Птица-Радость. Рассказы о голубиной охоте. - Гроссман Марк Соломонович - Страница 2

• Предыдущая
• 2/26
• Следующая

Мы живём в двухэтажном небольшом доме. В нашей квартире есть отличный балкон, с которого далеко видно на север, восток и юг.

Неподалёку стоит старый, покосившийся домик, а около него — совсем маленький домишко, обитый жестью и выкрашенный в зелёный цвет.

В покосившемся домике живёт дядя Саша — слесарь цинкового завода. А в зелёном домишке — его голуби.

Каждое утро, перед тем как идти на работу, и вечером, возвращаясь с работы, дядя Саша поднимает своих голубей. В это время бесполезно разговаривать с дядей Сашей: он не ответит. Когда я устаю и больше уже не могу написать ни одной строчки, я выхожу на балкон и слежу за дядей Сашей и его птицами.

В детстве я держал голубей, деньги для их покупки и прокорма доставал продажей холодной воды в жарком южном городе. С тех пор у меня сладко щемит сердце всякий раз, как я вижу голубей.

Однажды молодой турман из зелёной голубятни сел ко мне на балкон, и дядя Саша, взбудораженный, появился в нашем палисаднике.

— Сделай милость, — сказал он, — шугани этого вертихвоста!

«Шугануть вертихвоста» не пришлось: он зашёл через балконную дверь в комнату и взлетел на мой письменный стол. Тут я его и взял.

Возвращая турмана, я рискнул дать дяде Саше несколько советов по части воспитания и обгона голубей.

Выслушав советы, он хлопнул себя ладонью по колену, широко рассмеялся и вдруг напал на меня:

— Несознательность какая!

Я растерялся:

— Как?

— Несознательность, говорю. Чистое безобразие!

— Да ты о чём?

— Ты должен держать голубей!

Я подумал и осторожно спросил:

— А как жена?

— Что — жена? — не понял дядя Саша.

— Жена что скажет?

Тут настала очередь думать дяде Саше. Он думал до вечера и предложил мне великолепный план.

На другой день я сказал жене:

— Хочу купить голубей.

Жена всплеснула руками:

— Что скажут соседи?

— Соседи скажут, что у нас голуби.

Жена вышла из комнаты.

Через пять минут она вернулась и сказала:

— Нас оштрафует санинспекция.

Я ответил, что придётся отложить деньги на тот случай, если действительно санинспекция захочет нас оштрафовать.

Жена хлопнула дверью.

Через некоторое время она опять вошла и заявила:

— Соседка недоумевает: какой прок от этих голубей?

Но и на этот вопрос у меня был заготовлен ответ:

— Скажи соседке, что перо голубей принимается по повышенным ценам в ларьках утильсырья.

Два дня мы с женой были в ссоре. Различные неотложные вопросы мы решали с помощью старшей дочери Ольги и Михаила Ивановича, брата жены, шофёра, гостившего у нас.

На третий день я решил пустить в ход главный козырь, придуманный дядей Сашей, и прибегнул к помощи младшей дочери Леночки. Я сказал ей:

— Пойдём, Леночка, в гости к дяде Саше.

И мы отправились к соседу.

Леночке очень понравились голуби, она хлопала в ладошки и кричала:

— Какие красивые голубчики!

— Решено, — сказал я Леночке. — Поехали покупать.

Вернувшись к себе, я отвёл Михаила Ивановича в сторонку и громко сказал:

— Ты хотел, кажется, посмотреть город? Поедем.

И мы все трое поехали на голубинку*.

_______________

* Г о л у б и н к а — базар, на котором продают голубей.

* * *

Когда жена увидела пять пар голубей, вытащенных нами с торжественным видом из мешка, она не выдержала и сказала:

— Это мальчишество!

Тогда я обратился к Леночке.

— Леночка, — сказал я, — что ты велела мне купить, дочка?

— Голубчиков.

— Ну вот, — заявил я жене, — разговаривай с ней.

И, оставив Леночку наедине с мамой, мы с Михаилом Ивановичем пошли сразиться в шахматы.

После того как я непростительно проиграл Михаилу Ивановичу ферзя, а Михаил Иванович мне его благосклонно вернул и я проиграл эту решающую фигуру ещё раз, мы встали и направились в кухню.

Леночка укутала белую голубку в пелёнки, ходила по кухне и пела своей новой дочке песню. Жена штопала.

— Мы сделаем тебе хороший домик, дочка, — пела Леночка, — и ты будешь у меня расти большая-большая.

— Удивительная дальновидность у ребёнка, — сказал я с преувеличенной отцовской гордостью. — Ну откуда она знает, что им нужна голубятня?

У Михаила Ивановича этой весной родился первый сын. На этом основании мой шурин считал себя многомудрым отцом. Взглянув на сестру, Михаил Иванович строго заметил мне:

— Не мучь ребёнка. Ты видишь: Леночка требует голубятню. Не будем терять времени.

И мы принялись за дело.

Мы выбросили из фанерных ящиков, которые у нас хранились в кладовке, всякое старьё и потащили их на второй этаж. Затем принесли из кладовки старую оконную раму, металлическую решётку от окна и поломанные стулья с фанерными сиденьями.

Поставив три ящика один на другой, мы прочно скрепили их проволокой и гвоздями, устроили из фанерных сидений гнёзда, навесили раму и решётку наподобие дверей, открывающихся снизу вверх.

Закончив эту работу, мы внесли своё громоздкое сооружение на балкон и, рассадив голубей по гнёздам, собрали военный совет.

Совет состоял из Леночки, Михаила Ивановича и меня.

— Как ты думаешь: привыкли голуби уже к новому месту или нет? — спросил Михаил Иванович.

Я решительно тряхнул головой и сказал:

— Они уже привыкли.

После этого мы подняли решётку, чтобы птицы погуляли на воле. Все пять пар немедля взвились в небо, рассыпались в разные стороны и, прежде чем мы успели что-нибудь сообразить, исчезли из виду.

Появившийся в самую последнюю минуту дядя Саша поднял своих голубей, чтобы вернуть хоть кого-нибудь из нашей стаи. Но было уже поздно: птицы разлетелись по своим старым голубятням.

— Знаешь что? — часа через три сказал мне Михаил Иванович. — Я вспомнил, что мне нужно купить себе рубашку.

Он уехал на полуторке, вернулся через час — и высыпал из мешка десять новых голубей.

— Не пропадать же голубятне, — мудро заметил Михаил Иванович.

Так у нас на балконе второго этажа поселились голуби.

Я заплатил за этого голубя двадцать рублей при шумном протесте дяди Саши.

Слесарь хлопал себя ладонями по бёдрам, что всегда у него служило признаком высшего возбуждения, и кричал на всю голубинку:

— Голова у тебя есть или нету, я спрашиваю?!

Я пожал плечами и спросил:

— Что ж, не стоит голубь этих денег?

— Да как не стоит! Он и тридцать стоит!

— Тогда я тебя не понимаю: что ты шум поднял?

— А то, — уже почти спокойно сказал дядя Саша, — что уйдёт он у тебя. Знаю я этого жулика.

«Жулик» был старый, блестящей синей окраски почтовый голубь, известный далеко за пределами нашего города. На одной из его ног было алюминиевое кольцо: «СССР — 145».

Я принёс почтаря домой и, не связывая, сунул его в голубятню. Хотел посмотреть, как он будет себя вести.

Старик поднялся на одно из свободных гнёзд, приткнулся к углу и замер.

— Вот что, — сказал дядя Саша, — оборви ты его, что ли, на худой конец. Жулик этот и в связках уйдёт.

И, не дожидаясь моего согласия, дядя Саша достал почтаря с полки и вырвал из его крыльев маховые перья.

— Ну вот, — удовлетворённо сказал старый слесарь. — Теперь он, по крайней мере, на месте будет. Я что-то ещё не слыхал, чтобы голуби домой пешком ходили...

• Предыдущая
• 2/26
• Следующая