Финт хвостом - Молзберг Барри - Страница 56

– Он поправился, – сказал Винго.

В его тихом, вялом голосе отчетливо звучали нотки депрессии. От этого голоса ее бросило в дрожь. Она знала причины его депрессии, и дело было не только в предстоящей казни. Скорее в том, что он должен будет уйти один, без самого дорогого существа.

– В тюрьме его неплохо кормят, – заметила она.

– Я бы хотел, чтобы вы забрали его себе, доктор.

– Я уже говорила, что не могу.

– Не можете, или не хотите?

– Я часто в разъездах. Это было бы нечестным по отношению к питомцу.

– Рип – не питомец. Если бы вы постарались, он бы согласился стать вашим другом. Он очень независимый. Просто оставьте ему немного еды. Или, лучше, сделайте в задней двери такую специальную, маленькую дверцу, и он будет ходить на охоту.

В ее голове вспыхнул тревожный сигнал. С чего Винго взял, что она живет за городом? Неужели он каким-то образом изучал ее, пока она изучала его?

Она сказала:

– Я говорила, что моя квартира на двадцатом этаже.

– Да, говорили.

На секунду ей показалось, что он смотрит прямо на нее, но нет, его взгляд просто скользнул по ее лицу на пути к потолку. Иногда она почти хотела, чтобы он посмотрел на нее. Одно дело, если бы он просто игнорировал ее, но ведь он, определенно, остро чувствовал ее присутствие. Он не пропустил ни одного ее слова. Она перестала использовать туалетную воду на работе, потому что четыре недели назад заметила, как он вдыхает ее аромат, расширив ноздри и полуприкрыв глаза, с болезненным наслаждением.

Паула положила диктофон на стол и нажала кнопку записи.

– В прошлый раз мы говорили о том, как вы выбирали своих жертв.

– В самом деле?

– Не усложняйте, Луи. Я выполняю условия нашей сделки.

– Что будет с Рипом?

Паула с трудом подавила вздох. Ей не хотелось говорить о коте. Если Винго догадается, что она уже разобралась с этим вопросом, ей не на что будет давить, когда его в очередной раз перемкнет. На следующей неделе, когда все сеансы будут позади и она узнает все, что сможет, она ему расскажет. А до тех пор лучше придерживаться первоначального сценария. Она ответила:

– Тюремные власти согласились оставить у себя Рипа на тридцать дней с того момента, как ваш… приговор будет приведен в исполнение. Он – красивый кот. Я уверена, кто-нибудь заберет его.

– А если никто не захочет?

– Тогда его усыпят.

– Как и меня, – сказал Винго бесцветным голосом. – Гуманное общество.

– Да, это будет очень гуманно.

О ком она сейчас говорила, о Рипе или о Винго? В случае с Винго, осуждать гуманность общества могли бы женщины, которых он бы убил, окажись он снова на свободе. Пусть у него не было бы возможности выйти досрочно, но сохранилась бы возможность сбежать. Луи Винго уже один раз сбегал из Аттики. И это стоило жизни четырем женщинам.[26]

Винго спросил:

– Если тюрьма найдет дом для Рипа, они его сначала кастрируют?

Паула ощутила укол отвращения, но затем напомнила себе, что у Луи нет причин смягчать свои слова.

– Да, его стерилизуют.

– Не позволяйте им. – Бесцветный голос внезапно приобрел резкость. – Он ничего не сделал. Он просто следовал зову своей природы.

– Как и вы?

– Да. Но я – не маленький, пушистый зверек. У меня нет красивой, пушистой шкурки.

Паула глянула на диктофон, чтобы убедиться, что пленка все еще крутится.

– Думаете, жизнь человека равноценна мышиной?

– Конечно нет. Мыши невинны. Мыши не перенаселяют планету.

– Так вы – просто хищник, вроде огромного кота, только без меха, который помогает контролировать рост популяции.

Плечи Винго поднялись и опустились в тяжелом вздохе.

– Вы смеетесь надо мной, доктор?

Паула сглотнула. На мгновение в горле настолько пересохло, что она не могла говорить. Сердце бешено колотилось в груди. К страху примешивалось какое-то непонятное торжество. Боже, да. Она только что посмеялась над ним. И это было здорово.

– Почему вы убивали всех этих людей, Луи?

– Доктор, вы, что, правда, настолько невежественны? Если так, то я не вижу смысла в нашей беседе.

– Если я невежественна, почему бы вам меня не просветить?

– Думаю, вы уже знаете, почему я убил их.

– Потому что захотели.

На секунду его взгляд задержался на ее губах. Глаза у него были черные, мертвые, как два дула пистолета. Паула ощутила, как страх вцепился в ее плечи холодными обезьяньими лапками. Она поняла, что дышит с трудом. И тут же медленно, глубоко вздохнула, пытаясь сделать это незаметно для собеседника.

– Вы говорите «захотел» так, словно это была блажь, – прошептал Винго. – Скажите мне, доктор, чего вы хотите больше всего в жизни? Ради чего вы могли бы пожертвовать всем остальным?

– Мы сейчас говорим не обо мне.

– Даже если так вы сможете найти свои ответы?

Паула изо всех сил старалась скрыть отвращение. Этот убийца, чудовище в облике человека, действительно думает, что у них есть что-то общее? Она не хотела оставлять ему ни единой частички себя, никаких трофеев, вроде белья или фотографий, найденных полицией под полом в его шкафу.

– Все вы, доктора, одинаковы, – мягко произнес Винго. – Вы исследуете и ощупываете нас, а между тем, не замечаете очевидного. Высокая вероятность повреждений головного мозга, говорите вы. Жестокие отцы, матери, которые не защитили. Вы не замечаете, что вокруг вас полно обычных людей, не убийц, с жестокими отцами и безучастными матерями – священников, учителей, и даже, осмелюсь сказать, психиатров. Вы пишете, что уровень нашего интеллекта – ниже среднего. И забываете, что группа, которую вы изучаете, состоит лишь из тех, кого удалось поймать.

Но мы ведь поймали вас, так? Паула хотела это сказать, но слова застряли в горле. Достаточно она его дразнила. Даже глядя на Винго, заключенного здесь, понимающего, что жить ему осталось всего неделю, не возникало желания бросать ему вызов. К тому же, он был прав. Благодаря уму или всего лишь везению, некоторых подобных ему так и не удалось поймать. Например, того, кто забрал Сьюзан много лет назад. Паула посмотрела на Винго. Хотела бы я, чтобы это оказался ты. Я бы пришла посмотреть, как ты сдохнешь.

– Так чего вы хотите, доктор, больше всего на свете? Требуется немалое мужество, чтобы прийти сюда и разговаривать со мной. Вы презираете меня. Я вас пугаю. И все же вы здесь.

Паула ощутила, как в груди нарастает напряжение.

– Если бы я выяснила, почему вы такие, какие есть, – ответила она, – я бы не допустила, чтобы это произошло больше ни с одним человеком, и спасла бы множество жизней.

Винго задумчиво кивнул.

– Вы хотите взломать код серийного убийцы. Звучит неплохо. Но как по мне, то слишком… абстрактно. Кого вы на самом деле пытаетесь спасти? Себя? Пытаетесь избавиться от собственных страхов?

Паула в ужасе уставилась на него. Он снова смотрел в окно, в другой мир, но и в ее мысли тоже.

– Вы так красивы, – продолжил Луи Винго. – Я бы поиграл с вами, после того, как избавил бы от всех страхов. Мы бы были добрыми друзьями. Пока бы от вас не пошел душок.

Паула кивнула охраннику. Тот нажал кнопку, и дверь за спиной Винго открылась. Вошел еще один охранник, сгреб кота и сунул его назад через окошко. Паула посадила кота в переноску и вышла. Вырвало ее, лишь когда она оказалась в безопасности коридора.

Вечером, сидя в уюте и безопасности собственной кухни, она с удивлением поняла, что проголодалась. Она вымыла пучок салата над раковиной, наслаждаясь ощущением струящейся по ладоням воды. За окном початки кукурузы на северном поле сияли расплавленным золотом в лучах заходящего солнца. Алый кленовый лист стукнул в окно, слетая с ветки на землю. Принюхавшись, она уловила едва заметный запах сидра, исходящий от переспевших яблок. Каждый год она обещала себе, что соберет их, но когда приходило время, всегда была занята работой, и они падали с веток и гнили в густой траве. Ну что ж, запах-то ей нравился.