Халява - Держапольский Виталий Владимирович "Держ" - Страница 16

— Где взял, там уже нет, — уклончиво ответил я.

— Чего-то темнишь, Сержик, — покачал головой Алеха. — Костюмчик, кроссы, еще и сигареты блатные…

— Не хочешь, не кури, — пожал я плечами.

— Значит, не скажешь? — подвел итог разговору Патлас.

— Не могу, — качнул я головой.

— Не и не надо! — и не подумал обижаться Алеха. — Хотя лучшему другу мог бы и открыть секрет…

— Может быть, — туманно пообещал я. — Со временем…

— Ладно, погнали в Центр, — предложил он. — В парке и покурим твой блатной "Парламент". Пацаны тоже, наверное, там.

Мы отдали стаканы продавщице и медленно побрели в сторону Центрального парка. В парковых беседках, спрятавшихся от прохожих в тени деревьев, мы обычно стрелковались по молодости. Собирались, курили, пили пиво, бражку, кислую бормотуху… В общем тусовались своим кругом. Но ничего криминального за нами не числилось. Просто хотелось казаться взрослее… Окунувшись в приятную тенистую прохладу парка, мы с Алехой облегченно вздохнули — солнце жарило на всю катушку.

— О! Смори, эти хмыри уже здесь: Васек, Леньчик, Вадька, Вовчик, — завидев старых приятелей обрадовался Патлас. — Здорово, пацаны! Че, давно сидите?

— Не, — ответил за всех Васек Шиханов, — пожимая мою протянутую руку. — Тока подтянулись.

Господи, какие же они все молодые! Сопляки желторотые! Не измученные проблемами, болезнями… Счастливые! Даже не вериться, что некоторых уже нет… Васек умрет через какой-то десяток лет от инфаркта, Вовчик сопьется и станет похож на бомжа… Неизвестно, что лучше… Из этой компании лишь Ленчик с Вадькой останутся вменяемыми. Звезд с неба, конечно не хватают. Обычные работяги. Черт, как же тяжело осознавать, что ты знаешь их судьбу. Как тяжело видеть людей, друзей, у которых нет будущего.

— Серж, откуда шмотки? — пощупав необычную ткань "Адидаса", поинтересовался Васек, считавшийся в нашей среде прирожденным коммерсантом. Он знал, где что можно купить, выменять или достать. — Я таких у нас не встречал. Да и в городе ничего подобного не видел. — Ох, ты! — заметил он обувку. — Кроссы ваще улет! Слушай, давай их толкнем, пока новые, не затасканные. Через Вадьковского братана на толчке скинем (братан Вадька занимался в городе фарцовкой). Навар хороший обещаю. Новых три пары по госцене взять сможешь…

— После обсудим, — отмахнулся я.

— Да тебе родоки бошку отвинтят! — предостерег меня Патлас.

Он был прав: мои родители считали спекуляцию тяжким грехом, даже в более позднее время, когда всевозможных торговцев развелось как не резаных собак, они не одобряли нормальные рыночные отношения. Чего уж говорить про совдеповские реалии, когда за спекуляцию существовала соответствующая статья в уголовном кодексе.

— Посмотрим, — пожал я плечами.

— Серж сегодня с утра сам не свой, — поделился с друзьями Алеха. — Ну и фиг с ним, смотрите, какие сигареты! — засветил он пачку. "Парламент" называются. Филипп Моррис! Фирма!

— Дай посмотреть, — Васек опять оказался первым. — Где взял?

— Это ты у Сереги спроси, — ответил Патлас, забирая пачку обратно. — Он у нас теперь блатует…

— Брат с моря вернулся? — прищурился Васек.

— Брат, брат, — в тон ему ответил я.

— Слышь, Сержик, не гони! — фыркнул Васька. — Нету у тебя такого брата. Давай колись, откуда у тебя такое богатство? Даже я таких сигарет еще в нашей деревне не встречал… Да и в городе тоже не видел. А в магазине только "Бонд Стрит" по рубль пятьдесят свободно лежит.

— Да не расскажет он, — произнес Алеха, аккуратно распечатывая "Парламент". — Я его с утра пытаю — молчит как рыба об лед! Ух, ты! Фильтр белый! — отковырнув золотинку, радостно сообщил он пацанам. — Я с белым фильтром только "Кент" курил, который Паха из рейса привозил. О! Фильтр чудной.

— Угольный, — произнес я.

— Серега, чего, так и не поделишься секретом чудесных приобретений с лучшими друзьями.

— Пацаны, давай так, — предложил я, — вы меня не спрашиваете, а мне не придется вам лапшу на уши вешать. Не могу я…

— Ладно-ладно! — ухмыльнулся Васек. — Только ты это, если еще чего интересного подбросят, ты меня свистни… Я на продажу если. Поднимемся. Моньки, они знаешь, всегда на кармане нужны. А лучше сведи меня с тем челом, через которого барахлишко достал. Процент от сделки обещаю хороший… Честно-честно! Ну какой смысл мне тебя кидать?

— Если что — не забуду, — пообещал я.

Патлас раздал всем по сигаретке, а пачку спрятал себе в карман.

— У тебя же еще есть, — озвучил он свои действия, — а я хоть попантуюсь чуток.

— Пантуйся на здоровье! — сказал я.

— Вот же поганые буржуины живут, — выпуская ароматный дым, произнес Васек. — Какие сигареты курят? Разве сравнить их с "Примой"? Даже "Космос" им в подметки не годиться…

— Ты еще "Беломор" с ними сравни, — произнес Леньчик-молчун, в несколько крупных затяжек докуривший сигарету до фильтра. — Приятный дымок, но слишком быстро они тлеют. Алеха, дай еще одну — не распробовал чего-то.

— Болгарщиной накуришься! — мотнул головой Патлас, не собираясь доставать сигареты. — Дай тебе волю, ты всю пачку в воздух пустишь! Попробовал, хватит!

— Эх, когда же и у нас такое будет? — вздохнул Васек, бросая окурок на землю.

— Скоро! — уверенно произнес я. — Еще пара-тройка лет и все будет. Перестройка, мать её…

— Серж, ты чё, Нострадамусом заделался? — подковырнул меня Васек.

"И вправду, чего это я раздухарился? — мелькнула мысль. — Не нужно мне показывать свою осведомленность насчет будущих событий. Даже лучшим друзьям. Осторожнее надо. Осторожнее… "

— Да так, читал обзор одного аналитика в "Комсомолке". Он уверен, что если СССР будет следовать тем же курсом…

— Слышь, Серж, кончай нам лекции читать! — попросил Патлас. — Этой хрени по телику хватает. Чё, пацаны, куда похиляем?

Целый день мы бессмысленно таскались по поселку. С одной стороны, конечно, мне было интересно посетить родные места, вспомнить, как в действительности все это было. Утолить ностальгический голод… Ведь наша память такая странная штука, которая покрывает события прошедших дней радужным лаком. Как говорили старики: раньше и солнце светило ярче и девки были краше. Так вот, нифига подобного! К вечеру мне наскучило подобное бессмысленное времяпрепровождение. Любому взрослому мужику, пускай даже и пребывающему в теле прыщавого юнца, обязательно нужен смысл, план и цель. Не привык я бездельем маяться. А как же год кругосветки, спросите вы? А вот как раз в кругосветке у меня лишней минуты не было! Столько нужно было успеть…

Часа в четыре я, сославшись на придуманные неотложные дела, покинул веселую компанию корешков и вернулся домой. Общение с друзьями не прошло для меня даром: нужно было срочно придумывать модель поведения. Фирменные шмотки и сигареты, остальная заграничная атрибутика вызвали у моих товарищей нездоровый интерес. Что же тогда будет с родителями? Да их просто удар хватит! Сын — спекулянт, это слишком для их неокрепшей социалистической психики. Но и жить, как обычный подросток я не могу. Нет, какое-то время я смогу продержаться, имитируя подростковую беззаботность. Но могу и сорваться… Все-таки я взрослый мужик, отвыкший отчитываться за свои поступки кому бы то ни было. А еще и школа на носу… Черт, что же делать? Я вытащил из пакета, притараканенного из альтернативки бутылку пятизвездочного армянского коньяка, построгал колбасу, открыл банку красной икры. Достал в буфете большую граненую стопку, и до краев наполнил её кониной. Без долгих раздумий я влил в себя спиртное. Когда в желудке взорвалась маленькая бомба, я закинул в рот ломтик салями, а следом столовую ложку икры. Задумчиво пережевывая закуску, я налил себе вторую стопку — нужно было снять неожиданно навалившуюся нервозность. Вторая стопка последовала вслед за первой. Потом третья за второй.

— Хватит на сегодня! — сказал я сам себе, закручивая пробку на бутылке. Не хватало еще встретить родителей в сиську пьяным. Три стопочки — в самый раз! У меня в запасе было порядка двух часов, чтобы что-то придумать. Я прошел в комнату и плюхнулся в кресло. Я пробежался взглядом по скудныму набору книжек, стоявших в лакированной совдеповской "стенке". Книжный голод в самом разгаре. Скоро, скоро начнется настоящее книжное раздолье. У меня дома, в будущем, была неплохая библиотека… Ух, ты — Хогбены! Руки сами потянулись к сборнику рассказов Генри Каттнера.