлении это не принято. Знал — его не отправят на пенсию, не разжалуют и не понизят в должности — слишком много висит на нем уже раскрытых или близких к раскрытию дел.

— Твой противник… Николай Родимцев по нашим данным поступил на службу к олигарху. Я пообещал Ольхову, что ты извинишься перед ним. Выполняй. Заодно попробуй завербовать парня — свой человек в ближайшем окружении банкира нам не помешает. Но сделай это максимально осторожно, профессионально. С»умеешь или мне подключить к вербовке другого сотрудника?

— Сделаю, товарищ генерал!

Этим же вечером Николай присел в холле к столику с телефоном. Дежурный охранник покосился, но не запретил. Аппарат, можно сказать, общественный, единственный в особняке, которыми разрешено пользоваться. А парень — свой, уже прописанный и зарегистрированный.

Один звонок, второй, третий. Квартира не отвечала. Ничего страшного, уговаривал Николай сам себя, мать пошла к подруге, в магазин, просто прогуляться по свежему воздуху. Она любит прогулки. Тем более, по заросшим тропкам бывшего колхозного яблоневого сада. Одичавшего, рождающего маленькие кислые дички.

В десять вечера снова набрал знакомый номер. И опять гудки падали в пустоту, как капли воды из испорченного крана.

Все об»яснимо, все понятно. Обычная ночная смена. Мать любит работать по ночам, когда в лаборатории никого нет, можно поразмышлять о несложившейся своей судьбе. Муж бросил, ребенок превратился в преступника — ни семьи, ни налаженного быта.

Окончательно обнищавший научно-исследовательский институт все ещё подавал признаки жизни. Будто безнадежно больной, приговоренный к смерти человек цепляется за любую, призрачную возможность выздороветь. Появляются на свет Божий приборы-уродцы, склепанные из отходов металла. Водружаются на испытательный стенд, выдают нужные параметры. У заказчика внезапно «сгорают».

Сидит сейчас мать, снимает показания, попивает любимый ею кофе. Домой появится не раньше двенадцати следуюшего дня. И сразу, не завтракая, — в неразобранную постель.

В десять утра, по обыкновению не постучав, в комнату влетела Вавочка. На этот раз в цветастом халатике, с полуоголенной грудью.

— Матери позвонил, младенчик, или забыл?

«Младенчик» стало третьим именем парня. Первое, присвоенное родителями — Николай, вторым наградил хозяин — Шавка. Родимцев не возмущался, не отстаивал свои права — смирился. Пусть кличут, как им хочется, зато он — в безопасности и при деньгах.

— Квартира не отвечает. Наверное, мать работала в ночную, скоро образуется.

— Она толстая или худая? По росту — высокая или маленькая?

Все понятно без перевода — приготовлен подарок. Платье или костюм от щедрот хозяйки сына. Извлеченное из забитой вещами костюмерной.

— Почти такая же, как ты. Только грудь побольше… Ну, и вообще…

Обсуждать физические достоинства или недостатки матери как-то неудобно. Николай про себя поежился, но внешне — послушный и верный слуга, не имеющий другого мнения, кроме мнения своих хозяев.

Повертевшись возле зеркала, демонстративно огладив ладошками груди и живот, кокетка развернула принесенный сверток. Вопросительно поглядела на слугу. Нравится или отправить назад в костюмерную?

Вот это придумала! Коротенькое, сверкающее блестками, платьице. В комплекте — великолепная брошь с бриллиантами. Лакировки.

— С ума сошла! — не выдержал Николай. — Крыша поехала? Сама подумай, матери — за пятьдесят, разве она наденет этот наряд?

— Женщина в любом возрасте — женщина, — привычным менторским тоном выдала очереднную цитату девушка. — А мужики, тоже в любом возрасте — ничего не понимающие вонючие козлы… Скушал? Приятного аппетита!…

— Но — возраст…

— Подумаешь, возраст! Послушаешь тебя — нарядится Ольга Вадимовна в байковый халатик и разношенные тапочки… Фи!

Небрежно свернула платье, засунула в него лакировки. Походила по комнате.

— Ладно, так и быть, подберу что-нибудь другое… Пока не дозвонишься — никуда не поедем. Договоришься с мамочкой — сразу ко мне…

Когда в двенадцать тедефон снова не ответил, Родимцев заволновался. Все причины, надуманные и реальные, исчерпаны. С матерью что-то произошло. Заболела и попала в больницу? Сбила машина?

А может быть заночевала на даче подруги?

Торопливо, сбиваясь, Николай набрал номер телефона Егоровой. Несмотря на разницу в возрасте и в семейном положении — женщина моложе, замужем за богатым коммерсантом — подруги поддерживали постоянные контакты.

• Предыдущая
• 29/60
• Следующая