Ночь Стилета-2 - Канушкин Роман Анатольевич - Страница 11

• Предыдущая
• 11/82
• Следующая

В доме появилась няня — милая женщина, переживающая свой второй расцвет, которые случаются у многих женщин к сорока пяти годам.

Рука, качающая колыбель. Сухие молочные смеси, подгузники, кремы, детские пудры…

И всем стало значительно легче. Вика и Алексей снова с головой окунулись в работу. А время бежало, и два маленьких «лягушонка» превратились в крепких розовых полугодовалых младенцев. Загадочный, изумрудно-бирюзовый цвет глаз, который был у близнецов первые несколько месяцев жизни, изменился: оба стали кареглазками, и у обоих начали пробиваться изумительные светлые кудри пепельного оттенка, хотя еще, наверное, не раз все сменится. Дай Бог, не раз.

Леха-маленький сел на несколько дней раньше сестренки, что вызвало у него восторженное ликование, а у Вики-маленькой удивленное любопытство. Она, причмокивая соской, попыталась сделать то же самое, но — повалилась и расплакалась. Через секунду к ней присоединился Леха, словно поддерживая сестренку. Леха снова сел, в глазах Вики был восторг, она уже забыла, что только что плакала. Эти детские катастрофы… Страшные ураганы, проносящиеся в самой счастливой стране. Приходят внезапно и так же быстро заканчиваются. Чаще всего не оставляя после себя никаких разрушении. Чаще всего это бывает так.

Дом был наполнен счастьем. Четыре его обитателя — две Вики и два Алексея — жили радостью.

Совсем рядом находились другие люди. Они наблюдали за счастьем этой семьи. Они уже знали, что этого счастья оставалось отмерено не так уж и много.

Но пока они не торопили события. Пока еще нет.

Примерно через полгода после рождения близнецов у Вики состоялась эта примечательная встреча с очень интересным, необычным человеком, которая при всем при том вряд ли могла сколь-нибудь серьезно повлиять на ее дальнейшую судьбу. После этой забавной веселой истории Вика обогатилась минимум по трем позициям. Причем все три никогда прежде не встречались ей в жизни.

Биолог-колдун-дикарь, как она потом смеялась.

Во-первых, она узнала о существовании диковинной тропической рыбки со странным названием Радужная вдова. Вика-биолог.

Во-вторых, Вика получила в подарок не менее странное средство — вытяжку из слизи этой рыбки с тем же названием «Радужная вдова». Средство оказалось безумно редким и безумно дорогим. Вика-колдун.

В-третьих, Вика сделала себе татуировку. На очень необычном месте. И делал татуировку великий человек. Мастер. Вика-дикарь.

Биолог-колдун-дикарь.

Все три приобретения, похожие скорее на шутку, произошли на грандиозном шоу, устроенном в Москве ценителями нательной живописи и соответствующего образа жизни. Назывался этот всемирный слет татуированных и татуировщиков «Тату-конвенцией». И присутствовал на нем человек-легенда, оставивший свои рисунки на теле самой Дженис Джоплин и татуировавший многих легенд рока и просто людей легенд, таких же, как он сам. Звали заморского гостя Лайен Татл. Все мероприятие проходило в московском саду «Эрмитаж», сопровождалось концертами, жестким шоу и довольно веселеньким разгулом. Вика и Леха были приглашены друзьями. Леха всегда имел очень необычных друзей. Помимо Лайена Татла, на «Тату-конвенции» присутствовали еще несколько очень известных художников, много неизвестных, а больше всего было просто любопытных персонажей, избравших для себя, мягко говоря, несколько альтернативный способ жизни. Шоу удалось на славу.

— Да нет, вы шутите, — произнесла Вика, с любопытством глядя на своего собеседника.

— Это правда. — Он усмехнулся. У него были очень веселые глаза, глаза бывшего хиппи, каким он и являлся в революционные шестидесятые. Вряд ли об этом человеке можно было сказать, что теперь он остепенился, — просто сменилось время. А если вы представляете ныне живую легенду, то некий внутренний духовный аристократизм, присущий любым легендам, вполне можно принять за налет респектабельности, — Несколько месяцев? Без воды?

— Это уникальное создание. Сплошная тайна.

— Но несколько месяцев без воды, под тропическим солнцем… это уже… вобла.

— Вобла?

— Так у нас называют вяленую рыбу.

Он усмехнулся:

— То, с чем у вас пьют пиво?

— Да…

— Радужная вдова — это лабиринтовая рыбка, она дышит воздухом. Таких рыбок много, целое семейство, они живут в любом домашнем аквариуме. Но Радужная вдова уникальна. И делать вытяжку из ее слизи можно в очень редкие дни.

Собственно говоря, всего несколько дней в году. Все остальное время — это страшнейший яд. Хотя и так это довольно сильный наркотик. Всего несколько человек на земле знают время и владеют полностью всей процедурой.

— А почему ее так называют? Почему вдова?

— А вы не хотите узнать, почему радужная? — Он снова мягко улыбнулся.

— Наверное, она очень красивая.

— Она действительно хороша. Особенно в тот момент, когда становится вдовой.

— Вот как?

— Когда самка откладывает икру, она очень слабеет. Но у нее еще остаются силы. Ее окрас неожиданно становится очень ярким, сочным. Чешуйки переливаются всеми цветами радуги. В этот момент она сжирает самца, как только тот заканчивает осеменять икру. И в этот момент она очень хороша. Великолепна.

Вот почему — вдова. Видите: за Любовью — неизбежность Смерти. Радужная вдова…

— Неплохо. — Вика в задумчивости посмотрела на этого человека, все еще пытаясь понять, разыгрывают ее или это все правда. Какая-то странная история. Затем Вика произнесла:

— Тогда это уже Черная вдова, так больше подходит.

Он весело кивнул ей:

— Название недурно. Но к сожалению, уже занято.

— Кем же?

— Пауками. К тому же рыбка действительно очень красива.

— И может долгое время находится без воды?

— Слизь помогает ей в этом. Вдова водится в небольших пересыхающих водоемах тропиков. Ее слизь — действительно наркотик. По крайней мере если эту вытяжку ввести человеку, он впадет в длительный наркотический транс. При большой дозе возможна кома. Вопрос в количестве. Слизь вводит Радужную вдову в анабиоз. Летаргический сон. Корочка под палящими лучами засыхает, но внутри этого кокона, во влажной темноте, теплится жизнь. И ждет своего часа. До ближайших сильных дождей. Не правда ли, в этом что-то есть?

Вика передернула плечами:

— Да уж. Как в фильме «Чужие». Коконы.

Он рассмеялся:

— Вроде того.

— Да еще она сжирает своего… кавалера. Хороша вдова!

— Видите, феминистки могли бы сделать ее своей эмблемой.

— При чем тут бедная рыбка? Она поступает так согласно своей природе.

А за феминисток говорить не берусь.

— И здесь вы правы. — Он рассмеялся. — Я слышал, что нечто подобное водится на Карибских островах. Не феминистки — рыбка. И используется в культе вуду. Знаете — зомби?

Он скорчил страшную гримасу — зомби…

— Знаю. — Вика кивнула и тоже рассмеялась.

— Но наверняка об этом ничего сказать не могу. А вот то, что это совершенно лучшее в мире заживляющее, — точно. Невероятно, но факт: татуировка заживает через пару часов. Кстати, вытяжка из слизи Радужной вдовы была известна в Полинезии. В частности, татуировщикам маори. У них эта рыбка считается священной. Знают о ней и японские якудзо, для них нательная живопись — тончайший кастовый ритуал, частично уходящий в мифологию. Как и все в этой удивительной стране, познавшей Смысл Символа.

— Как вы это… красиво сказали…

— Напротив. Я лишь рассказал о том, что есть. Другое дело, что это на самом деле очень красиво.

— Это использовалось в… боях?

— Наверное. Тайной владели лишь жрецы. И художники. Хотя в гармоничном мире между ними скорее всего не существовало различий.

— Это… так все интересно.

— Древние знали многое. Вернее, они знали. А мы — лишь слабые всплески воспоминаний. Татуировка — очень древнее искусство. Кстати, настоящие мастера не пользуются современными машинками. Иглы, бамбуковые палочки…

— Я бы… я бы, наверное, сделала себе татуировку, — неожиданно сказала Вика.

• Предыдущая
• 11/82
• Следующая