Похищение Черного Квадрата - Гусев Валерий Борисович - Страница 8

• Предыдущая
• 8/28
• Следующая

Ну, валяй, закупай рацион.

Они опять посмеялись, и Игоряшка исчез в магазине. И довольно быстро появился снова, забросил в ковш пластиковый пакет с покупками и забрался в кабину.

У меня, конечно, созрело решение. Но вот Алешки-то все нет. (Потом он объяснил, что никак муку не мог найти. Потому что на стеллажах ее не было. Он устроил небольшой шум, и ему сказали, что муку как раз разгружают, вот-вот ее вынесут в торговый зал, извините, придется немного подождать.)

А экскаватор тронулся. Ясно, что далеко он не поедет — не та машина. Значит, можно за ним проследить и кое-что выяснить.

А ведро куда? Это же особая примета. Любой экскаваторщик обратит внимание, что за ним шлепает какой-то пацан с дырявым помойным ведром. А Лешки все нет!

Но тут к магазину подрулил «жигуленок» с прицепом, забитым каким-то хламом: доски старые, ломаные стулья и — что характерно — несколько ведер, бывших долгое время в употреблении. Ясно — на дачу едет, будет много продуктов покупать — значит, долго простоит. И я, больше не задумываясь, поставил ведро в прицеп — оно хорошо вписалось в этот интерьер — и дунул догонять экскаватор, который уже сворачивал за угол, к школьному стадиону.

За стадионом он выехал на стройку, пересек ее и свернул во двор между двумя домами — голубым и бледно-розовым. Остановился у бледно-розового.

Игоряшка заглушил двигатель, забрал из ковша сумку и скрылся в подъезде. На всякий случай я немного подождал и нырнул следом. Взбежал по ступенькам к лифту и уставился на табло над его дверьми. Лифт остановился на четвертом этаже. Порядок! А номер квартиры мы уж как-нибудь вычислим. Не маленькие.

И я помчался к магазину, за Алешкой и ведром.

У магазина почему-то разгорелся небольшой скандал. В международном масштабе. В центре скандала — сердитый Алешка и смущенный дядька в очках. Алешка размахивает нашим помойным ведром и вовсю митингует. Смущенный дядька все время поправляет на носу очки и робко оправдывается. Перевес явно на Алешкиной стороне, и я не стал пока вмешиваться. Да и обстановку не мешало бы изучить.

У вас своего ведра нет, да? — вопил Алешка. — Так и скажите! Я вам подарю на день рожденья.

Действительно, гражданин, — поддержала Алешку какая-то грузная дама. — Некрасиво отбирать у ребенка последнее ведро.

Да я не отбирал, — мужчина то хватался за очки, то прижимал руку к сердцу. — Я на дачу еду.

Вот! — провозгласила дама, будто уличила мужчину в краже банковского сейфа. И даже пальцем в него ткнула. — Вот! У него на даче помойного ведра нет. Ему чужое подавай. Обобрал младенца!

Я понял: дядьку надо выручать. Да и «младенца» заодно. Я протолкался к спорщикам, взял ведро у Алешки и сказал:

— Это мое ведро. Вот особые приметы — дырка в боку и изоляция на дужке. Наконец-то нашлось. Спасибо. До свидания.

Эти аргументы подействовали. Не устояли перед ними поборники истины в виде помойного ведра.

Смущенный мужчина еще раз поправил на носу очки и юркнул в машину.

— Благодарю за внимание, — сказал Алешка и догнал меня, когда мы скрылись за углом. И сразу начал оправдываться: — А что, Дим, я не прав, да? Выхожу — тебя нет, а наше ведро уезжает. В чужой машине. Ну я и вступился за него.

Постепенно картина прояснилась. Алешка вышел из магазина и увидел в прицепе отъезжающей машины наше приметное, с дыркой в боку, ведро. Ужасная мысль мелькнула у него в голове: брата тоже похитили. Диму — в машину, ведро — в прицеп. В два прыжка Алешка догнал похитителя и выхватил ведро из прицепа. Водитель затормозил.

— Эй! Мальчик! Ты что у меня взял? Ну тут и началось…

Я не знал — сердиться или смеяться. А с другой стороны — был полон гордости из-за того, что у меня такой преданный и отважный брат.

…Когда мы пришли домой, мама, во-первых, сказала:

— Зря я вас за мукой посылала, оказывается, ее дома полно.

А во-вторых:

— А зачем вы ведро притащили? Я же сказала вам: выбросить его вместе с мусором. Я новое ведро купила. Какими ушами вы слушаете? Чего вы хохочете?

В доме приятно пахло подгоревшими пирогами. Мама закончила готовить праздничный ужин и снова послала нас вынести мусор:

— Запомните: вот это ведро оставите на помойке. Вот это вернете в дом. Все ясно?

Как только мы оказались на улице, я рассказал Алешке о своем открытии. Он сразу все понял.

— Они там Ростика прячут! Это ему Игоряшка продукты покупал. А в каком доме, Дим?

В бледно-розовом, за стройкой. Четвертый этаж. А вот какая квартира…

Запросто, — сказал Алешка. И объяснил мне. Мне понравилось. Естественно, не подозрительно и не опасно.

Чтобы не перепутать ведра, новое мы оставили у подъезда, а старое вместе с мусором отправили на помойку. Вернулись домой. Мама взяла у нас ведро, посмотрела в него и вздохнула:

Какими ушами вы слушали?

Своими.

Мама молча вернула мне ведро:

Вы его обратно принесли…

Ты же сама сказала!

Но не с мусором же! Чего вы хохочете?

Папа прилетел прямо к ужину. Вовсе не измученный и не усталый.

Он поставил свой «дипломат» на пол, огляделся.

— Что это у вас такой беспорядок?

Мама от радости его не расслышала и гордо похвалилась:

Ребята постарались! Тебя ждали.

Ну-ну, — только и сказал папа. — Поменьше бы старались.

Он умылся с дороги и раздал нам сувениры. Маме — какую-то крохотную коробочку с пузырьком внутри, а нам — небольшой фотоаппарат типа «Полароид». В пузырьке оказались духи, а в фотокамере — фотобумага. И Алешка тут же щелкнул маму, как она, вся из себя счастливая, этот пузырек обнюхивает. Но снимок маме не понравился:

Я тут какая-то глупая, да?

Это от счастья, — успокоил ее папа.

За ужином папа немного рассказал нам об этом аукционе, куда он ездил. Он должен был там проследить, не появится ли в продаже украденный в посольстве старинный серебряный подсвечник. По преданию — не то Наполеона, не то наоборот — Кутузова.

Пап, — спросил Алешка, — аукцион — это что? Рынок такой?

Что-то вроде, — объяснил папа. — Такой временный торговый центр. Там выставляют на продажу всякие интересные вещи. Чаще всего предметы старины или, положим, рукописи великих писателей, картины великих художников. Письма великих людей.

И можно их покупать?

Да. Назначается первоначальная цена, а потом покупатели соревнуются. И кто больше заплатит — тот и покупает то, что ему понравилось.

Это вроде лохотронщиков у метро?

Похоже, — усмехнувшись, кивнул папа.

А давай в следующий раз мы тоже какую-нибудь старинную вещь продадим.

У нас только одна старинная вещь, — вмешалась мама. — Наш пылесос. Да кому он нужен?

А вот пылесос бы я продал, мелькнула у меня мысль. Даже даром отдал бы.

А папина кружка? — напомнил Алешка. — С отколотой ручкой? В которой мама соль держит.

Отколотая ручка, — сказал папа, — еще не делает вещь старинной.

Она делает ее непригодной, — вставила мама. — Давайте лучше какую-нибудь Лешкину картину на аукцион выставим.

А подсвечник свой ты увидел? — спросил Алешка, пропустив мамин укол мимо ушей.

Не всплыл пока. Зато я познакомился с одним интересным коллекционером. Он живет в Германии, но он русский. И очень любит русскую живопись. Особенно Малевича и Матвеева, кажется.

Малевича? — удивилась мама. — Это который черную дыру нарисовал?

«Черный квадрат», — уточнил папа.

Тоже мне искусство! — фыркнула мама. — Я этих квадратов хоть сто штук нарисую.

Нарисуй. — Папа пожал плечами. И маму это обидело.

Мне некогда! Мне надо делами заниматься, а не морочить людям голову черными дырками.

— Ну… Не знаю… — Папа не любил с мамой спорить. Мне кажется, побаивался. — Ну… Свой «Черный квадрат» Малевич создал почти сто лет назад. И люди до сих пор стоят перед этой картиной, задумавшись.

Мама расхохоталась, от души.

Бред какой-то! Алексей! Ты задумываешься, когда на черный квадрат смотришь?

А чего я там не видел? — уклончиво ответил Алешка.

• Предыдущая
• 8/28
• Следующая