Ночь Стилета-2 - Канушкин Роман Анатольевич - Страница 80
- Предыдущая
- 80/82
- Следующая
— Мне кажется, и так будет слышно.
В этот же момент к генералу Евгению Петровичу Родионову, сидевшему в дальнем углу, дабы не привлекать ненужного внимания, подошел пожилой, чуть сгорбленный мужчина с длинными седыми волосами. Он опирался на трость с массивной деревянной ручкой, присел рядышком, наклонился к Родионову:
— Она сейчас расскажет такую сумасшедшую историю…
Родионов вздрогнул, изумленно посмотрел на своего соседа; на его губах появилась еле заметная усмешка, и он негромко проговорил:
— Плохо выглядишь, сынок.
— Все же лучше, чем бы вам хотелось, — усмехнулся Санчес.
— Это правда, — просто сказал Родионов. — Где они?
— Подождем.
— Чего нам ждать? Где они?! Я сделал все, о чем договорились.
— Сейчас появятся. Вон, уже идут.
Открылась боковая дверь, Родионов увидел свою семью, и у него отлегло от сердца.
«Живы, — подумал он, — все остальное не важно».
Их сопровождал какой-то человек в солнечных очках, настолько пижонских, что он походил на парня с какой-то дешевой рекламы. Евгений Петрович усмехнулся:
— Это что ж, такие у тебя теперь напарники?
— В каком-то роде, — согласился Санчес, — в каком-то роде.
— И как ты собираешься отсюда уйти, сынок? — проговорил Евгений Петрович. — В здании полно моих людей.
— Я же говорю: она сейчас расскажет просто сумасшедшую историю.
— Я тебя не понимаю. Давай прямо: деньги у тебя. Достаточно всякой ерунды. Я дам тебе уйти. Пора заканчивать весь этот фарс.
— Я-то уже давно закончил. Но боюсь, тут и без меня все завертится.
— Как хочешь. — Родионов привстал. — Я иду забирать свою семью. Наш уговор окончен.
— Окончен, — сказал Санчес, — а ваши домашние под надежной защитой.
Насчет моего напарника — Стилет, вам, конечно, уже известно это имя.
Евгений Петрович вздрогнул, бросил на Санчеса недоверчивый взгляд:
— Ты о чем говоришь, сынок?
— Удивлены? Удалось вас второй раз сегодня удивить? — Санчес привстал и шепотом произнес:
— Он меня не знает. А так, наверное, давно бы убил. Как считаете?
Родионов какое-то время раздумывал.
— Чего ты хочешь? — наконец произнес он.
— Ничего. Быть может, лишь посмотреть, как вы удивитесь в третий раз.
— Санчес снова зашептал. — И я не буду иметь к этому никакого отношения. Это все плоды ваших собственных рук.
— С огнем играешь?
— Мне не оставили выхода.
— Я иду забирать мою семью, — сказал Родионов.
— Идите, — кивнул Санчес, — вас ждет там много интересного.
…Вика еще раз постучала по микрофону и склонилась к Петру Виноградову.
— Где мои дети, Петя? — тихо проговорила она.
— Что?! — Петр Виноградов смотрел прямо перед собой. На его губах застыла дежурная и совершенно идиотская улыбка. Он не понимал, о чем его только что спросили.
— Расслабься, Петя, — так же тихо произнесла Вика, — я знаю, где мои дети.
Петр продолжал улыбаться. На какое-то мгновение ему показалось, что он сейчас потеряет сознание.
Валентин Михайлович Прима и опергруппа находились в коридорах головного офиса «Континента», когда Вика начала свою речь. О Светлане Андреевне Прима знал, что она возглавляет крупнейшую частную охранную фирму «Шерлок» и что она очень сильно помогла им в этом деле.
Потом дверь пресс-холла открылась, появились Светлана Андреевна и человек, которого Приме представили как Воронова.
«Что ж, как и договаривались, с поличным», — подумал Прима.
— Все, — сказал Игнат Воронов, — сейчас.
Двумя минутами раньше Петр Виноградов думал о бутылочке шампанского «Дом Периньон», которую он поставил в лед и которую откупорит, когда все закончится. Первый фужер Петр выпьет в одиночестве — он всегда так поступал в свои удачные дни. Шум и праздник — это все уже потом, позже.
«Вика» наконец появилась, и сейчас она начнет свою речь. Детей все не везли, черт бы их побрал, но Родионов его заверил, что с этим все в порядке.
Ладно, близнецы не омрачат ему праздник, рано или поздно их сюда доставят.
Быть может, сегодня Петр позволит себе даже побаловаться одной сигареткой. Всего лишь одной — из-за этого он не начнет снова курить.
Петр поискал глазами Родионова: тот примостился где-то с краешку. Мог бы вообще не появляться здесь сегодня. Между ними теперь не может быть никакого недоверия. Теперь уже нет.
«Вика» вошла. Петр галантно поднялся и пододвинул ей стул. Петр Виноградов не обратил внимания на то, что выглядела она как-то очень необычно, радостно, что ли. Вернее, это его не насторожило — девочка тоже порядком выбилась из сил, возможно, рада, что и для нее это все заканчивается.
«Вика» села рядом, склонилась к Петру Виноградову и сказала то, от чего мир взорвался у него в голове. Вопрос «Где мои дети, Петр?» даже не был абсурдным. В системе координат Петра Виноградова этот вопрос просто не мог существовать.
Через две минуты Петр Виноградов понял, насколько сильно он ошибался.
Ошеломляющая речь Вики и все, что последовало за этим, было действительно подобно взрыву бомбы. А начала она просто.
— Привет всем, — произнесла Вика шутливым тоном, — наконец-то я смогу сообщить вам что-то очень важное. — Она улыбнулась. — Знаете, меня действительно зовут Викой. Надеюсь, ни у кого это не вызывает сомнений?
Раздались какие-то смешки. Неплохое начало для серьезного разговора — и, как полагали большинство собравшихся, печального разговора.
Вика подняла руку, словно просила тишины:
— Хотя минимум два человека в этом зале уверены, что я та самая женщина, которую они выдавали за меня с момента автокатастрофы. Один из них — вот он, Петр Виноградов.
Еще один смешок, уже одинокий.
— Петр, вы объясните собравшимся, где вы нашли моего двойника?
Расскажете про городок Батайск? — Голос Вики неожиданно налился сталью. — И про то, что вы сделали со мной? Вы же уверены, что меня больше нет…
Петр Виноградов смотрел прямо перед собой и продолжал улыбаться. Он начал качать головой, словно китайский болванчик. Неожиданно он понял, что хлопает в ладоши и произносит:
— Ой, Вика, ну вы повеселили нас… Забавно…
Но смешков в зале больше не было.
— Петр, не стройте из себя идиота! — произнесла она жестко. — Хотя теперь это дело ваше.
Над аудиторией повисла тревожная тишина, которая вот-вот могла взорваться множеством вопросов. Оказывается, всех ожидало гораздо более занятное шоу, чем то, на которое они пришли.
Вика снова подняла руку.
— Я вынуждена сделать очень важные заявления.
Тишина стала густой, темной…
— Я обвиняю вице-президента компании «Континент» Петра Виноградова и присутствующего здесь генерала Родионова в организации убийства моего мужа. Я обвиняю их в покушении на мою жизнь и в похищении моих детей. Я обвиняю их в организации взрыва на свадьбе…
Вика продолжала говорить, а картинка мира давно уже дрожала в голове Петра Виноградова и вот-вот могла взорваться на множество стеклянных осколков.
Климпс — Товарищ генерал, попрошу вас проследовать с нами.
Родионов не обратил внимания на эту реплику. Родионов смотрел в глаза своей жены, в глаза любимой им Ольги Андреевны, полные слез.
— Женечка, скажи, что все это не правда, — прошептала она.
Множество блицев, вспышек фотоаппаратов, свет наведенных телекамер, и вопросы, вопросы, надоедливые, наглые, безжалостные и… чем-то похожие на тявканье собак. Ведь они все питаются новостями, они все питаются поступками таких людей, как Родионов… Вся свора питается поступками единиц. Тех, кто может действовать. Тех, кто в состоянии совершить что-то, чтобы почувствовать, что он — живой. Что может ответить генерал Родионов на их жалкие вопросы? Они говорят на разных языках, какое может быть взаимопонимание с этим подлым тявканьем? Что ж, пришло их время, время Своры…
- Предыдущая
- 80/82
- Следующая
