Оппозиция: выбор есть - Кара-Мурза Сергей Георгиевич - Страница 79

• Предыдущая
• 79/97
• Следующая

Через какое-то время появились немногочисленные герои – пpотивники забастовки. Они демонстративно пришли в универмаг за покупками. Когда они протискивались через толпу, им на спину брызгали краской из аэрозольных баллончиков. Портили дорогие плащи и пальто. Полицейские бросались им на помощь, махали дубинками, но без энтузиазма. Стоял крик и свист.

К вечеру людей на улицах появилось много, они стали собираться большими группами, полиция занервничала. Непонятно, по каким причинам, отряды полиции вдруг стали перебегать с одного места на другое, причем не рысцой, а так, как бегают стометровку. Толпа от них бросалась врассыпную.

Когда я подошел к своей гостинице и позвонил, мне открыли дверь в небольшой стеклянный тамбур – что-то вроде красивых сеней. В этот момент с площади вверх по улице хлынула толпа людей. Не приходилось видеть, чтобы люди так бегали. Меня втолкнули в этот тамбур, и за мной в него вдавилось немыслимое количество народу. Остальные промчались мимо. Дверь в вестибюль отеля, конечно, хозяйка не открыла. А внутри тамбура возникла такая давка, что я был уверен: сейчас все эти стеклянные стены лопнут, и на нас рухнет масса острых осколков. Но обошлось, испуг людей прошел, начали смеяться и выходить на улицу.

Вообще, в Испании (да и, говорят, на Западе) люди терпеть не могут, когда их колотят дубинками. Им это кажется невыносимым. Когда 1 мая 1993 г. для эксперимента в Москве решили измолотить демонстрацию, за кордонами ОМОНа у пл. Гагарина была большая группа иностранных наблюдателей и журналистов. Один из них мне потом рассказывал, и в Испании я слышал, что поведение наших людей, с непокрытой головой державших удары дубинок, иностранцев потрясло. Те, кто сегодня критикует «авантюризм» тех демонстрантов или тех, кто стоял у Дома Советов, просто не понимают, что они своей стойкостью во-многом изменили ход событий. От некоторых ударов спасли Россию. Те, кто их критикуют, пусть бы получше делали свое дело, спасали от других ударов.

14 декабря проходила в Испании именно забастовка, не было никаких митингов, шествий, требований. Никакого диалога. А на другой день, после работы, состоялась демонстрация и митинг. Это тоже было незабываемое зрелище. Колонна шла как раз по моей улице на площадь. Улица узкая, поэтому колонна казалась нескончаемой. Ряды шли, взявшись под руку, очень организованно. Некоторые части колонны пели хором и хорошо (в отличие от нас, слова песен знают – а у нас патриоты никак любимых песенников не издадут). Лозунгов и плакатов почти не было, но впереди колонны несли хорошо сделанную (видно, на заводе) огромную куклу Фелипе Гонсалеса, и вся колонна какое-то время кричала хором: «Фелипе – социалист! Ха-ха-ха!». Думаю, ему это было очень неприятно. Но раз подрядился служить и вашим, и нашим, обижаться не приходится.

Теперь уже там у власти правые (хотя все же не чубайсы – там таких и близко не подпустили бы к власти). Пpавые ведут пpиватизацию, вpеменные контpакты уже чуть ли не у половины pабочих, откат в социальных пpавах большой. А тогда в Испании еще не знали, что близится уничтожение СССР бригадой Горбачева-Ельцина, а затем крупный капитал начнет без опаски ликвидировать социальные завоевания рабочих. Хотя уже в 1986 г. один профсоюзный лидер сказал фразу, меня тогда поразившую: «Первыми, кому придется жрать дерьмо из-за перестройки Горбачева, будут испанские рабочие». Но я о забастовке.

Такая всеобщая забастовка – страшное потрясение для страны. Жизнь кpупного гоpода – хpупкая вещь, и даже один день паpалича всех его служб пеpежить очень тpудно. Я смотрел и думал – неужели нас Горбачев доведет до необходимости забастовок! Сейчас, вспоминая, я оцениваю иначе. Усилиями социал-демократов в Испании создали общество с большой степенью социальной справедливости. Достаточно сказать, что фонд зарплаты в Испании в пять раз превышает доходы от капитала и предпринимательства (а в России в 1996 г. фонд зарплаты стал уже существенно меньше, чем нетрудовые доходы).

Поэтому в тот год в Испании ненависть к трудящимся проявилась у очень небольшой части испанцев. Ни о каком классовом столкновении не было речи – основная масса людей поддержала справедливые требования. У нас, раз уж мы пошли по этой дороге, теперь будет по-иному. У власти сейчас вовсе не пpавые, а не имеющая к наpоду жалости антинациональная гpуппиpовка. Возможности для мира и диалога быстро тают по мере того, как наши вожди оппозиции «сдают» идеалы советского строя и начинают называть воров и изменников Родины буржуазией. Раскалывают еще по сути бесклассовый советский народ.

Но раз уж по этой дороге пошли, надо идти до победы. Слабость и трусость только увеличат многократно жертвы с обеих сторон.

1997

Одной из главных слабостей оппозиции режиму «демократов» является размытость образа будущего, к которому она поведет, придя к власти. Я даже не говорю об антисоветской части оппозиции, которая поддержала уничтожение социализма, но недовольна исполнением. Эта часть сегодня вообще помалкивает о своих идеалах – она мечтает о великой и единой капиталистической России, хотя всем очевидно, что таковой в природе существовать не может.

Поговорим о нас – тех, кто идет под красным флагом. Преодолеть «режим Чубайса» можно лишь в том случае, если ему будет противопоставлен иной социальный проект. Не в деталях, конечно, а в его главных чертах. Люди не могут бороться против чего-то, не имея положительного образа.

В феврале 1917 г. в России пришел к власти режим, который не предложил обществу никакого проекта. Большевики же выдвинули понятный и желанный людям проект – и образ жизнеустройства, и тип власти. И либералов просто смыло. Даже белые привлекли на свою сторону значительные силы потому, что в их планах была определенность: реставрация единой России, земля – помещикам, фабрики – буржуям. Проект для многих привлекательный, хотя в принципе недостижимый из-за его внутренних противоречий (Россию разорвал именно капитализм).

В СССР начиная с 60-х годов социализм начал утрачивать образ будущего и терять поддержку. Уже Хрущев стал перенимать критерии идеального жизнеустройства у Запада («догнать и перегнать по потреблению…»), и среднего человека повлекло к выводу, что к этому идеалу путь Запада более надежен. Значит, надо на этот путь «вернуться». Проект Гайдара и Чубайса лег на подготовленную почву. Он ясен и осязаем, он имеет наглядную витрину. Людям предлагается конкурировать за жизненные призы. Все знают, что призы достанутся немногим, остальные потерпят крах. Но авось повезет – это так соблазнительно. Ведь каждый склонен преувеличивать свои личные возможности, особенно молодежь.

Сегодня оппозиция исходит из того, что люди, уже потерпевшие крах, откажутся от поддержки проекта Чубайса просто от возмущения. Но это не так. Да и сама критика Чубайса оппозицией непринципиальна, она направлена на дефекты и злоупотребления в исполнении программы, а не на ее суть. Попробуйте выбрать ключевые слова из экономической программы оппозиции – и из речей Ельцина, Черномырдина, Явлинского. По структуре эти наборы очень близки. «Равноправие всех форм собственности, смешанная социально ориентированная экономика и т.д.». В чем же непримиримость идеалов? Четко видна лишь разница в отношении к приватизации земли, но и здесь доводы туманны: «Если землю приватизировать, то ее у колхозов скупят». Ну и что? Купят и засеют, будем мы с хлебом. Надо же объяснить, что тут не так.

Многие уповают на магические слова «обновленный социализм». Таким будет строй жизни, когда победит КПРФ. Из документов КПРФ я лично выявить существенные черты этого строя не смог. Между советским строем и другими видами социализмов (шведский, австрийский и т.д.) существуют водоразделы и пропасти. Похоже, идеологи оппозиции их просто не видят. В чем обновление? В том, что будут частные банки и заводы? А все остальное так же, только лучше?

Вообще, равнодушие к сути советского строя (даже после его трагического краха) поражает. На съезде КПРФ были выступления, сопровождаемые аплодисментами: там-то восстановлен советский строй. В чем же это выразилось? Вот в чем: Городская Дума переименована в Городской Совет. Это не смешно, а трагично. Это не просто утрата знания об обществе, в котором мы живем (эту утрату осознал уже Андропов), а утрата даже минимума исторической памяти. Мы уже не помним, как возникали советы и в чем была суть двоевластия после февраля 1917 г., не помним смысл лозунга «Вся власть советам!», не говоря уж о смысле апрельских тезисов Ленина. Мы не помним даже смысла слова «ратуша». А ведь это и есть «Городской Совет». Что же, и в Германии XV века была советская власть? Разве в словах дело!

• Предыдущая
• 79/97
• Следующая