Хлеб с ветчиной - Буковски Чарльз - Страница 20

• Предыдущая
• 20/60
• Следующая

Мы все таращились на наши листы с контрольным заданием. Я вспомнил о своем отце, потом в моем мозгу всплыла Лили Фишман. «Лили Фишман, — думал я, — ах, ты, шлюха, дьяволица, завлекающая нас своим телом и пением, ты спровадила нас прямо в ад».

Стэнхоуп следил за нами.

— Почему никто не пишет? Почему никто не отвечает на вопросы? У всех есть ручки?

— Ага, ручки у нас у всех есть, — ответил за всех один парень.

Лили сидела на первой парте, прямо перед столом Стэнхоупа. Перед ней лежал открытый учебник биологии, и она сдувала ответ на первый вопрос. Все так просто. Мы все открыли свои учебники. Стэнхоуп ошарашено смотрел на нас. Теперь он не знал, что ему делать. Он просидел так добрых пять минут, затем вскочил. Он бегал по центральному проходу классной комнаты и вопил:

— Что вы делаете? Закройте учебники! Сейчас же закройте учебники!

Ученики закрывали свои книжки, когда он подбегал, и тут же открывали снова, как только он проносился мимо.

Плешивый сидел рядом со мной и смеялся:

— Ну, мудак! Ой, что за старый мудак!

Мне было немного жаль Стэнхоупа, но тут уж, как говорится, или он нас, или мы его. Старик остановился у своего стола и прокричал:

— Все учебники должны быть закрыты немедленно, или я провалю весь класс!

И тут поднялась со своего места Лили Фишман. Она задрала юбку, подтянула шелковый чулочек и поправила подвязку. Мы увидели белую плоть ее ляжки. Затем она проверила и вторую подвязку. Такого зрелища мы еще никогда не видели, похоже, и старик Стэнхоуп тоже. Лили села на свое место, и наши учебники остались открытыми до конца урока. Мы все справились с контрольным заданием. А старик Стэнхоуп сидел за своим столом в крайнем расстройстве.

Следующий педагог, который стал плясать под нашу дудку, был Поп Фансуорс. На первом же занятии в своей слесарной мастерской он сказал:

— Здесь мы учимся непосредственно на практике. Начнем прямо сегодня. Каждый из вас получит неисправный двигатель. За семестр вы разберете, почините, соберете и запустите его в работу. На этих стенах развешаны чертежи, по ходу дела я буду отвечать на ваши вопросы. Позже я покажу вам фильм о том, как работает двигатель внутреннего сгорания. Ну, а сейчас, приступайте к разборке ваших двигателей. Инструменты на полках.

— Эй, Поп, может, для начала киношку посмотрим? — спросил один из нас.

— Я же сказал, все будет по плану. Начинайте!

Трудно сказать, откуда они взяли столько старых двигателей. Все агрегаты были черные от копоти и ржавые — гнетущее зрелище.

— Блядь, — сказал один наш товарищ, — это же просто огромный кусок говна.

Мы стояли над нашими двигателями, некоторые потянулись за гаечными ключами. Рэд Киркпатрик взял отвертку и медленно провел ею по верхней крышке двигателя. На жале отвертки осталась черная лента мазута длиной в два фута.

— Кончай, Поп, крути фильм! Мы только что с физкультуры, даже жопу поднять в лом. Вагнер заставлял нас прыгать и скакать, как будто мы банда лягушек!

— Приступайте к выполнению вашего задания!

Пришлось приступить. Бессмыслица. Еще пуще, чем уроки музыки. Отовсюду слышалось бряцание инструмента и сопение.

— ОЙ, БЛЯДЬ! — взвыл Гарри Хендерсон, — Я ОБОДРАЛ ВЕСЬ СУСТАВ НА ПАЛЬЦЕ! ДА ЭТО ПРОСТО ВОНЮЧЕЕ БЕЛОЕ РАБСТВО!

Парень осторожно обмотал правую кисть носовым платком. Сквозь материю сочилась кровь.

— Вот дерьмо, — простонал Гарри.

Остальные продолжали трудиться.

— Я бы лучше согласился сунуть свою голову слонихе в пизду, — поделился своими соображениями Рэд Киркпатрик.

«Джек Дэмпси» бросил свой ключ на пол.

— Я не буду, — заявил он. — Делайте со мной, что хотите, но я не хочу. Убейте меня. Отрежьте мне яйца, но я пас.

Он отошел в сторону, прислонился к стене, скрестил руки на груди и стал разглядывать свои ботинки.

Поистине, ситуация складывалась тупиковая. К сожалению, среди нас не было ни одной девчонки. За открытой дверью мастерской мы могли видеть пустой школьный двор, залитый солнечным светом, где можно было приятно провести время. А мы пыхтели над какими-то дурацкими двигателями, которые были ни к чему не пригодны — просто хлам, металлолом. Это было глупо и нечестно. Мы нуждались в маленькой поблажке. Наша жизнь и так была нелепа. Кто-то должен был спасти нас. Нам говорили, что Поп — слабак, но это оказалось неправдой. Эта скотина был здоров, как бык: с огромным пивным брюхом, в промаслившейся спецовке, шевелюра свисала на глаза и подбородок вымазан мазутом.

Арни Уайтчапл отбросил свой разводной ключ и направился к мистеру Фансуорсу. Арни широко улыбался.

— Эй, Поп, послушай-ка…

— Вернись на свое рабочее место, Уайтчапл!

— Да кончай ты, Поп, не выебывайся!

Арни был на пару годков старше всех остальных. Несколько лет он провел в исправительной колонии для малолеток. Хотя он и был старшим, но ростом не вышел. Свои черные, как смоль, волосы Арни мазал вазелином и зачесывал назад. Ему приходилось проводить много времени перед зеркалом в мужском туалете, чтобы выдавливать прыщи. Он подъезжал к девчонкам со всякими сальностями, и в карманах у него всегда водились презервативы.

— У меня есть для тебя один прикол, Поп!

— Вот как? Иди работай, Уайтчапл.

— Это просто уссаться. Поп.

Мы оторвались от своих железок и наблюдали, как Арни начал рассказывать Попу один из своих многочисленных анекдотов. Их головы склонились друг к другу. Когда Арни закончил. Поп расхохотался. Он согнулся пополам и схватился за живот:

— Бог ты мой! Ой, я не могу! — выдавливал из себя сквозь смех Поп.

Наконец он отсмеялся.

— Ладно, Арни, ступай к своей машине!

— Погоди, Поп, еще один!

— Еще?

— Да, слушай…

Мы все оставили свои двигатели и подошли поближе. Арни начал следующий свой анекдот, и мы окружили их.

— Бог ты мой! Ой, я не могу! — запричитал Поп.

— А вот совсем свежий, Поп. Один парень ехал по пустыне. Смотрит, по дороге скачет голый мужик, а руки и ноги у него связаны веревками. Парень остановил машину и спрашивает мужика: «Эй, приятель, что это случилось с тобой?» И мужик рассказывает: «Ну, ехал я на своей машине. Смотрю, на дороге голосует какой-то парень. Я остановился, а эта сука наставил на меня свою пушку и велел раздеться, потом связал меня и отхарил в жопу!» — «Ах, вот оно что», — сказал парень, вылезая из машины. «Да, представляешь, поставил раком и вдул!» — «Ну, — ответил парень, расстегивая ширинку, — я думаю, что сегодня у тебя не очень счастливый день!»

И снова Поп хохотал, согнувшись пополам.

— Ой, я не могу!.. Ой, нет! НЕТ! ОХ… ЧЕРТ… УМОРА… БОГ ТЫ МОЙ!..

Наконец он успокоился.

— Уф, черт, — заговорил он потише, — чуть не уссался…

— Может, киношку посмотрим, Поп?

— Ой… Ну, ладно, давайте.

Кто-то из ребят закрыл дверь, и Поп опустил грязный экран. Потом он запустил кинопроектор. Фильм был паршивый, но это было лучше, чем ковыряться в ржавом металлоломе. Бензин впрыскивался вместе с воздухом в цилиндр, свеча выдавала искру, происходило возгорание, и взрыв толкал поршень вниз, а шатун вращал коленчатый вал. Клапана то открывались, то закрывались. Поршень продолжал бегать вверх-вниз и раскручивать вал. Ничего интересного на экране и собачий холод в мастерской, но можно было вжаться в спинку кресла и думать обо всем, что пожелаешь. И никаких кровоточащих суставов, разбитых о дурацкое железо.

Мы так и не разобрали и не собрали вновь наши двигатели, и я не могу сосчитать, сколько раз мы посмотрели этот фильм. Анекдоты Уайтчапла не иссякали, и мы смеялись, смеялись над ними, запрокинув головы, даже если они и не были смешными, но громче всех ржал Поп Фансуорс, согнувшись пополам и обхватив свое пузо:

— Ой, я не могу! Бог ты мой! Ой, нет, нет, нет! Отличный парень, мы все полюбили его.

• Предыдущая
• 20/60
• Следующая