Голос Императора-Искупителя с огромной высоты, далеко над катакомбами
Схожу,
но порог ваш засыпан
и взгорблен,
Правящий игва мудр, как Ликург,
И гекатомбы неслыханной скорби
Спуск преградили
в ваш
Друккарг.
Теперь уже не ветер, не стоны кариатид, но медленные удары глухого, с огромными интервалами, всю землю сотрясающего пульса различаются в звуках, которые недавно казались порывами ветра.
Даймон
Ты мечтал о траурных лунах —
смотри, поэт!
Других
в преисподних лонах
Нет.
Три светила тусклого цвета, похожего на темно-лиловый, проступают в рыжем пространстве среди несущихся паров. Одно из них кажется почти черным. Представление верха и низа сдвигается: область лун кажется то небом, то глубиной пропасти.
Даймон
Так видят игвы
миры страданья,
Тлеющие
в средоточье земном,
Преддверья обратного мирозданья,
Первые
из его наружных хором.
Смотри, коли смеешь, на это солнце,
Яснеющее
сквозь клочья паров:
Его ль инфракрасные протуберанцы
В твой сон возносились
со дна миров?
Неизвестный
Даймон
Любуйся ж на дымные космы, —
Лик ада, рассматриваемый в ребро:
Это — не солнце: лишь Антикосмос,
Творчества дьявольского ядро.
Теперь крипта катакомб кажется затерянной в недоступной высоте и едва мерцает, как звезда.
Неизвестный
Вижу неимоверную крепость,
Подобно хребту —
острием
вниз:
Да, конус из черных базальтов
в пропасть
Венцом повис.
Черными молниями
ширяют,
Снуют вокруг —
Не знаю, кто — помавают, реют,
Блюдут порог.
Голоса игв
— Упитаны ли по стойлам бойцы?
— Вскармливаются;
— Ох, вскармливаются.
— Просачивается ли шемойя в сердца?
— Всачивается…
— Ох, всачивается!
— Готовы ли раругги соседних шрастр?
— Вскидываются…
— Ух, вскидываются…
— Наш луч пепелящий достаточно ль остр?
— Взлизывается!
— Ух, взлизывается!
Даймон
Сквозь них… напрямик… твердо,
Не оборачиваясь — спеши:
Всем ярусам этого города
Открой слух души!
Точно порыв раскаленного воздуха опаляет окрестность. Слышится клокотание, стремительное снование, сплетание и расплетание чьих-то обширных «я», объединенных тревожным и поспешным трудом.
Голоса раруггов
— Всплеснулся ль к мирам демиурга наш круг?
— Всплескивается…
— Ух, всплескивается!
— В Небесном Кремле нерушим ли порог?
— Взламывается!
— Да: взламывается!
Резкий голос Великого Игвы
С подземного Юга грядут войска
Раругги
— Вздыбливаются!
— Вздыбливаются!
Великий Игва
Уж рвутся из Северного тайника —
Раругги
— Вспучиваются!
— Вспучиваются!
Игва
С подземного Запада летят, как смерч.
Раругги
— Взвеиваются!
— Взвеиваются!
Игва
Из скважин Востока змеятся вверх.
Раругги
— Взвихриваются!
— Взвихриваются!
Неизвестный
Так вот чье господство чествовали
Наши народы в гимнах…
Вот кого мы предчувствовали
В корне зол повседневных…
Даймон, не в этом пространстве ли
Небесная наша царевна?
Даймон
Внезапно приоткрывается необозримое по своей длине, но невысокое сооружение, может быть, небольшая часть кольцеобразной крепости, окаймляющей Друккарг. Ее стены местами излучают слабое голубое сияние: других источников синего или зеленого цвета в этом слое нет.
Неизвестный опускается на колени.
Молчание.
Голос Навны
Подошел? Приблизился? — милый
Мой мальчик, искатель мой смелый!
Поведаешь людям, что видел,
Что горестный дом мой проведал…
Теперь ни в гробу, ни в темнице,
Ни в самом глубоком колодце
Мой отблеск тебе не затмится,
Лазурная нить не порвется.
Неизвестный молча целует багряную землю Друккарга.
Даймон
Но разве не видишь местами
От крепости отсвет другой?
Неизвестный, поднимаясь
Да, странное, зыбкое пламя
Оранжево-рыжей дугой.
Здесь я не думал встретить другую, —
О, ее тоже, как встарь, узнаю, —
Боже, но те ли
слова ее рдели
Пурпуром страстным
в юность мою?
