Лоцман и Берегиня (СИ) - Гордеева Евгения Александровна - Страница 6

• Предыдущая
• 6/61
• Следующая

— Ты куда пропала? — и он тоже замер при виде открывающегося зрелища.

— Пепукс! — произнесла я, — так вот почему у него на майке была эта надпись, он живёт в картинах Рериха!

— Точно, Рерих! — согласился со мной Андрей, — Шамбала! Одни ищут её и не находят, другие выпивают и… попадают в Шамбалу.

— Смотри, — указала я направо, — там река.

Горизонт справа обрамляла синяя искрящаяся на солнце полноводная река, медленно струящая свои воды в сторону горной страны. Дальнего берега видно не было, но я была уверена, что это именно река. Оторваться от этого вида было невозможно. Огромным усилием воли я развернула себя на сто восемьдесят градусов, быстренько нащипала укропа и отправилась обратно. Только вопросы, роем проносящиеся в моей голове, заставили меня покинуть столь дивное место.

— Бабушка, а это река? — я нарезала грибы, но на руки почти не смотрела, боясь пропустить хотя бы слово.

— Океан — Река.

— Океан! А куда она течёт?

— Она омывает наш мир.

— А горы, это те, что рисовал Рерих?

— Наблюдательная!

— Да нет, — смутилась я, — это Пересвет надоумил.

— Пересвет? — удивилась Яга.

— Ага! У него на майке написано.

— А я то подумала… — улыбнулась она, — он что другое тебе сказал.

— Что другое? — и вдруг меня осенило. — Он был здесь! Он здесь это рисовал, а не в Гималаях!

— Был, был он здесь, — согласилась Яга, — но рисовал там. Говорил, что очень похоже.

— Кто здесь был? — поинтересовался вошедший Андрей.

— Рерих! — воскликнула я. — Он был здесь, представляешь!

— Я думаю, здесь не только Рерих был… — Андрей многозначительно улыбнулся и даже поднял указательный палец, — а ещё Пушкин! — выдал он.

Яга хитро на него посмотрела, покачала головой, забрала у меня нарезанные грибы и ушла к печи.

— Ты с чего решил, что здесь Александр Сергеевич был? — мне это в голову не пришло.

— Да вот глядел на эту красоту на задках и подумалось мне — Лукоморье это, не иначе!

— Сметливый ты парень, Андрюша, — сказала Яга, возвращаясь к нам, — но чуток ошибся. Не Лукоморье, а Белогорье. И не Пушкин у нас был, а Арина Родионовна, няня его.

— Вот это да! — выдохнули мы хором.

— Она ему и поведала кой-какие «тайны».

— Это что же, с неё обет не брали? — удивилась я. Может, за какие заслуги…

— Всё, что она Сашеньке поведала, ей было разрешено. Вот так-то!

Мы призадумались. Нам с детства открыта правда, а мы её за сказку принимаем.

Яга поставила пирог в печь и присела сама блинками пообедать. Семён мирно посапывал на печи, умаялся, выгуливая нас по лесу. Андрей, похоже, снова отправился на огород. Я чувствовала себя в избушке у Яги так свободно, словно на самом деле гостила у родной бабушки и опять пристала к ней с расспросами.

— Бабушка, а камень на огороде настоящий?

— Конечно настоящий. Только вот стёрся со временем, прочитать уже ничего не возможно. Новый выточили, а этот мне отдали, раритет всё ж.

— А на грядках, что за травка растёт?

— Ну, петрушку и укроп ты знаешь. А ещё сон — трава, плакун — трава, баюн — трава, упокой — трава, да много чего.

— А разрыв — трава?

— Разрыв — трава в тайном месте растёт. А ты много про нас знаешь, девонька.

— А мне стыдно, что совсем мало знаю, — я подпёрла голову ладонью.

— Это ты зря на себя наговариваешь. Тут такие туристы — муристы порой захаживают, не то, что разрыв — трава, осину от берёзы отличить не могут, а вот ножичком кору поцарапать…, - печально произнесла она, — вот и оборачиваешься костяной ногой и ступой да помелом их от избы отпугиваешь! Леший ещё помогает, деревья раскачивает да волком воет.

— А кто Вы, бабушка?

— Да как тебе сказать, Варенька. Родоначальница я, первенькая значит, — она призадумалась, жизнь свою, что ли вспоминала.

А я тихонечко рядом сидела. Смотрела. Вот сидит передо мной праматерь человеческая, а я с ней свободно разговариваю. Мне бы рот закрыть и трепетать от торжественности момента, а с расспросами лезу: что да почему?

Она подняла голову, посмотрела на меня и вдруг сняла с шеи мешочек замшевый на верёвочке и говорит:

— Вот, возьми от меня подарочек, чую, пригодится он тебе, — она снова задумалась, но на этот раз по-другому как-то, — чую, чую. Пирог подгорает! Ох, заболтала ты меня, Варвара!

Мы бросились к печи. Яга лопатой достала пирог. Ну и дух разлился по избе! Аж Семёна с печи смело! Ох, и красивый пирог вышел!

— Да как же так? Поставили его всего минут пятнадцать назад! Как же так быстро?

— Так в печи у меня огонь-то Перунов, быстрый да негасимый.

— Волшебство!

— Для вас волшебство, для нас обыденность. Дело-то житейское! — окончательно проснулся Семён, — Ну, давай пирожка, а то нам обратно пора. Варвара, Андрея кличь.

Яга разрезала пирог, каждому выделила по доброму куску. Я привела с огорода Андрея. Мужчины съели свои порции, а я пока не проголодалась. Завернула свой кусок в тряпицу. Стали мы прощаться.

— Варенька, может тебе лапотки дать? Обувь у тебя ненадёжная, — проворковала Яга.

— Спасибо! Привыкла я к ним, — и что им всем дались мои тапки, ни за что не поменяю!

— Да, вот ещё, — она протянула мне сложенный лист бумаги, — рецепт блинов.

Я подозрительно на неё посмотрела, а она только улыбнулась, погладила меня по голове и чмокнула в лоб на прощанье.

Избушка Яги скрылась за деревьями, мы не спеша, шли обратно, наслаждаясь лесной прохладой.

— Семён, Дуплянский — леший, Баба Яга и так всё ясно, а Рыська кто? — наверное, вопросы у меня никогда не кончатся.

— Рыська, он Рыська и есть.

— Как это?

— Фолк он.

— Волк?

— Фолк, фольклорный персонаж значит. Как Черномор, Золотая рыбка.

— А я такого фолка не помню.

— Это маманя у него знаменитая, Арысь-поле. Злая ведьма её заколдовала в животное, а муж расколдовал. Рыська у них младшенький, после всех этих дел народился, так вот передалось ему что-то от рысьей сущности.

— А ты кто? — поинтересовался Андрей.

— Я - Суседко из клана бессмертных, — гордо представился гид и скромно добавил, — домовых то бишь.

— А что по фильмам шпаришь?

— Хозяин мой фильмы любит.

— Так ты что, не здешний?

— Здешний. Я на Заставе у хозяина служу. Он лучший швец в округе. Сам работает и фильму смотрит, и я с ним. Самый любимый у нас «Василий Иванович меняет профессию», исторический.

— Так вы живёте в доме с вывеской «Швальня»? — догадался Андрей.

— Точно, наши хоромы! — расплылся в улыбке Семён.

— Красивый дом!

— Ну, так я стараюсь! Между прочим, я всех древоточцев прогнал, у меня во всём доме не одной испорченной деревяшки нет! — гордо заявил Суседко из клана домовых.

— А моль, моль прогнал? — съехидничала я.

— Отродясь этой дряни не было! У меня по всем щелям травы разложены, все сундуки заговорены, я честно службу несу!

— Хороший ты домовой, — вздохнула я и задумалась о моли и тараканах, регулярно устраивающих нашествие на моё жилище.

Мы одолели уже почти половину пути, и тут Семёну понадобилось навестить какое-то знакомое болото. Он попросил нас обождать, пообещал быстро вернуться и скрылся в кустах. Я обнаружила спеющую землянику на обочине тропинки, и мы с Андреем стали собирать ягоды в ожидании гида. Земляника была крупная, сладкая Я набирала её в ладонь и потом съедала горстью. Андрей, похоже, придерживался той же тактики. Только что же это он так чавкает? Я уже было собралась призвать его к хорошим манерам, но тут увидала, что чавкает совсем не Андрей. Прямо над его склонившейся фигурой из кустов орешника торчала жуткая чмокающая образина. Голова чудища напоминала верблюжью, была покрыта чем-то вроде чешуи, вымазана слизью и каким-то мхом. С длинных клыков капала (не иначе ядовитая) слюна.

— МА-А-А-АЙ! — закричала я, но из груди вырвался лишь слабый вой.

Андрей оглянулся на меня, и его лицо стало медленно вытягиваться вниз. Наверное, он отзеркалил моё выражение лица. Парень медленно оглянулся в направлении моего взгляда и очень быстро отскочил в мою сторону.

• Предыдущая
• 6/61
• Следующая