Лоцман и Берегиня (СИ) - Гордеева Евгения Александровна - Страница 38

• Предыдущая
• 38/61
• Следующая

Я оглянулась на голос. Говорил тот самый рыжий котяра, который дрых с нами в сене.

— Кто это? — я некультурно ткнула в кота пальцем.

— Как это «кто»? — заступился сам за себя кот, — я Люб!

— Кто?

— Люб, божество супружеского ложа, — пояснил Перун.

— Доброе божество, — добавил кот.

— Какое супружеское ложе! — заорала я, — Андрей мёртв! Злод убил его!

— Как мёртв? — удивился кот.

— Как убил? — эхом повторил Перун.

— Так! Прокусил ему горло! А Маржана!!! Эх! Да что с вас взять! — я обречённо махнула рукой.

— Я с покойниками не ночую! — обиженно проговорил Люб.

— И на старуху… как говорится, — решила я успокоить кота.

— Я не ночую с покойниками! — повысил голос кот, — что я, с глузду двинулся?

— Но Маржана… — искорка надежды блеснула у меня в мозгу.

— Что сделала Маржана? — уточнил Перун.

— Она коснулась его саваном…

— Ты же знаешь, что так она закрывает раны.

— Да! Но потом, она его поцеловала!

— И что? — удивился кот, — ты уже ревнуешь?

— При чём здесь ревность! Перун, он что, издевается?

— Варя, Люб не будет охранять сон мертвого человека!

— Но Андрей перестал дышать после её поцелуя!

— Маржана не так забирает жизнь… — Перун лукаво посмотрел на меня.

— Не понимаю…

— Что тут не понять? — кот ходил взад — вперёд и с умным видом объяснял, в чём я не права, — Маржана его поцеловала. Этим она создала видимость смерти.

— Видимость?

— Да! Видимость! Ложная смерть!

— Как ложная?

— Человек, когда спит, тоже похож на мертвеца, — поучал меня кот.

— Не всегда!

— Не всегда, ты права. Но в данном случае у Андрея…ложная смерть… Забыл, как это правильно называется, — кот сокрушённо покачал головой.

— Летаргический сон! — дошло да меня.

— Вот, правильно! Сон! Спит он!

— Как его разбудить? — я бросилась к Перуну.

— Самое лучшее, дать живой воды.

— Где? Где её взять?

— Что ты так кричишь! — возмутился Люб. — Найди посуду и черпай, сколько душе угодно!

— Откуда черпать? — я почти плакала. Неужели они не понимают, что я сейчас свихнусь!

— А вон, родничок бьёт. Из него и черпай.

— Какой родничок? Где? — у угла сарая и впрямь, журчал ручеёк. И как я его раньше не приметила. — А там вода живая?

— Ты мне что, только что отдала?

— Связку ключей.

— И… — Перун указал на ручеёк.

— Живой ключ…

— Живой… Теперь здесь родник с живой водой! Это твой родник, Варя. И вода там самая что ни наесть живая.

Последние его слова я уже дослушивала на бегу. Отыскала в сарае что-то, напоминающее черпак и бросилась за водой.

— Перун! Ну, ты будешь их венчать или нет! — возмущался в это время кот. — Ты меня дискредитируешь!

— Почему кот требует нас повенчать? — задержалась я на минуту.

— Потому что я божество супружеского ложа! И я с вами уже ночевал!

— Так какое же это супружеское ложе? — не поняла я.

— Хорошенькое дело! — продолжал возмущаться кот, — ты его согревала своим теплом?

— Согревала.

— Дыханием своим делилась?

— Делилась.

— Умереть рядом собиралась?

— Угу.

— Так какого, ты мне тут возмущаешься! Это самое, что ни наесть супружеское ложе и получается! А вам бы только о срамном думать! — кот даже лапой дёрнул, задней.

— Гхы — истерически прыснула я и убежала в сарай.

Я осторожно капнула живой водой на губы Андрея. Уверенность в его возвращении к жизни крепла во мне с каждым мгновением. Раз Перун и Люб уверены, что он жив… После нескольких капель он разомкнул губы, и я придвинула черпак к его рту. Он жадно начал пить ледяную воду. Кожа его постепенно приобретала живой вид. Он открыл глаза.

— Варя, где мы?

Я не могла выдавить из себя ни слова. И вот теперь, когда всё было позади, я разревелась. Слёзы текли из меня ручьями, я уткнулась лицом в куртку Мая и рыдала в неё с облегчением и наслаждением. Андрей гладил меня по голове и целовал в макушку.

— Варя, Варенька. Ну, что случилось? Что ты так убиваешься?

— Ты…ты…у-у-у-мер!

— Я не умер, я живой, — он продолжал гладить мою голову.

— Ты…ни-че-го…не зна-а-а-а-ешь!

— Я всё знаю, всё помню…мы шли домой, уже был виден дуб… — он подскочил на сене и уставился на меня с ужасом. — На меня напал зверь…

— Ага, — я всхлипнула, — Злод… лыжи…детские…

— Что, лыжи?

— Они тебя защитили…, а то бы-ы-ы-ы…

— А как же ты с ним справилась?

— Ты мне про палку лыжную говори-и-и-ил! — новый приступ рыданий вызвало воспоминание о моей битве со Злодом.

— Говорил, — тихо простонал Май.

— Вот я твоим советом и воспользовалась!

— Ты его убила?

— Убьёшь его, как же! Живучий, гад! — меня передёрнуло. — Знаешь, — затараторила я, — он у дуба в чело… тьфу, в чёрта превратился! Противный такой! Всё хотел меня достать своей болтовнёй. А я, — я судорожно хихикнула, — я ему шишку в рот затолкала…

— Что ты ему?

Боюсь, что в этот момент Андрей разочаровался в моих душевных качествах.

— Шишку в рот засунула, — мрачно произнесла я, — а он её раскусил…

Май захохотал, а у меня отлегло от сердца.

— А как же он дышал?

— Понятия не имею. Мне было всё равно.

— Варя, а как я жив остался? — Май смотрел на меня с тревогой.

— Маржана…

— Но, она же…

— Помнишь, в Белогорье, она мне пообещала долг вернуть?

— Помню.

— Вот она и вернула! Правда, сначала, я прокляла её!

— Да ты что!?

— Угу. Я думала, она жизнь твою забрала… А она рану твою залечила и в сон тебя погрузила, летаргический…

— Зачем?

Я задумалась. Понять действия Маржаны до этого я не пыталась, но ведь был в них какой то смысл.

— Надо Перуна спросить или кота…

— Кота?.. Перун здесь?

Андрей спустился с сеновала, помог мне… Боже! Я ночью тащила его через лес, втаскивала на сено, укладывала…потом туда- сюда с водой скакала…и не задумывалась, что я — женщина. А вот сейчас он подал мне руку, и я чуть не завизжала, скатываясь вниз. Как понять женщин, когда мы сами себя не понимаем…

Мы вышли на улицу.

— Ну, наконец-то! — Перун бросился с объятиями к Андрею. — Лоцман, ты так больше не пугай нас! Варвара тут чуть разгром не учинила!

— Она переживала! — вступился за меня Люб. — Видано ли дело, девушке с чертями бороться!

— Она — Берегиня. — Перун, кажется, не допускал возможности моей слабости, — она сто джиннов победила!

— О-о-о-о! — повторила я интонацию Джамалла Перца.

— У тебя нет сердца, — пробубнил кот, — она же думала, что парень того…этого…

— Маржана могла бы объяснить… — вспомнила я обиду на богиню.

— Что она могла тебе объяснить? То, что она — богиня смерти, не забирает жизнь твоего…друга, а только вводит его в мнимую смерть? Да её же засмеют! — Перун даже руками начал размахивать.

— Конечно, — распалялась я, — лучше пусть я с ума сойду… считая Мая мёртвым! Засмеют её! А я замёрзнуть уже рядом с ним собиралась! Нашли бы нас окоченелыми глыбами под дубом! Посмеялись бы…

— Права, права, ты! — согласился со мной Громовержец, — могла она, конечно, тебе хоть намёк сделать, что жив он…

— Почему вы — боги, только о себе думаете? — я почувствовала страшную усталость и присела на торчащий из-под снега пенёк.

— Эгоисты мы, — признался Перун, — но, это вы нас такими придумали! Даже жертвы приносили.

— Нормально! Мы опять виноваты! Вот я сейчас придумаю, что у тебя хвост крысиный…

Перун смешно дёрнулся, пытаясь посмотреть на свой…тыл.

— Ты так не шути, Варвара!

— А что? — меня начало это забавлять. — Перун, Громовержец испугался человека…

— Ты не просто человек, — серьёзно произнёс он, — ты Берегиня. Сила в тебе великая. Нарочно ты нам вреда не причинишь, но вот в подобной ситуации…можешь! Слово у тебя силу имеет.

— А как же Маржана? — мне стало не по себе. — Я её вчера…прокляла!

— Проклятия на неё не действуют. На то она и смерть… Кто только её не проклинал!

• Предыдущая
• 38/61
• Следующая