Жокей в маске - Сувестр Пьер - Страница 26
- Предыдущая
- 26/65
- Следующая
Репортер примиряюще улыбнулся.
– Хорошо, дорогая, не будем настаивать, – сказал он, обнимая девушку. – Конечно, вы вольны поступать так, как сочтете нужным. А что до меня… Вести самостоятельные расследования – моя профессия. А когда становишься сыщиком, у тебя поневоле появляются тайны. К тому же за всем этим мне мерещится Фантомас…
Элен медленно кивнула:
– Мне тоже…
– Вот как? – вскинул голову журналист. – Вам что-то известно?
Девушка покачала головой:
– Увы, почти ничего. Но у этого покойного… у него было столько имен, столько самых разных знакомых… Я пытаюсь познакомиться с некоторыми из них. Но для этого мне приходится принимать такие меры предосторожности, что даже вам, Жером, я не могу открыться. Не пытайтесь меня расспрашивать. Настанет время, и я сама вам все расскажу.
Фандор открыл уже рот, чтобы протестовать, но Элен повелительно подняла руку:
– Не надо больше слов, Жером! Доверьтесь мне, и закончим на этом.
А что же Жоржетта Симоно? Как сложилась ее судьба после того, как она встретилась на бульваре Мальзерб с пожилым красивым мужчиной, назвавшимся Флориссаном д'Оржель?
Мужчина не считал нужным скрывать своих намерений. У него есть прекрасная шкатулка, и он хотел бы украсить ее не уступающей по красоте жемчужиной. Шкатулкой был шикарный особняк на улице Лало, а жемчужиной – сама Жоржетта. Чтобы не быть голословным, Флориссан предложил немедленно взглянуть на особняк.
О, мсье д'Оржель выбрал подходящее время, чтобы заполучить свою «жемчужину». Именно сейчас, когда Жоржетта Симоно переживала самые тяжелые дни в своей жизни, ей как нельзя кстати пришелся щедрый подарок. Ее именем запестрели все газеты; за считанные часы подробности ее личной жизни стали известны всему Парижу; ее называли «роковой женщиной», «женщиной, приносящей гибель», а один журналист окрестил бедняжку «женщиной-вамп с улицы Батиньоль», красочно описав ее пыл и необузданность в любовных утехах. Газеты настойчиво убеждали читателей, что именно Жоржетта стала причиной смерти несчастного Рене Бодри, которого прикончил или ее муж, или отвергнутый любовник.
«Как жить теперь?» – думала Жоржетта. Весь ее уютный буржуазный мирок разлетелся вдребезги. Ее муж вынужден жить в одной квартире с ее любовником, а сама она осталась без малейшей поддержки, вынужденная сносить брань и оскорбления соседских кумушек. И даже если все это наконец кончится, если выяснится, что она не причастна к убийству, то сможет ли Поль Симоно по-прежнему жить с женщиной, по вине которой он лишился своего доброго имени?
А она сама? Сможет ли она жить с этим человеком? Настала пора сказать себе правду – Жоржетта была давно уже сыта по горло своим мужем. Пусть он добропорядочный, добрый, скромный, пусть он тысячу раз достойный человек, но разве он когда-нибудь понимал ее? Разве он когда-нибудь пытался это сделать?!
Жоржетта уже сама не понимала, как она могла годами влачить такое жалкое существование. Ей хотелось изменить все – обстановку, друзей, образ жизни, что называется, «сменить кожу». Да, она завела себе любовника, потом еще одного. Но кто вправе осудить ее? Только тот, кто не проводил множество вечеров подряд на улице Батиньоль, слушая бесконечно нудные рассказы неопрятного толстяка об очередном биржевом курсе. Как быть, если ты знаешь, что твой кругозор шире и способность чувствовать у тебя во сто крат больше, чем у этого человека?!
Да, Жоржетта психологически давно была готова к тому, чтобы стать чьей-нибудь содержанкой. Она с восторгом читала в газетах о молодых дамах полусвета, меняющих наряды, особняки и любовников. Разве они не были содержанками? И в то же время они пользовались известностью и всеобщим уважением.
Казалось бы, скандал, разгоревшийся после трагедии в Сен-Жермен, должен был навеки похоронить надежды на лучшее будущее. Да, она стала знаменитой, ее именем пестрят все газеты – но что с того? Ведь ни один писака не выразил сочувствия, не сказал о ней доброго слова!
Однако у каждой медали есть оборотная сторона, о которой Жоржетта совсем не думала. Ведь есть мужчины, для которых в высшей степени интересно познакомиться с такой женщиной – гонимой, романтичной, окутанной тайной.
И мужчина не замедлил появиться. Именно благодаря ему Жоржетта Симоно через три дня после освобождения из тюрьмы очутилась на улице Лало, в особняке, поражавшем воображение. Здесь было все, о чем только можно мечтать.
Флориссан д'Оржель оказался любезным кавалером и интересным человеком. Несмотря на седину, цвет лица у него был великолепный, а глаза светились умом и энергией. Да и голос был звонким, чистым и совсем молодым. Несколько удивляла его манера одеваться – так, словно он скрывал какой-то недостаток фигуры. Одежда ниспадала мягкими складками, и даже поля фетровой шляпы были значительно шире, чем у всех остальных. Его можно было принять за разбогатевшего художника.
Проведя Жоржетту по всему особняку, хозяин учтиво поклонился и сказал:
– Чувствуйте здесь себя, мадам, как дома. Это все ваше.
Он почтительно поцеловал руку своей гостье и добавил:
– У нас большая разница в годах, дитя мое. Поэтому не принимайте меня за молодого повесу. У каждого возраста свои удовольствия. Для меня наслаждение – видеть вас рядом, любоваться вашей красотой и исполнять любые ваши прихоти. Я буду нежен и заботлив, но постараюсь не переступать границ галантности. Помните – я люблю вас не ради себя, а ради вас самой.
Жоржетта скромно опустила глаза. Флориссан чуть заметно улыбнулся:
– Ну что ж, теперь я покажу вам поподробнее ваше новое жилище.
Он взял женщину под руку и провел по анфиладе комнат первого этажа.
– Здесь будут ваши апартаменты. Сам я живу наверху, на втором этаже. Но, случается, меня по нескольку дней не бывает. Так что вам не придется видеть меня слишком часто.
Жоржетта пыталась протестовать, но Флориссан поднял руку:
– Не спорьте, моя девочка. Я прожил достаточно и знаю, что молодым не вредно время от времени отдыхать от стариков.
Вскоре подали ужин, после которого д'Оржель вежливо пожелал Жоржетте приятных сновидений и удалился к себе.
Последующие несколько дней были похожи на первый. Флориссан, как и обещал, не выходил за рамки простой галантности, однако, в его поведении не было холодности. Он напоминал старого доброго друга, даже родственника. Любое желание Жоржетты тотчас выполнялось, любая прихоть удовлетворялась. По утрам в ее спальню вносили корзину цветов, что доставляло молодой женщине истинное наслаждение.
Постепенно Жоржетта начала чувствовать к этому странному человеку нечто, похожее на любовь. Несколько раз, просыпаясь в постели одна, она вздыхала:
– Как жаль, что он не испытывает ко мне ничего, кроме абстрактного уважения! Конечно, он не молод, но неужели ему не хочется…
Потом, подумав, она заканчивала:
– Впрочем, и в этом есть свои плюсы. По крайней мере, он мне не докучает и не обманывает меня. Это уже немало!
Так прошло несколько дней, прежде чем покой был в первый раз нарушен. В тот вечер за ужином, который, как всегда, был великолепен, Флориссан острил, рассказывал интересные истории, делал комплименты. Наконец, закончив ужин, он сказал:
– Ну, крошка, мне пора к себе. Возможно, я сегодня не буду ночевать.
И, заметив пробежавшую по лицу женщины тень грусти, добавил:
– Увы, девочка, ничего не попишешь. Не всегда делаешь то, что хочется!
Он по-отечески поцеловал Жоржетту в лоб и ушел. Женщина вернулась в свою спальню. Ложиться было еще рано, и она, усевшись в удобное кресло в будуаре, принялась мечтать.
И тут на лестнице послышался шум. Это не мог быть Флориссан – он спускался с другой стороны. Это также не мог быть слуга или толстая кухарка – их уже отпустили домой.
Жоржетта услышала, как входная дверь тихонько хлопнула. Из особняка кто-то вышел. Женщина подошла к окну и отодвинула занавеску. Она увидела стройную фигурку, быстро удаляющуюся по улице. Это была женщина и, без сомнения, молодая. Она была элегантно, со вкусом одета, на золотистых волосах сидела кокетливая шляпка.
- Предыдущая
- 26/65
- Следующая
