Грязное мамбо, или Потрошители - Гарсия Эрик - Страница 18

— Мы нашли его. Он здесь, в зале. Встроенный передатчик сработал прекрасно. Пришлите специалиста третьего уровня.

Когда я снова взглянул на скорого экс-клиента, стриптиз уже начался: темно-синяя спортивная куртка распласталась на полу, а сам мужчина торопливо рас-стегивал пояс брюк, одновременно воюя с пуговицей под крахмальным воротником рубашки.

— Я не хочу затруднять вам задачу, — бормотал он. — Представляю, насколько вы устали от неплательщиков… Я знаю, как сложно сейчас вести рентабельный бизнес…

Не опуская ствол, командир отряда медленно пошел к не в меру сознательному неплательщику, вытянув свободную руку и старательно распространяя ауру поддержки и понимания.

— Сэр, прошу вас, успокойтесь, — начал он. — Здесь никто не хочет причинить вам вреда.

Но даже если бы изо рта охранника с керамическими коронками не исходило гнусное вранье, даже поклянись он пальцем не трогать бедолагу, тот уже сел на экспресс к последней станции рассудка.

— Я знаю, сколько вам приходится платить… за возвращение биокредитов, — выдавил он. — Вот и решил помочь вам, парни, думал, что приду на встречу, и мне пойдут навстречу, ха-ха…

— Сэр, прошу вас прекратить…

— Может, если я сам это сделаю… — Он судорожно сбросил брюки, чуть не грохнувшись навзничь, пока выпутывался из второй штанины, и в его руке сверкнул металл, отразив свет галогенок на потолке. — Вы дадите мне отсрочку…

Еще до выстрелов и истерических воплей сразу рассеявшейся толпы, еще до того, как полетели брызги крови, до меня дошел смысл этого цирка.

Сверкнув раз-другой, словно прилаживаясь, финка прорезала воздух и полностью скрылась в плоти — клиент направил оружие в собственное тело, сделав неровный надрез чуть пониже желудка. Хлынула кровь, извергаясь на пол густым темно-красным водопадом. Охрана, наученная сначала стрелять, а потом задавать вопросы, отступила на шаг, чтобы полюбоваться первым актом.

Негромко постанывая через сжатые губы, клиент глубоко погрузил нож в собственные ткани, наверняка задев желудок, но, видимо, мало заботясь о ловкости или точности. В толпе раздался гул, но больше из-за нездорового любопытства, чем отвращения. Я видел, как некоторые родители прикрыли детям глаза, но в основном всеобщее внимание было приковано к представлению.

Шагнув назад — ноги заплетались, словно у пьяного, — мужчина задрал свободную руку повыше, затем, все ускоряясь, повел вниз, очерчивая в воздухе полукруг, словно опуская топор, и сунул ее в новое кровоточащее отверстие на теле. С его губ сорвался громкий стон, резким толчком выплеснулась кровь, но он не остановился ни на секунду. Его шатало и носило по полу Кредитного союза, ноги подергивались в судорожном танце смерти, но неисправный должник что-то схватил, и схватил крепко. На последних каплях сил и воли мужчина сделал рывок.

Запинаясь, он на подгибающихся ногах пошел вперед, держа в вытянутой окровавленной руке «Маршодин РК-14», механическую полнофункциональную поджелудочную железу с автоматической секрецией сока. На титановых соединениях еще трепетали оборванные концы вен и артерий, и бойцы, даже бровью не поведя при виде охотничьего ножа с восьмидюймовым лезвием, настолько испугались клиента, возвращавшего неоплаченный искорган законному владельцу, что предприняли полномасштабную атаку на человека, которому в любом случае оставалось жить несколько секунд.

Все шестнадцать карабинов выстрелили разом.

Толпу охватила настоящая паника — все побежали к дверям, давя друг друга. Кредитный союз не озаботился разработкой правил укрощения беспорядков в собственных офисах; более того, сотрудникам предлагается не вмешиваться и пускать эксцессы на самотек: вытирание ног о клиентов является залогом прибылей компании на следующем этапе. Не случайно несколько лет назад именно на деньги союза была инициирована попытка добиться исключения оговорки на «пожар в переполненном театре» из первой поправки.

Я пробирался к выходу, замешавшись в это стадо перепуганных овец, но продвигались мы достаточно медленно, и я заметил Фрэнка, спустившегося откуда-то с верхнего этажа в сопровождении специалиста по возврату биокредитов. Третий уровень, как и просили, в черной футболке, на шее татуировка союза с указанием профессии и звания. По-военному короткая стрижка, твердые накачанные мышцы, нарочито мрачный взгляд, жесткое лицо. Узкие, широко расставленные глаза, тупой нос. Раньше быть бы ему обыкновенным уличным бандитом, но на сегодняшнем рынке третий уровень ценился на вес золота, и его обладатель приближался к Мидасу настолько, насколько это по силам смертному. У меня вообще-то пятый уровень, но там было не время и не место строить младших по званию.

Биокредитчик поводил сканером над уже мертвым клиентом и подтвердил, что искорган действительно является собственностью Кредитного союза. Стоявший рядом Фрэнк некоторое время смотрел на изрешеченное тело мужчины, сжимавшего в вытянутой руке еще работающую «Маршодин РК-14», а затем резко повернулся к сгрудившимся охранникам, скривившись от злости.

— Кто проводил изъятие искоргана?! — взревел он, перекрывая гвалт обезумевшей толпы. — Кто изымал поджелудочную, я спрашиваю?

— Дебитор, сэр, — ответил один боец. — Своими руками.

— Дебиторы не изымают неоплаченные органы, — отрезал Фрэнк.

— А этот изъял, сэр. — Стволом карабина спецназовец указал на охотничий нож в руке мертвеца, словно предлагая Фрэнку увидеть очевидное.

Я был уже у дверей, но, выходя, услышал, как Фрэнк с отвращением сплюнул:

— Совсем оборзели, в натуре! Как хотят, так и вы…ваются!

Несколько слов о моем теперешнем обиталище: «Риц» видели? Совсем не похоже.

Если подробнее, то живу я в выгоревшем остове гостиницы на Тайлер-стрит, в прошлом заведения для бедных и очень бедных, которое и в свою функциональную бытность не могло похвастаться знаменитыми постояльцами, с полным отсутствием стандартных удобств. Здесь есть вестибюль с традиционной висячей люстрой (разбитой), шаткая лестница, ведущая в ветхие коридоры, по шесть санузлов на каждые двадцать четыре так называемых сьюта,[7] два из которых до сих пор работают. Гостиница относилась к разряду евроотелей, то есть, помимо всего прочего, еще и дешевле некуда. Никто из моих знакомых европейцев ни за что не остался бы в такой дыре дольше, чем необходимо, чтобы натянуть респиратор и выбежать обратно на растрескавшийся асфальт парковки.

Длинное узкое помещение с закопченными стенами и треснувшими потолочными балками на первом этаже прежде, видимо, занимало кафе, хотя наверняка сказать сложно при его теперешнем обугленном состоянии. Когда-то в гостинице на Тайлер-стрит было четырнадцать этажей, но тринадцатый они называли четырнадцатым, а четырнадцатый — пентхаусом, поэтому мое проживание на шестом этаже мало что значит, кроме замечательного обзора кирпичной кладки соседнего небоскреба.

Номер у меня площадью добрых семь метров — достаточно места, чтобы передвигаться, делать утренние отжимания, выпады и упражнения для пресса и уютно устроиться на ночь. Стены, когда-то оранжевые с бежевым, потускнели от копоти давно забытого пожара; впрочем, местами все же проглядывает оригинальный цвет, поэтому в целом похоже на бок чудовищного гепарда.

Мой арсенал хранится в развалинах туалета в коридоре, прикрытый сопревшим брезентом, который я нашел в мусорных контейнерах за спортивным магазином на Савуа-стрит. Пистолеты я обернул дважды; вряд ли это обеспечит оружию дополнительную защиту от сырости, но приходится обходиться тем, что есть.

Тот же брезент, который хранит мои единственные средства самообороны, защищает меня и от стихии. Это мой матрас, одеяло и подушка, и иногда, поздно ночью, мне почти удается притвориться, будто я сплю не на жестком холодном полу заброшенной гостиницы, а остановился в неудобном, но приличном отеле на полупансионе с завтраком. Гарантия моей безопасности — самострел; ночами я держу его в руках, баюкая деревянное ложе, как ребенка.