Переправа - Браун Жанна Александровна - Страница 43

• Предыдущая
• 43/55
• Следующая

Малахов поднялся.

— Так точно, товарищ полковник. Но это не моя идея, а старшего лейтенанта Хуторчука.

— Насколько я вас понял, обучение вождению — первый этап. Сформулируйте конечную задачу.

— За два года в пределах одной части можно подготовить специалистов широкого профиля… Чтобы в боевых условиях, даже с половинным составом подразделение могло выполнить свою задачу.

— Правильно мыслишь, Малахов, — сказал Черемшанов, — я тоже считаю, что узкая специализация для армии вредна.

— Ну что ж, Борис Петрович, мы с интересом выслушали вас, — Муравьев улыбнулся и встал. — Вопрос о поощрении солдат мы обсудим и известим вас о принятом решении. Благодарю вас, вы свободны.

Когда Малахов ушел, офицеры еще некоторое время сидели молча. Муравьев задумчиво чертил что-то на листе бумаги. Черемшанов смотрел в темное окно и улыбался, то ли своему отражению в стекле, то ли мыслям, а Груздев печально курил, держа в руке пепельницу.

— Что загрустили, Владимир Лукьянович? — спросил Муравьев.

— Жалко мальчишку…

— Какого мальчишку? Лейтенанта? Какой же он мальчишка?

— Толковый.

Морщась от дыма, Груздев затушил сигарету и поставил пепельницу подальше от себя.

— Потому и жалко, что толковый. Ведь готовый замполит! Я бы его в Академию подготовил… Так ведь не останется он в армии, уйдет. Вот беда…

Черемшанов встал.

— Опять засиделись до ночи… А толковые, Владимир Лукьянович, на гражданке тоже нужны. Там их, говорят, дефицит.

Груздев взглянул на него из-под насупленных бровей.

— Я, Сергей Сергеевич, всю свою жизнь в армии. И о ней, родимой, всегда в первую очередь думаю. В этом вопросе от меня объективности не жди.

Из штаба Груздев и Черемшанов вышли вместе. Роты с песнями возвращались с вечерней прогулки. Над территорией полка из конца в конец футбольным мячом перебрасывалась строчка:

— Маруся от счастья слезы льет…

— Вы слышали, Малахов со своим взводом песню о понтонерах сочиняет, — сказал Черемшанов с некоторой долей гордости: знай, мол, наших.

— Костьми лягу, а не дам уйти, — сердито сказал Груздев и с силой вдавил каблук в подмерзшую землю. Тонкий ледок хрустнул с обиженным звоном.

— Мар-руся от счастья слезы льет! — рявкнула сотня здоровых глоток у входа в казарму.

Черемшанов засмеялся.

— Слышали, комиссар? Может, и вы еще будете от счастья слезы лить. Не отчаивайтесь. Рядом с ним железный мужик Хуторчук. Этот и монашенку сагитирует… Владимир Лукьянович, я все хотел вас спросить, да не с руки было. Говорят, вы то ли рассказы, то ли мемуары о войне переписываете. Это правда?

Груздев от неожиданности чертыхнулся.

— Как ты узнал?

— Я начальник штаба. Если я не буду знать все, что происходит в полку, меня надо гнать с должности. Так пишете?

— Пишу, — буркнул Груздев.

А он-то был уверен, что никто, кроме командира, не знает… Хотя и командир тоже от кого-то узнал.

— Признавайся, ты командиру доложил?

— Он мне. Клянусь! Вы же знаете, я по должности веду исторический формуляр полка. Ну… в общем, сначала по должности, а потом увлекся. За живое взяло. Недавно в архиве интереснейший документ времен блокады раздобыл… Дневник командира мостостроительного батальона. Показал командиру, а он говорит, что вас это тоже заинтересует как замполита и как писателя…

— Писателя? Он так и сказал?

— Буква в букву…

Груздев чуть не налетел в темноте на сосну, споткнулся о толстый корень и упал бы, но Черемшанов успел подхватить его.

— Попадание в яблочко, комиссар? — невинным голосом спросил он.

— Тебе бы только посмеяться, гусар…

Они остановились возле груздевского дома. Черемшанов жил в соседнем, и в окнах его квартиры на втором этаже не было света. Черемшанов расстроенно вздохнул.

— Катя уложила сынишку да и сама прилегла… Вот так и встречаемся, комиссар.

— Сергей, пошли ко мне. Свет Петровна нас покормит, а я, так и быть, кое-что тебе покажу, если интересно…

Черемшанов еще раз оглянулся на свои окна.

— Ладно. Семь бед — один ответ. «Интересно» не то слово.

Светлана Петровна мела пол в коридоре. Черемшанов смущенно застыл в дверях. Единственный человек в полку и его окрестностях, которого он стеснялся, была Светлана Петровна. Остальных или уважал или вовсе не принимал в расчет.

Светлана Петровна протерла полой кофточки очки, водрузила их на нос, подтолкнула пальцем и спросила:

— Вас там не продует? Или боитесь за свой портфель?

Черемшанов взглянул на свой раздутый портфель и ударил себя рукой по лбу.

— Бомба? Или связка гранат? — поинтересовалась Светлана Петровна.

— Хлеб, — простонал Черемшанов, — обещал Кате к обеду принести…

— Ништо. Нас этим не удивишь, верно, отец? Как там делишки насчет картошки?

Груздев деловито переобувался, не обращая внимания на реплику жены. Картошка вещь, конечно, серьезная и даже необходимая, но когда за ней ходить? Разве в воскресенье? Дудки-с, Свет Петровна, в воскресенье конференция, а потом… Да и зачем она? Один крахмал и никаких витаминов… Обойдемся и без картошки. Худеть надо, матушка, худеть. Он поставил сапоги в угол и потребовал:

— Давай корми нас, Свет Петровна. Мы с Сергеем здорово проголодались.

— Почему вы так задержались? — спросила Светлана Петровна, накрывая на стол. — Тоже пожар тушили?

— Раздували, так будет точнее, верно, Сергей? И горит он теперь ясным пламенем… Петровна, чур мне горбушку!

Черемшанов, частый гость Груздевых, по-хозяйски заварил чай одним ему известным способом, по-сибирски, поставил его настояться под ватным петухом и сел к столу.

— Знаете, Владимир Лукьянович, думаю я, что Малахов во многом прав. Мне нравится ход его мысли.

— А какой у него ход? — спросила Светлана Петровна, нарезая пирог с капустой.

— Интересный. Мыслит он правильно, но, как все увлекающиеся и неопытные, несколько однобоко.

— Не осветил роль замполита? Или недопонял?

— Петровна, не ехидствуй. А роль замполита, мне кажется, по-настоящему еще нигде и никем освещена не была. Хотя многие пытались. Чтобы освещать — надо ее по-ни-мать, матушка. А большинство путает замполита с парторгом… Это далеко не одно и то же.

— Разве? — невинно спросила Светлана Петровна.

— Ну ты-то должна знать! Не стыдно? Ладно, ладно, не обижайся. Понимаешь, когда-то, на заре нашей власти, комиссары были вынуждены объяснять политические азы неграмотным, забитым солдатам. И командирам из бывших. Сейчас ситуация иная. Вся наша жизнь — это политическое воспитание. Солдаты приходят в армию комсомольцами, после десятилеток… Посмотри, у нас в полку треть личного состава — студенты вузов с двумя, а то и тремя курсами… Поэтому и роль замполита стала иной. Наряду с политической работой основной задачей является создание в подразделении устойчивого дружественного психологического настроя, поняла? Как бы тебе точнее сказать… — Груздев задумался в поисках примера. — Вот! Замполит в полку, как масло в механизме, которое снижает коэффициент трения и повышает степень надежности…

— Ух ты! — воскликнул Черемшанов. — Даете, комиссар!

— А ты как думал? Убери масло из двигателя, и он через два часа полетит! Сегодня даже буржуазные военные круги признают, что для армии низкое моральное состояние войск опаснее, чем недостаток боеприпасов. Сейчас, когда наша армия выполняет не столько защитную, сколько сдерживающую, блокирующую агрессора миссию, роль замполита в подразделении неимоверно повышается. И ответственность тоже.

Он залпом выпил стакан остывшего чая и улыбнулся.

— Никуда вам, други, от замполита не деться. Вот уеду в отпуск — вы все без меня перецапаетесь.

— Ни за что! — серьезно сказал Черемшанов. — Обещаю свято хранить ваши заветы. Кстати, о заветах… Вы обещали мне кое-что показать. Не передумали?

— Нет, нет. Свет Петровна, задание выполнено?

— Так точно, командир. Нести?

— Неси. Я хочу показать тебе, Сережа, последнюю работу. Предыдущие я делал в виде рассказов, по памяти. В общем, литературно обрабатывал. Что-то добавлял от себя, что-то опускал в интересах сюжета. А эта, как живое слово. Есть у меня один близко знакомый человек — Юрий Евгеньевич Бабин. Полковник в отставке. Сейчас преподает в Ленинградском университете. Этакий высоченный мужик с низким командирским баритоном. Человек тонкий, наблюдательный… рыбак, охотник, знаток старинного и современного огнестрельного оружия. Я его на днях разговорил и точно, слово в слово, записал… Получилось как бы от первого лица: безыскусственно и просто. Вот посмотри, я так и назвал их: «Эпизоды из жизни сапера».

• Предыдущая
• 43/55
• Следующая