Багажная квитанция №666 - Вайденманн Альфред - Страница 29

• Предыдущая
• 29/55
• Следующая

Петер, конечно, чувствовал его взгляд и нервничал. Он поспешил повесить плащи и повернулся.

До свиданья, мистер Оуверсиз, — сказал он и уже хотел было выйти из комнаты.

Здесь есть радио? — спросил мальчик с ковбоем на груди. При этом слово "радио" прозвучало так, словно мальчика только что переехал трамвай.

Вон там, у кровати, — вежливо ответил Петер.

Please![15] — Юный Оуверсиз требовательно потыкал правой рукой в воздухе, как будто вставлял штепсель в розетку.

Слушаюсь, — сказал Петер, подражая главному портье Крюгеру.

Он подошел к кровати и включил радио. Сначала был только невнятный шум, через несколько секунд настройки шум исчез и раздался ясный голос диктора, говорившего что-то о реформе налоговой системы.

Петер посмотрел на Оуверсиза-младшего, а тот на Петера. Так, глядя друг на друга, они какое-то время слушали радио. То есть, конечно, не слушали, а только смотрели друг на друга.

"Вообще-то он мне очень даже нравится, — подумал юный американец. — Во всяком случае, старательный. Но, может, мне все-таки удастся вывести его из себя, чтобы он перестал играть свою роль и по-настоящему разозлился".

"У него волосы и вправду как щетка для ботинок, — подумал Петер. — А одет он как клоун в цирке. Наверняка он еще в жизни и пфеннига не заработал".

Выключи! — приказал юный Оуверсиз и снова подтвердил приказ жестом.

Слушаюсь. — Петер выключил приемник. — Еще что-нибудь желаете, мистер Оуверсиз?

Вместо ответа Френсис в кресле встал на голову. Держался он при этом очень прямо и даже развел в стороны руки, тоже абсолютно прямые.

"Раз, два, три", — посчитал про себя Петер и направился к двери.

А ты так сможешь? — снова задержал его Оуверсиз-юниор. Голос его звучал несколько приглушенно.

К сожалению, я на работе, — ответил Петер и поклонился. — До свиданья, мистер Оуверсиз.

Пожалуйста, поклонись еще раз, — раздался приказ из кресла. — Это так смешно! Я смотрю на тебя, стоя на голове, и когда ты кланяешься, получается очень смешно.

Как пожелаете, мистер Оуверсиз, — сказал Петер. Он набрал в легкие побольше воздуха и поклонился еще раз.

Wonderful![16] — воскликнул Оуверсиз-младший и от удовольствия заболтал в воздухе ногами в своих неимоверно пестрых носках, но вдруг закашлялся: наверное, жвачка попала ему в дыхательное горло.

Это было очень кстати, тем более что Петер уже слышал голоса возвращающихся в комнату Адлера и Оуверсиза. Быстренько сказав "до свиданья", он удалился.

Когда Петер вернулся на скамью для посыльных, Рыжик чуть не лопнул от любопытства.

Везет же некоторым! — пропищал он. — Сколько?

Понятия не имею, — фыркнул Петер.

Как это? — Рыжик выпрямился и сделал большие глаза.

Он записал номер моего счета в банке и хочет мне перечислить.

Дурацкие у тебя шуточки! — возмутился Рыжик.

Главный портье покосился на посыльных поверх очков:

— Господа, попрошу тишины!

Через десять минут пришла вторая смена. А через пятнадцать Петер и Конни уже намыливали друг другу спины.

— Если мистер Оуверсиз на ночь прячет бумажник под подушку, то, наверное, он спит в сидячем положении, — предположил Конни.

Оба встали под мощную струю и скоро с головы до ног покраснели, как раки, потому что вода была очень горячая.

— Теперь наоборот! — скомандовал Петер и переключил на холодную.

А в этот момент этажом выше Оуверсиз-младший спрашивал у Крюгера, где посыльный, который сопровождал их в номер.

Мальчики только что сменились, — извиняющимся голосом проблеял Крюгер. — Вам что-нибудь угодно?

— Когда — I mean, when does he come back?[17]

— Завтра в семь утра.

— Thank you.[18] — И юный американец вразвалочку двинулся к лифту, засунув обе руки в карманы и демонстрируя своего ковбоя на груди.

Когда на следующее утро посыльного вызвали по телефону из номера 281, Петер как раз стоял у дверей.

Двести восемьдесят первый! — крикнул господин Крюгер. — Фрау Бальдевайн. Эта дама желает, чтобы к ней обращались так: "госпожа оперная певица". Запомни! Она сейчас гастролирует в нашем городе.

Так точно, "госпожа оперная певица"! — повторил Петер и помчался наверх. Главный портье, подняв брови, посмотрел мальчику вслед.

По лестнице спускались в ресторан завтракать отец и сын Оуверсизы.

Вот он, тот вчерашний посыльный, Daddy,[19] — прошептал Френсис, дергая отца за полу пиджака. Вслух же он сказал: — Привет!

Доброе утро! — ответил Петер и посторонился, чтобы пропустить гостей.

Мистер Оуверсиз сунул руку в карман пиджака.

— Ты вчера так быстро испарился, — сказал он и дал Петеру новенькую, блестящую пятимарковую монету.

— Благодарю вас, — сказал Петер, глядя американцу прямо в глаза.

Тот ответил на этот взгляд спокойно. Потом сказал "all right"[20] и пошел дальше. Френсис последовал за ним, но, оглянувшись на Петера, подмигнул ему правым глазом. Петер тоже ему подмигнул, подбросил монету, поймал ее и сунул в карман.

"Может, он вовсе не такой уж и дурной, — подумал Петер. — Просто у его отца слишком много денег. Но сын-то не виноват. Кстати, денек начинается неплохо".

Оперная певица из номера 281 была весьма представительная дама с льняными волосами. Держа в руках нотный лист, она расхаживала между окном и письменным столом, распевая гаммы. Время от времени голос ее эффектно взлетал вверх, как самолет в заоблачные выси.

Внезапно она оборвала свои экзерсисы.

— Прошу прощенья, — она слегка откашлялась, прочищая горло. — По утрам я всегда распеваюсь.

А это Бинхен.[21]

Только теперь Петер обнаружил в комнате маленького, лет четырех, мальчика в матросском костюмчике. Он сидел в углу дивана и выглядел очень симпатично. Оперная певица подошла к малышу, присела перед ним на корточки, вынула его палец из носа и оглянулась на Петера.

Как вас зовут?

Петер Пфанрот.

Дама с льняными волосами кивнула и заговорила со своим сынишкой — так, словно она сама только что отметила свой пятый день рождения.

— Видишь, Бинхен, это дядя Петер. Дядя Петер — очень хороший дядя. Он поедет с тобой в зоопарк, ну ты знаешь, где слоники.

— Лоники! — воскликнул маленький матросик, радостно захлопав в ладоши.

Петер получил десять марок и мешок напутствий:

— Возьмите такси. Репетиция у меня кончится примерно в час. К этому времени я вас жду. И никакого мороженого! У Бинхена простудится животик. Шоколад можете купить, если останутся деньги. И смотрите за ребенком как следует!

То же самое сказал ему господин Крюгер, когда Петер брал у него свое кепи.

— Есть смотреть, — повторил Петер, и они с матросиком двинулись к выходу.

Главный портье, подняв брови, внимательно поглядел им вслед. Посыльные на скамейке заухмылялись.

— Доброе утро, господин Краузе, — выйдя на улицу, поздоровался Петер. — Вызовите, пожалуйста, такси моряку и его няне.

Швейцар засвистел в свой свисток и, заложив руки за спину, весело спросил:

Куда же отплывают господа?

В зоопарк!

Ну, тогда попутного ветра! — засмеялся господин Краузе и захлопнул за ними дверцу отъезжавшего такси.

Подъехав к зоопарку, Петер попросил у водителя квитанцию, расплатился, и они с Бинхеном вышли.

— Видишь, Бинхен, мы уже приехали.

В кассе Петер купил один взрослый билет и один детский, и вот уже они входили в ворота.

Воздух был полон солнца, детских голосов и звуков старой шарманки. На каждом углу можно было купить воздушные шары, шоколад, мороженое в вафельных стаканчиках и лакрицу. Неподалеку от клетки медведя была карусель, а вокруг озера, в котором плавали лебеди, детей катали на пони. По дорожке навстречу им служитель вел зебру, другой специальным скребком чистил зубы бегемоту. По дороге к павильону пресмыкающихся Бинхен издал первый звук: когда увидел продавца воздушных шаров. Маленький матросик остановился как вкопанный, захлопал в ладоши и закричал:

• Предыдущая
• 29/55
• Следующая