Бабушкины янтари - Анисимова Александра Петровна - Страница 10

• Предыдущая
• 10/29
• Следующая

— А ловко ты, мать, их к делу приучила. Гляди-ка, какие работяги стали — и люди-то хвалят.

А мать отвечает:

— Не я, отец, приучала, материнская ласка приучала да приохочивала.

Было однажды такое дело. Собрался один молодой барин на охоту по уткам и пригласил с собой мужика — стрелка отменного. А почему пригласил? Знает этот мужичок всю округу — и все охотные места, и все ходы и переходы. И, конечно, барину не одному-то не так робко по лесам, по болотам ходить.

Взяли они свои ружья — барин заграничное, центрального боя, а мужик свою старенькую шом-полку — и пошли. Время было теплое, приятное.

Идти пришлось краем речки — по лугам, по болотам. А болото оно болото и есть — кое-где не то что по сырому, а и через воду пробираться приходилось. Барину что — он в охотничьих сапогах, они высокие, в них вода не заливает. А мужик — в лаптях. Перейдет он через воду, шагает по сухому, а из лаптей у него вода выжимается, только брызги во все стороны летят.

Барин глядел, глядел на него и говорит:

— Как это ты можешь в лаптях ходить? Ведь у тебя ноги все время мокрые. Наверно, неприятно?

А мужик смеется:

— Э-э, барин! Не знаешь ты, какая это обувоч-ка добрая. Ведь лапти то с дырками, как только я ногу, из воды вытащу, так вся вода тут из лаптя и вытечет. А на ходу все обсохнет, потому что изнутри нога греет, а сверху ветерком обдувает. Вот и опять мне не мокро.

Вечером походили они, постреляли. Набили дичи — барин три штуки, а мужик семь.

То ли барин охотой раззадорился, то ли неудобно ему с малой добычей домой воротиться, говорит он:

— Пострелять бы еще утром на зорьке. Давай дойдем на Дальнее болото.

— Ну так что же, — говорит мужик, — можно и к Дальнему болоту сходить. Знаю я там маленький шалашик, в нем и переночуем в лучшем виде.

А идти им было полем, через бугор. Шли они, шли. Мужик говорит:

— Что это ты, барин, как шагаешь не скоро? Надо бы поторапливаться. Время-то, гляди, к ночи.

— Не могу, — говорит барин, — наступать больно. Левый сапог сильно ногу натирает.

Мужик только посмеивается:

— А я ничего — иду и хоть бы что! Лапти, они знаешь какие — мягкие, легкие. Хорошо в них ногам.

Прошли еще сколько-то. Барин совсем расхромался. На землю сел и говорит:

— Не могу больше! Прямо шагу ступить нельзя. Давай обувью сменяемся.

Мужик согласился:

— Ну что же, давай сменяемся. Раз такое дело, приходится тебя выручать.

Переобулись они — барин разорвал полотенце, навернул вместо онучек и подобул лапти. А мужик сапоги надел, ногами потопал и говорят:

— Эх, хороши сапожки! Такие только в праздник носить. А тебе барин как? Ногу не больно?

— Да ничего, — говорит барин, — теперь не трет, наступать можно.

И пошли они дальше.

Вскоре добрались к Дальнему болоту, разыскали там в кустах старый шалаш. Мужик сухого хворосту натаскал, костер разжег, вколотил в землю две палочки с рогульками, на них перекладинку положил, а на нее котелок с водой повесил:

— Пускай скипит, горяченьким побалуемся.

И сели закусить. Вынимает барин свой припас— пирожки у него, белый хлеб с ветчинкой. А у мужика — черного хлеба краюшка да луковка. Сидят едят всяк свое, разговаривают про то и про се. Мужик думает: «Неужели хорошим куском не поделится? А вот если бы у него ничего не было с собой? Ведь я бы ему половину краюхи отдал».

Не поделился барин. Съел все подчистую и крошки на землю смахнул. «Ну и шут с тобой, — думает мужик. — Ты со мной так, ну и я тебе больно-то уважать не стану». И говорит:

— Теперь иди-ка, барин, в шалаш, ложись и отдыхай. А я на минутку до лесочка добегу, мне там кое-что обглядеть надо.

— Беги, — говорит барин. Лег он и тут же уснул.

А мужик в лес пошел. Подыскал он там подходящую липку, надрал с нее лыка, сел поблизости на пенек и стук-стук, стук-постук — сплел на скорую руку лапти. Подобулся он в новые лапотки, а бариновы сапоги в свою сумку затискал.

Пришел он в шалаш, полежал немного и стал барина будить:

— Вставай, барин! Заря занимается, тут нам и самая охота будет.

Поднялся барин, глядит на мужика:

— Да ты в новой обуви! Где же это ты купил?

Вздохнул мужик и говорит:

— Эх, барин, это я не купил, а пришлось выменять. Ведь какое дело-то получилось: иду я это лесом, а навстречу мне знакомый медведь. Он мне, как водится: «Здорово, Степан Степаныч?» А я ему: «Здорово, Михаила Иваныч!» — «Какие, говорит, на тебе сапожки нарядные. Вот бы мне такие!» Мне бы промолчать, а я ему: «Нарядные, да больно неудобные — все ноги я в них отбил». Он и обрадовался: «Ну, говорит, коли они тебе неудобные, так давай сменяемся». И подает мне вот эти самые лапти. Ну мне куда же деваться? Хоть и хороший знакомый, а все ж таки медведь. «Как бы, думаю, какого греха не вышло?» Ну и сменял. Да и шут с ними, с этими сапогами! Мне ведь и вправду с непривычки-то в них жестковато показалось — набил ноги.

Барин был не дурак. Он эту мужикову рассказку так понял: «Значит, хочет мои сапоги у себя оставить. Ну ладно, пусть пользуется. Все равно они мне маловаты». И говорит он мужику:

— Что же ты с медведя-то придачи не спросил? Мена получилась не ровная — что лапти, а что сапоги — ведь всё же разница.

А мужик ему:

— Придача, барин, была! Хорошая! Он меня медком угостил: «Ешь, говорит, Степан Степаныч, сколько душа хочет». А я и рад — поел сладенького досыта. Мне это в охотку. А то, ты ведь сам видал, у меня только и было с собой — хлебушка кусок. Хотел я, барин, и тебе медку принести, да кружку с собой не захватил. И у него, как на грех, подходящей посудки не случилось.

Понял барин и эту мужикову басню. Ну да что прошло, того не воротишь — ветчинка-то уже съедена…

На Дальнем болоте хорошо они поохотились: барин еще трех уток взял, а мужик еще семь. С тем они и домой отправились.

Шли-шли, дошли до росстани, — барину дорога вправо — в усадьбу, а мужику влево — на село. Мужик остановился и говорит:

— Мне перед тобой, барин, неудобно: когда мы обувкой менялись, я тебе придачи-то не дал. Возьми у меня четыре уточки и — в расчете будем.

Барин уток взял, даже «спасибо» сказал. Сапоги ему что — у него другие есть, да еще и не одни. А вот охотничья добыча — другое дело. Шутка сказать — десять уток домой принесет! Будет чем похвалиться.

Прошло времени много ли, мало ли.

Однажды в праздник поехал барин в гости к своим знакомым. Едет он селом, а мужик ему навстречу идет. В сапогах!

Остановил барин лошадь, говорит:

— Здравствуй, Степан Степаныч! Как же это так — ведь ты сапоги-то медведю променял?

Мужик вздохнул и головой покрутил:

— Кабы ты знал, барин, сколько мне с ними канители было! Не прошло с того дня и недели, слышу однажды ночью — кто-то по стеклу царапает. «Что, думаю, такое?» И — к окошку. Глядь, а там этот мой знакомый медведь стоит. Я ему: «Мишенька! Что ты делаешь — зачем в село пришел? Ну-ка люди услышат? Ведь убить тебя могут». А он мне: «Ошибся я тогда с этими сапогами — обувка мне совсем неподходящая, до невозможности ноги жмет. Давай, говорит, разменяемся». Что тут станешь делать? Я ему скорей лапти в окошко сунул, сапоги взял. Говорю: «Беги, Миша, что есть мочи, пока собаки не забрехали да людей не подняли» Он и залился-затопал, аж на все село слышно! Собаки, конечно, лай подняли, да уж поздно — унес он свою шкуру.

Посмеялся барин и говорит:

— Ну ты в карман за словом не лазишь! Ловко всё поворачиваешь.

А мужик на это:

— Да ведь знаешь, барин, с ними, с медведями-то, иначе и нельзя. Необразованные! Ему не намекни, он сам-то и не догадается.

• Предыдущая
• 10/29
• Следующая