Власть мошенников - Аллен Роджер Макбрайд - Страница 61

• Предыдущая
• 61/94
• Следующая

Для Люсиль предстоящее событие означало, что тоскливые дни в клетке на колесах на время прекратятся. А может, новые зензамы больше заинтересуются ею — если, конечно, им позволят встретиться.

Километры дороги оставались позади, и Люсиль вновь подсела к окну. Огромная птица скользнула в поле ее зрения. Люсиль называла эти существа птицами только потому, что они летали. Она уже видела десятки видов летающих существ. Подобно большинству животных на этой планете, у них имелось шесть конечностей, но средняя пара модифицировалась, превратившись в крылья. Атмосферное давление на Заставе на двадцать процентов превышало давление на Земле, на уровне моря, — возможно, этим и следовало объяснять характерные особенности фауны.

Пролетевшее мимо существо было одним из тех, которые особенно понравились Люсиль. Яркая, почти кричащая окраска крыльев этих существ величиной с крупного домашнего кота напоминала Люсиль о гигантских бабочках. Летуны были не особенно грациозными, и Люсиль назвала их спотыкашками. Зензамы держали их у себя в качестве домашних животных или попросту терпели, не мешая зверькам сопровождать группу от стоянки к стоянке.

Передними лапами спотыкашки пользовались так же, как белки. Люсиль нравилось кормить их, наблюдая, как зверьки выхватывают кусочки у нее из рук, подлетают поближе и ластятся к ней. Их голоса напоминали голоса попугаев, которых Люсиль держала еще в детстве. Она сумела даже научить одного-двух спотыкашек нескольким английским словам — в обмен на лакомые кусочки.

Играя со спотыкашками, Люсиль дала им имена и, подобно многим одиноким людям, находила удовольствие и утешение в обществе своих любимцев. Зензамы не одобряли ее развлечение, но Люсиль старалась не обращать на это внимания. Мало какие ее поступки находили одобрение у зензамов, а Люсиль требовалось какое-то занятие, чтобы не сойти с ума.

Вереница фургонов и повозок свернула с дороги к небольшому поселку, прибыв туда точно по расписанию, Люсиль уже не терпелось пройтись и размять ноги.

Едва успев подняться, она услышала троекратный стук в стену фургона — это К'астилль предупреждала ее, что всех голодных уже распугали и можно выходить. Люсиль торопливо облачилась в скафандр и прошла через шлюз. Выбраться из тюрьмы на колесах было более чем приятно — пусть даже на несколько часов и в громоздком скафандре.

Наступал тихий и ясный вечер. Переступив порог шлюза, Люсиль искренне порадовалась тому, что ее защищает стекло шлема — оно сдерживало ошеломляющий запах плесени и гниющей древесины. Отгороженная стеклом от вони, Люсиль могла представить себе, что оказалась чудесной весенней ночью в Сиднее, воображала, что дышит прохладным и чистым воздухом, любуется сияющими высоко в небе звездами и наслаждается покоем. Огромная фигура, почти неразличимая в сумерках, вышла из тени и направилась к Люсиль.

— Привет, Люсиль.

— Привет, К'астилль. Поговорим по-английски?

— Практика в английском нужна скорее мне, чем тебе.

— Ты права — твой язык мне пригодится гораздо больше, чем тебе — мой.

К'астилль помедлила, прежде чем ответить, несомненно пытаясь понять сложную фразу Люсиль насчет знаний и потребностей. К'астилль уже неплохо понимала по-английски, но еще не умела выражать мысли так же точно и кратко, как Люсиль.

— Твой язык не пригодится мне только покамест. Придет время, когда мое умение выражаться на языке людей приобретет огромную ценность. Потому позволь мне попрактиковаться.

— Разумеется, К'астилль. Я просто пошутила.

К'астилль что-то проворчала в ответ. Зензамы не признавали ни дружеских насмешек, ни какого-либо иного юмора.

Люсиль Колдер отошла от фургона и направилась к центру поляны. Вокруг продолжалась обычная суета: зензамы распаковывали багаж и устраивались на новом месте. В окнах одного из низких строений загорелся свет, отовсюду слышались обрывки разговоров и песен.

Стайка детишек-зензамов скользнула мимо, гоняясь друг за другом в игре в пятнашки, которую мгновенно узнал бы любой ребенок-человек. Дети уже давно привыкли видеть в группе половинчатого уродца, а некоторые даже слушали его истории о Земле и космосе. Но в основном дети уделяли Люсиль не больше внимания, чем взрослые. Люсиль понимала, что она еще слишком мало знает о семейных отношениях зензамов.

Все, что ей было известно — имена детей полагалось употреблять с приставкой «О'». К'астилль очень гордилась тем, что ее еще в раннем возрасте перестали звать «О'астилль».

Сквозь запотевший пластик шлема Люсиль взглянула на небо, звезды, Нова-Сол-А, сияющее вдалеке даже ярче, чем полная луна, отбрасывающее резкие тени. Ночное небо было чудесным: чистым, бархатисто-темным, подчеркивающим великолепие звезд.

Люсиль понимала, что ее место — там, среди сверкающей россыпи звезд. Но она только начинала смиряться с мыслью, что, возможно, проведет здесь весь остаток жизни. Ей было странно думать, что еще два столетия назад все люди были так же прикованы к Земле, даже не предполагая, что существуют другие пригодные для жизни планеты.

Но не менее странной была мысль о том, что ее окружает первое поколение зензамов, знающих наверняка, что во вселенной существует множество населенных планет. Но зензамы не изобретали летательные аппараты. Возможно, их не привлекала возможность оторваться от земли.

— Ты бы решилась путешествовать там, К'астилль? Хотела бы полететь в небо?

Ее подруга придвинулась ближе, прижалась длинным гладким боком к скафандру и положила четырехпалую руку на плечо Люсиль, запрокинув голову к небу.

— Хочу ли я? Это слишком слабо сказано. Никто из самых известных путешественников-зензамов, героев, исходивших все дороги, мореплавателей, обошедших вокруг планеты, не нашел Дорогу такой же длины, как самые короткие из ваших путей. Я жажду отправиться в небо, увидеть весь мир, все планеты, заселенные людьми и еще не открытые ими.

— Ты непременно побываешь там.

— Да, как пассажир на ваших кораблях. Но когда-нибудь у нас будут свои корабли, и мы вырастим свои звездные Дороги. Пойдем же, я хочу есть. Надо проверить, вырастили ли наши химики эту отраву, которой ты предпочитаешь питаться.

Вдвоем они направились к скоплению фургонов, унося в самой глубине души мечты о звездах.

Изо всех рафинаторов только Л'аудази, создательница жизни, была настоящей мечтательницей, да к тому же звездочетом. Ей было поручено присматривать за всеми рабочими животными группы, и она приложила все усилия, чтобы правительница позволила ей заботиться и о Колдер. Таким образом Л'аудази получила доступ к половинчатому и возможность часами говорить о небе. У Л'аудази был отличный телескоп, рефлектор с тридцатисантиметровой апертурой, изготовленный ремесленниками из дальнего города. Этот сложный прибор стоил трудного путешествия, стоил даже дней, проведенных в обществе эксцентричных обитателей города. Недавно у Л'аудази появилась новая цель среди звезд. Половинчатый заговорил о «центре тяжести», точке между двумя солнцами, вокруг которой вращается система. Возможно, в центре тяжести находится небольшая планета. Эта идея воспламенила воображение Л'аудази. Новая планета! Она вела поиск каждую ночь, с радостью взявшись за бесполезный поиск предположительно тусклой и крохотной искорки.

Но едва Л'аудази заметила слабый, гаснущий свет, он тут же пропал в сиянии Нова-Сол-А, движущемся по орбите вокруг центра тяжести и вдруг вспыхнувшем с новой силой. Странное явление. Завтра надо расспросить об этом половинчатого. В конце концов, половинчатый знает толк в центрах тяжести.

Центр тяжести. Система Нова-Сол

Небеса на экране вспыхнули и замигали, а стрелки наружных дозиметров космического корабля Республики Кеннеди «Орел» дрогнули и поползли к верхним краям шкалы. Адское пламя полыхнуло точно по расписанию.

«Орел» и остальной флот Лиги держался на почтительном расстоянии от центра тяжести звездной системы гардианов, предоставляя «Снайперам» выполнить свою работу.

• Предыдущая
• 61/94
• Следующая