Финт хвостом - Молзберг Барри - Страница 80

– Смотри, – сказал первый помощник, – свет от лампы дрожит, и кажется, будто Крысолов следит за Ромой глазами. Он, похоже, ревнует.

Капитан рассмеялся. На палубе вдруг раздался истошный крик. Капитан и его первый помощник пошли посмотреть, что происходит, и увидели, что пират, который пришел сменить рулевого, стоит и воет, а тот, который стоял у штурвала, лежит бездыханный. И никаких следов – почему.

– Люди смертны, – сказал капитан. – Все там будем. Выбросите его за борт.

Так они и поступили. Мертвец – за бортом, новый рулевой – за штурвалом. Капитан и его первый помощник вернулись в каюту – спать. Ромы в каюте не было. Как и на ночной обход палубы. В небе серебрилась луна, проливая на море холодный свет. Волны покачивали корабль, словно убаюкивали колыбельной.

На рассвете снова раздались крики. Пираты выскочили на палубу – те, кто проснулся от воплей, – и обнаружили, что и второй рулевой тоже умер, как первый. Он тоже лежал, как бревно, бездыханный и мертвый, и опять – никаких следов.

– Что-то здесь происходит, – сказал капитан и поставил у штурвала троих, а остальным велел выбросить тело за борт. Потом он пошел завтракать, и они с первым помощником попинали Крысолова и выплеснули вино ему в морду. Но поели они хорошо и потом еще долго сидели за столом, считали деньги, вырученные от последнего грабежа, и обсуждали планы на будущее.

На палубе снова кричали, но это было обычное дело. Пираты часто орут друг на друга, когда напьются – а напивались они каждую ночь, днем ходили похмельные и сердитые и отходили лишь к вечеру, когда напивались опять.

В полдень в каюту пришел человек – бледный как смерть.

– Проклятие в бок Крысолову, – сказал он с порога. – Я прошел весь корабль, от носа до кормы, и все наши люди мертвы. Остались только мы трое, а все остальные откинулись, да. И никаких следов.

И тут в каюту тихонько проскользнула Рома и села умываться у лап Крысолова. Капитан посмотрел на нее и сказал:

– Выходит, она все-таки не принесла нам удачи.

А помощник сказал:

– Надо убрать ее с корабля, выбросить за борт. – При этих словах Рома взглянула на него своими огромными ласковыми глазами, и он добавил: – Но у меня лично рука не поднимается.

Хотя людей он убивал хладнокровно. Собственноручно отправил на тот свет полсотни, перерезав им глотки.

– Да и потом, – сказал капитан, – что она может, Рома? Не больше, чем Крысолов, который обыкновенная деревяшка. Это, должно быть, какой-то мор. Давайте-ка лучше выпьем вина, ибо вино – лучшее из лекарств.

Так что все трое, капитан, его первый помощник и последний матрос-пират, выпили по кружке вина и поднялись на палубу – посмотреть на мертвецов.

Смерть застала их врасплох, на месте. Кого-то – прямо за работой, когда он драил палубу или чинил паруса. Впередсмотрящий на мачте полулежал, запрокинув голову, как будто глядя в небеса. Штурвал без присмотра немного сдвинулся, и корабль сошел с курса – но это было вполне поправимо. Капитан сказал:

– Их всех надо выбросить за борт, иначе они завоняют.

Они покидали мертвых за борт, и вода приняла их руками волн – синими и ласковыми.

– Держим курс на ближайший порт, – сказал капитан. – Представьте, какие мы стали богатые, мы трое. – И он отправил последнего матроса подтянуть паруса, а сам встал за штурвал.

Он простоял за штурвалом весь день, под жарким солнцем, периодически утоляя жажду вином из большой бутыли. Пару раз к нему на мостик заглядывала Рома, но ему было не до нее. А потом, ближе к вечеру, когда уже стало смеркаться, он вдруг понял, что не слышит ни звука – только скрип корабельных досок и гудение парусов. Он громко позвал своего помощника и последнего из матросов. В ответ – тишина.

Солнце уже клонилось к закату, в небе сгущалась тьма. Подул легкий ветер – как раз попутный до ближайшего порта. Капитан закрепил штурвал, достал нож и пошел посмотреть.

Последний матрос лежал посреди палубы мертвый, как пень. На лице – улыбка. И никаких следов. А помощник лежал в каюте, обнимая сундук с деньгами. В руках – монеты. На лице – улыбка. И опять – никаких следов.

Капитан подошел к Крысолову, плюнул ему в морду, а потом налил в миску вина и поставил ее перед деревянным котом.

– Я буду самым богатым на свете, – сказал капитан. – Если выживу.

Но он не выжил, потому что когда солнце спустилось за горизонт, красавица Рома тихонько вошла в каюту и посмотрела на капитана. Капитан посмотрел в ее ласковые сияющие глаза и подумал, что он никогда в жизни не видел такого глубокого и спокойного моря. И он плыл по этому морю, и паруса трепетали под ветром, хотя ветра не было, и Рома урчала, и это было гораздо лучше, чем песня сладкоголосых сирен и коварных русалок, которые завлекают матросов в пучину. Как во сне, капитан лег на койку – наверное, это и было во сне. И Рома тоже запрыгнула на кровать на своих мягких лапах и легла на лицо капитану. А капитан спал, и задохнулся во сне – как и все остальные пираты.

Когда капитан умер – на губах улыбка, и никаких следов, – Рома спрыгнула на пол и неторопливо умылась, и ветер стих, и корабль застыл посреди океана.

Рома огляделась и увидела деревянного Крысолова, который смотрел на нее.

Крысолов обратился к ней на языке кошек:

– Теперь ты вернешься в море и будешь ждать следующего корабля.

– Да, – вежливо отозвалась Рома.

– Возьми меня с собой, – попросил Крысолов.

– Увы, – сказала Рома. – Мне очень жаль, правда, но ты мне без надобности.

– Вот тут ты не права, – сказал Крысолов. – Дай мне силу, чтобы сдвинуться с места, и я покажу, на что я способен.

И Рома обмахнула Крысолова своим серо-синим хвостом, и деревянный кот ожил – весь в царапинах и трещинах, весь утыканный гвоздями, которые вбивали в него пираты, весь в подтеках вина, похожих на синяки от ударов.

Но зато он ожил и пошел – скрипя, точно старое кресло, и неуклюже передвигая негнущиеся деревянные ноги. Он вышел на палубу, добрался до носа и перевалился через борт. Рома вспрыгнула на перила и села смотреть.

Крысолов перебрался на голову деревянного человека над водорезом с поднятым над головой мечом и отрубленной рукой в руке, и сел ему на лицо. Там он свернулся клубочком – точно как Рома на лицах пиратов. И вдруг деревянный меч выпал из деревянной руки, а следом за ним выпала и отрубленная рука. Сама же резная фигура стала раскачиваться и клониться вперед. Крысолов запрыгнул на перила, и в ту же секунду резная фигура упала в море, а корабль содрогнулся, и раскололся на части, как будто ударившись о скалу, и пошел ко дну.

Крысолов сказал Роме, когда они плыли бок о бок по синей воде:

– Ты убиваешь людей. Я убиваю корабли.

И Рома сказала:

– Тогда пойдем со мной, брат.

Марисет спросила со вздохом:

– Зачем ты нам рассказал эту сказку?

– Чтобы вы знали, – сказал Стрела, – что люди боятся кошек.

– Если все это правда, что в твоей сказке, – сказала Аннасин, – тогда у них есть на это причины.

– Может быть.

Внизу, в деревне, все еще горели огни, хотя была уже ночь. С постоялого двора доносились испуганные возгласы, и пару раз они слышали голос охотника за ведьмами – голос, заглушавший даже мелодичное мяуканье Стрелы, – хотя и не разбирали слов. А потом раздались крики.

– Как здесь хорошо, на холмах, – сказала Марисет.

– Как здесь безопасно, – ответила Аннасин. – Но я все думаю, что они со мной делают – там, внизу.

– У меня не было ни одного мужчины, – тихо сказала Марисет.

И Аннасин ответила:

– Может, оно и к лучшему. Они все болваны. – Но потом она вспомнила Стрелу, и его мягкую шерсть, и жгучую боль после дрожи желания.

А Марисет встала и потерлась мордочкой о черную морду Стрелы.

Аннасин свернулась клубочком, закрыла глаза и заснула. А потом ее разбудил пронзительный крик Марисет и шум веток – это Стрела отпрыгнул в колючий кустарник, спасаясь от когтей Марисет. Аннасин встала, и подошла к Марисет, и вылизала ей шерстку, и они засмеялись вдвоем, а Стрела гордо ходил кругами и обрызгивал кусты, и в глазах у него отражалась луна.