Воины Крови и Мечты - Желязны Роджер Джозеф - Страница 43

• Предыдущая
• 43/80
• Следующая

И вот теперь, в том единственном месте, где я казался таким же полноценным, как остальные, мои акции резко упали.

— Я не могу тебе помочь, — сказал доктор Левин. — Твое состояние не имеет ничего общего с фантомом или интерфейсом. Рефлексы коренятся в головном и спинном мозге.

Я ожидал чего-то подобного, но хотел услышать эти слова от специалиста по виртуальной реальности. К этому времени я готов был ухватиться за любую соломинку. С того вечера ничего не изменилось. Каждый раз во время спарринга я уходил в тень.

Не то чтобы я боялся выходить на ковер. Вся моя храбрость осталась при мне. Проблема коренилась ниже уровня сознательных манипуляций. Доктор Левин обескураживающе подтвердил, что мои нейроны помнят побои, нанесенные Монго. И это психическое наследие нельзя было сбросить, подобно избитому суррогату.

— Мы можем устранить усталость, боль или увечье суррогата, поскольку весь этот опыт является частью симуляции. Программа автоматически стирает их каждый раз, как ты отключаешься. — Глаза доктора Левина за толстыми очками излучали кипучую энергию. Этот человек относился к тому типу оголтелых, твердокаменных технарей, которые, оседлав любимого конька, могли не слезать с него часами. — Разумеется, фантом имеет способности к обучению. Твой пульт выполняет текущий анализ информации для закрепления успеха. Таким образом, ты развиваешь выносливость, координацию движений и силу. Если бы этот твой рефлекс был изъяном, записанным в эвристической цепи, я, возможно, сумел бы его отыскать и стереть. На худой конец, мы могли бы вернуться к той конфигурации фантома, которая существовала накануне нападения. В этом случае ты потерял бы некоторые приобретенные навыки, но сохранил бы все, что приобрел до тех пор.

Он вздохнул:

— Я работаю в области, где, казалось бы, нет ничего невозможного. Это химера, мой мальчик. Мы можем ввести любые данные в существующую нервную систему, можем обмануть мозг, создав второй набор соматических связей для управления фантомом — поскольку симулированное тело является близким аналогом реального, но мы не можем воссоздать саму нервную систему. Если бы мы могли это делать, ты не был бы привязан к этой каталке и ВР-пульту. Мы сделали бы из тебя киборга с ногами лучше тех, с которыми ты родился.

Технические подробности явно завораживали Левина. Потерявшись в своих рассуждениях, он уже не понимал, что это означает в нормальных человеческих терминах, что это значит для меня. Эта моя незначительная реакция на происшедшее, подобная легкому непроизвольному тику, изменила всю мою жизнь.

Бесстрашный — так меня называли. И это было верно. Я всегда атаковал безоглядно. Возможно, это было безрассудно, но такая тактика позволяла мне доминировать над соперниками, лучше владеющими техническими приемами. Моим секретным оружием была непрошибаемая уверенность в себе. Что с того, что фантом будет уничтожен? Минутой позже я вернусь, полностью готовый продолжать бой. Мое подсознание принимало эту ситуацию.

Теперь же, когда противник делал выпад, передо мной начинали мелькать кулаки Монго — не столько их реальный образ, сколько моя реакция на воспоминания о пережитой пытке. С подобным недостатком мне не светила победа на турнире. Моя карьера оборвалась. Возможности отвлечься тоже не оставалось.

— Что-то ты притих. Ты нормально себя чувствуешь?

— Прекрасно, — сказал я, глядя на календарь. — Просто думаю, что мне теперь делать.

— Это поправимо, я думаю, — настаивал специалист. — Со временем симптомы могут исчезнуть. К тому же есть множество виртуальных видов спорта, где легкие колебания не имеют значения. Теннис, например. Разумеется, боулинг. А гольф ты пробовал?

— Подключиться, — приказал я своему виртуальному пульту и набрал код додзё мистера Каллахана.

— Пароль? — спросил пульт своим приятным материнским голосом.

Меня поразило, что мой пароль был принят. Уже восемь месяцев я им не пользовался и не удивился бы тому, что Каллахан вычеркнул меня из реестра тех, кто имеет доступ к адресу его виртуальных конференций.

Зал додзё материализовался передо мной. Несколько бойцов растягивались на площадке. Мистера Каллахана не было; если он по-прежнему следует своим привычкам, то появится непосредственно к началу занятий. Оставалось шесть минут.

Я чувствовал себя последним идиотом, избегая взглядов узнававших меня товарищей. Мне не нужна была их жалость. Раньше я был бойцом, с которым считались, который претендовал на призовые места. Теперь меня списали со счетов. Это было ясно каждому. Сознание этого не пускало меня сюда большую часть года.

Но даже долговременный отдых не помог. Карате-до вписало слишком много глав в книгу моей жизни. Назовите это страстью, пусть. Как бы то ни было, я решил лучше добавить еще страницу-другую к уже написанным, чем оставить вспаханное поле вовсе не засеянным.

В течение шести минут я мерил шагами зал. С последней секундой мистер Каллахан, мигнув, появился на своем почетном месте. Увидев меня, он поднял бровь и жестом указал на площадку, где все выстроились для церемонии открытия. Я занял место в ряду бойцов моего ранга. Каллахан в молчании прошагал на середину зала.

Я облегченно вздохнул. Первый барьер преодолен. Мне разрешили возобновить тренировку.

Класс опустился на колени и сделал поклон. Начался разогрев. Я отдался привычной процедуре. С каждым упражнением, а позже с каждым базовым движением ката я все больше расслаблялся. Это было мне необходимо. Здесь было мое место.

Под конец мы исполнили хореографически отточенную атаку и выстроились для спарринга. Каллахан не обращал на меня особого внимания — лишь слегка подправил мне осанку во время отработки приемов, — но на этот раз я не позволял тому, что он делал или не делал, воздействовать на меня. Я был здесь просто ради самосовершенствования. Работал с полной отдачей. Даже напряженнее, чем обычно, поскольку устанавливал параметры моего второго «я» таким образом, чтобы он был чуть-чуть не в форме. Как правило, подобно другим ВР-спортсменам, я поддерживал физические данные фантома на нижнем уровне сил, способностей, молодости и гибкости, чтобы было над чем работать. Некоторые спортсмены жаловались, что им хотелось бы иметь целый набор фантомов и переключаться с одного на другой — наверное, более большой и мощный. Я же был рад тому, что позволяли мне ВР-программы и физиология мозга. Они давали мне то тело, которое я имел бы, будь у меня ноги и если бы можно было всегда оставаться двадцатилетним, бодрым и свежим. Задача состояла в развитии тех качеств, которые не могла охватить технология. Сегодня дополнительные нагрузки поддерживали мою сосредоточенность. Это было необходимо, если я хотел сразиться с соперником.

Мистер Каллахан вызвал с десяток студентов и разбил их на пары. Меня он пропустил. Я сидел, ерзая, пока мои коллеги проверяли свои навыки. Мне страстно хотелось оказаться на их месте.

Вернее, мне необходимо было оказаться их месте, даже если суждено уйти побитым и несчастным, как в прошлый раз.

Первая группа села на место. Мистер Каллахан в упор посмотрел на меня. Мое сердце учащенно забилось. К моему огромному разочарованию, он выбрал комбинацию спарринг-партнеров, где мне не досталось места.

Так продолжалось и дальше. В общей сложности он вызвал семь пар. Некоторые из моих товарищей участвовали в трех-четырех схватках. Кроме меня, единственными игроками, которых он не вызвал, были те, кто по природе или убеждениям являлись противниками активных боев.

— Время заканчивать занятия, — сказал сенсей. Все. Он не дал мне возможности попробовать свои силы. Меня внесли в список тех, кто требовал специального отношения. Он даже мог повесить на меня одну из тех бело-голубых карточек, которые можно увидеть на особых местах для парковки.

Я отключился в ту же секунду, как окончилась церемония закрытия.

— Как прошли занятия? — спросил отец, пока я ехал в ванну.

• Предыдущая
• 43/80
• Следующая