Поп и работник - Каледин Сергей - Страница 15

• Предыдущая
• 15/15

– Укол… пусть…

– Чем я тебе укол? – склонилась над ней акушерка. – Ну чем?! Если бы ты родиха была… До больницы-то не знаю как довезти! Уко-ол! носилки!

– крикнула акушерка. – Мне еще больную с инсультом забрать надо по дороге!

– Не поеду… – выдавила Вера Ивановна.

– Мать, поезжай, – строго сказал батюшка. – Благословляю. А завтра после обедни заеду причащу, не волнуйся. Ехай с Богом.

– Батюшка! – нервничала акушерка, – У меня больная с инсультом ждет!..

– Давай, Вера Ивановна! – взмахнул рукой Толян. – По утреннему бру, по утренней росе…

Расталкивая всех клюкой, вперед протиснулась Татьяна.

– Не гневи Всевышнего, Вера, езжай в больницу, – глухо сказала она, глядя в пол. – Я при храме останусь, соблюдать буду… Одно дело – мы с тобой, другое дело – храм. Езжай.

Вера Ивановна слепыми глазами оглядела стоявших возле кровати и бессильно уронила голову.

– Вовкя… – пискнула она. Бабкин протиснулся вперед.

Ухватившись слабой рукой за его ухо, Вера Ивановна зашептала что-то непонятное: капуста, кадка…

– Ладно! – не выдержала акушерка, отгоняя Бабкина. – Никто твоих кадок не тронет! Говна-то!..

– Хозяйственная, – усмехнулся Толян. – Помирать собралась, а за капусту болеет…

Бабкин ждал ночи. Время от времени он поднимался котельной: в трапезной и в домике батюшки горел свет. Бабкин спускался к себе в подземелье. Бука терзал кепку ночного гостя, куда-то запропастившегося. Бабкин отнял ее у пса, повесил на сучок стойки.

Включил «Голос Америки». Америка сказала: в Москве полночь. Бабкин выключил приемник и вылез котельной.

В трапезной было темно, в доме батюшки теплилась лампадка.

Стараясь ступать помягче, спотыкаясь в темноте о куски антрацита, Бабкин пошел к сторожке. Шура одна ночевать боялась и перебралась в кирпичный дом.

В сторожке было холодно. Он на ощупь отыскал в кухонном шкафу смятые полиэтиленовые пакеты, консервная открывалка лежала на столе. Он сунул пакеты и открывалку в карман и, придерживая маленькую дверь, чтобы не скрипнула, вышел в прируб, ведущий в сарай. Здесь Вера Ивановна держала свое хозяйство. Бабкин снял с капусты гнет-булыжник, приподнял крышку, она мокро чмокнула. Он снял телогрейку, свитер, засучил рукав до самого плеча и полез голой рукой в холодное пахучее месиво. Банка с деньгами лежала на самом дне, на боку. Вынуть ее было невозможно. Бабкин засучил второй рукав, почти хлебая ледяной рассол, ухватил банку обеими руками и потянул на себя.

Вытянув банку, он обтер ее и несколько секунд постоял просто так, прижав ее к себе, ждал, пока успокоится колотьба в груди. Банка была тяжелая, как с молоком. Он прикрыл дверь в прируб – дверь пискнула. Бабкин з На цыпочках вышел сторожки, запер дверь в сени на гвоздь, как было. И снова з Было тихо, только котельной доносился несильный вой запертого Буки. Бабкин побежал.

– Э, на катере! – негромко окликнул его сзади знакомый голос. – Слышь! Тормози.

Одной рукой держа банку, Бабкин другой рванул дверь в котельную и, не рассчитав с набега крутны лестницы, упал… Пытаясь удержаться за желоб с углем, выпустил банку. Банка разбилась. И сам он повалился вн по битым крутым ступеням. Бука бесновался за второй дверью.

– Б-бука, – промычал Бабкин, вытирая ослепшее от крови лицо. – Б-бука!..

– Тихо, падла! – прикрывая верхнюю дверь, прошипел спускающийся вн Толян. – Чего орешь всю дорогу?

Сквозь красную пелену Бабкин увидел, как Толян нащупывает в желобе кусок антрацита. И негромко попросил:

– Н-не н-надо…

• Предыдущая
• 15/15