Не устоять перед соблазном - Бэлоу Мэри - Страница 34

И как при этом она может быть верна человеку, не умеющему серьезно воспринимать жизнь? Желающему заставить ее влюбиться в него лишь ради удовольствия выиграть нереальное пари? Считающему, что физическое влечение – единственное необходимое условие благополучного и продолжительного брака?

Все эти размышления бессмысленны. Так или иначе, она с ним обручена.

Через месяц они поженятся. Церемония пройдет в церкви Святого Георгия на Ганновер-сквер. На свадьбу съедутся все представители знати. Если бы она была заядлой спорщицей, то поставила бы на то, что гостей будет много. Мало кто сможет противостоять искушению взглянуть на то, к чему они сообща принудили двух человек, ставших жертвами злобных сплетен.

Какой же это будет фарс! Если бы все не было так трагично, она хохотала бы до слез.

Эллиот, оставшийся наверху, в гостиной, считал, что лучше устроить светскую свадьбу, соответствующую всем требованиям. Он сказал это, когда все поднялись к нему с новостью о браке. Стивен согласился с ним. И Мег с Несси тоже.

И лорд Монфор.

Кэтрин промолчала. Ей было безразлично, где и как их поженят.

Все полчаса после ухода лорда Монфора она просидела, уставившись в холодный камин, а семья тем временем сделанным энтузиазмом обсуждала предстоящее событие.

Неожиданно в комнату вошел дворецкий с визитной карточкой на подносе.

Кто может приехать в такое время – ведь уже далеко за полдень? Кэтрин решила, что не будет встречаться с гостями, кто бы это ни был, и уйдет к себе.

– Это мисс Рейберн с мисс Дэниелс, – сообщила Маргарет, глядя через всю комнату на Кэтрин.

Кэтрин вздохнула. Ей не сбежать.

– Пусть поднимаются, – сказала она и осталась сидеть.

Мисс Рейберн знает о помолвке? Уже? Или до нее дошли слухи?

Спустя минуту Шарлотта появилась в комнате. На ее лице сияла счастливая улыбка. Она восторженным взглядом обвела всех и, увидев Кэтрин, бросилась к ней.

– Ах, – воскликнула Шарлотта, – я так счастлива! Я прямо взорвусь! В жизни не была так счастлива! Мисс Хакстебл, вы станете моей сестрой. Пожалуйста, разрешите мне называть вас Кэтрин. А вы должны называть меня Шарлоттой.

Кэтрин взяла ее руки в свои и улыбнулась. Однако улыбка получилась вымученной.

– Я бы предпочла «Кейт», – сказала она. – Так меня зовут члены моей семьи.

– И я стану членом вашей семьи, – смеясь, проговорила Шарлотта. – Я стану вашей сестрой, Кейт. И я смогу жить с вами и Джаспером, пока не выйду замуж. Теперь вы сможете вывести меня в свет, и отныне мне не надо переживать из-за тети Прунеллы.

– Верно, не надо. – Кэтрин сжала ее пальцы.

– Я радуюсь за себя, – сказал Шарлотта, прикусывая нижнюю губу. – Это эгоизм с моей стороны. Но еще больше я радуюсь за вас и Джаспера. Я уже давным-давно знала, что вы любите друг друга. Я видела ваши лица. Я знаю, что вы будете счастливы.

В ответ Кэтрин только улыбнулась.

Шарлотта повернулась к остальным.

– Мы все станем одной семьей, – проговорила она. – Правда здорово? Я не смогла усидеть дома и поехала к вам сразу, как Джаспер мне все рассказал, хотя мисс Дэниелс считала, что время для визита неподходящее. Но вы ведь простите меня? В конце концов, я уже сейчас почти член семьи. А через месяц стану полноправной родственницей.

– Вас не за что прощать, мисс Рейберн, – заверил ее Стивен. – Мисс Дэниелс, присаживайтесь.

– С этого момента мы будем считать вас полноправным членом семьи, – сказал Ванесса, вставая, чтобы обнять Кэтрин. – Можно мне тоже называть вас по имени?

– Как же все это замечательно! – воскликнула Маргарет.

– Я почти рада, что Кларенс оказался таким негодяем, – заявила Шарлотта, сев между Маргарет и Ванессой. – Вполне вероятно, что Джаспер не сделал бы предложение до конца сезона и нам пришлось бы ждать этого до следующего года. А к тому времени я бы уже переехала к тете Прунелле. Но Кларенс все равно остается негодяем, и я прошу у вас всех прощения за то, что он мой кузен. Я искренне жалею об этом. Но ничего. Скоро у меня будет новая большая семья.

Неужели они все когда-то были такими же юными и наивными?

Кэтрин опустилась в кресло. Кое-кто, во всяком случае, был.

Во второй половине дня к Джасперу пришел посетитель. Точнее, всего через четверть часа после того, как Шарлотта сорвалась с места и унеслась в Мертон-Хаус. Он не стал ее останавливать. День необычный, причем для всех, и если девочку переполняет радость, зачем мешать выплеснуть ее? В Мертон-Хаусе Шарлотту наверняка не осудят.

Джаспер сидел за письменным столом в библиотеке. Он сидел, опершись на один локоть, и большим и указательным пальцами тер переносицу.

И изо всех сил пытался не думать. Потому что думать было бессмысленно. Бесполезно.

«Будет не так уж плохо, если мы предпочтем этого избежать. Пусть требования света и забота о благополучии наших семей и вынуждают нас вступить в брак, мисс Хакстебл, однако никто не может заставить нас всю жизнь быть несчастными. Несчастными можем сделать себя только мы сами. Так не допустим этого. Давайте вместо этого сделаем друг друга счастливыми».

Боже! Ему следует писать речи – от них вся нация заливалась бы слезами.

Однако проблема в том, что он должен действовать в соответствии с этими словами, нравится ему это или нет. Холостяцкая жизнь закончилась. Все семена разгула высеяны. Скоро он превратится в зануду из зануд – в женатого Человека.

Эти мрачные размышления были прерваны Хортоном, который тихо постучал и открыл дверь в библиотеку. В следующее мгновение он был отброшен в сторону посетителем, о прибытии которого, очевидно, собирался сообщить.

В комнату ворвался Кон Хакстебл. Он был в плохом настроении и напоминал угрюмого греческого бога-громовержца. Джаспер встал и вышел из-за стола.

Кон приблизился к нему практически вплотную.

– Проходи, Кон, – сказал Джаспер. – Зачем ждать, когда о тебе доложат.

Кон схватил его за грудки и подтащил к себе.

Ну вот. Опять.

Кону не удалось оторвать Джаспера от пола, однако он все же слегка придушил его.

– Полагаю, – осведомился Кон, – ты сделал ей предложение?

– Сделал, – ответил Джаспер.

– И она его приняла?

– Приняла.

Кон завалил его на стол, и Джаспер больно ударился спиной об угол. Однако он не сопротивлялся. Мужчина должен иметь возможность защитить своих родственниц, даже если они приходятся ему всего лишь троюродными сестрами.

– Если я услышу хоть одно слово, – процедил Кон, – хоть одно слово о том, что ты плохо обращаешься с ней, или что она несчастна, или что ты бесчестишь ее своими похождениями, я…

Джаспер изогнул брови.

– Помоги мне, Монфор, – добавил Кон, продолжая цедить каждое слово, – или я прикончу тебя.

– К счастью для меня и для тебя, Кон, – сказал Джаспер, – ведь вряд ли тебя порадует встреча с палачом – тебе никогда не придется претворить в жизнь свою угрозу. Скажи, ты все время знал о пари?

Кон неожиданно выпустил его и отступил на шаг. Его ноздри раздувались от гнева.

– Знал, – коротко ответил он. – Тебя бы уже не было на свете, если бы ты выиграл его.

– Однако же, – продолжал Джаспер, – ты только сейчас решил продемонстрировать свой праведный гнев, да? Через три года?

– Есть вещи, о которых лучше не говорить, – сказал Кон. – Иногда полезнее не подстегивать слухи, особенно когда они могут погубить невиновного – как получилось сейчас.

– Благодаря Форестеру, – напомнил Джаспер. – Кон, ты либо сядь, либо налей себе выпить, либо ходи взад-вперед по комнате. А то мне трудно сфокусировать на тебе взгляд, когда ты так близко.

– У Мертона сильный удар, – сказал Кон, отступая еще на шаг. – Он почти наверняка сломал Форестеру нос. И синяк под глазом здоровенный.

– Ты видел его? – спросил Джаспер, подходя к серванту, где стоял графин с бренди.

– Один из слуг, оставшихся в доме, явно не считал нужным соблюдать лояльность хозяевам или держать рот на замке, – ответил Кон. – Подозреваю, ему не заплатили.