Пираты Короля-Солнца - Алексеева Марина Никандровна - Страница 26

• Предыдущая
• 26/171
• Следующая

— Благодарю за добрые слова, герцог, постараюсь их оправдать. 'Корона' — действительно наш лучший корабль! Вы правы, меня назначили капитаном четыре года назад. Это совпало с рождением сына.

Бофор улыбнулся. Доброжелательный и открытый, как говорят, `'душа нараспашку' , герцог интересовался делами своих людей, принимая их радости и беды так же близко к сердцу, как за десять лет до этих событий радости и беды парижан, что сделало его `'Королем Парижа' .

— А как вам мой адъютант? — спросил Бофор.

Капитан пожал плечами. Бофор по недавней истории с Шевалье де Сен-Дени знал, на что способен Бражелон, и такая сдержанность капитана вызвала его недоумение.

— Бражелон отличный малый, капитан. И очень способный. Надеюсь, вы подружитесь.

— Я дикарь, — сказал капитан, — Я морской волк. Такому утонченному и изящному молодому человеку, как виконт де Бражелон, будет скучно в обществе скромного моряка.

— Понял, — усмехнулся Бофор, — Вы, похоже, считаете моего адъютанта слишком изнеженным! Впечатление обманчиво, в эту игру он более десяти лет играет. Конде мне рассказывал преинтересные вещи о нашем молодом друге. Уверен, виконт заставит вас в скором времени изменить мнение. Вот увидите!

— Возможно, герцог, первое впечатление обманчиво. Возможно, повторяю, да я еще в Париже от жены слышал какую-то историю… меня все эти интриги Двора мало интересуют, но женщины… Моя супруга все возмущалась коварством мадемуазель… как ее? Лавальер, что ли? Девчонка-фрейлина, если не ошибаюсь.

— Именно так. Но ваша жена сдержала данное вам слово, а эта девчонка нарушила. И ваша жена вас любит.

— Повторяю, герцог, вашу фразу: да здравствуют мелодрамы! Ваш виконт избалованный мальчишка, и я уверен, что серьезное чувство у него еще впереди. А так, конечно, все это вызывает сочувствие…

И капитан вздохнул.

— Избалованный? — удивился Бофор, — Вы его совсем не знаете.

— Конечно, герцог, я совсем не знаю виконта. Я сужу по тому, что видел своими глазами. По таким проводам, которые ему закатили родители.

Бофор вздохнул.

— Тот красивый дворянин, что остался на берегу, когда ваш адъютант прыгнул в шлюпку, это ведь его отец?

— Да, — сказал герцог с теплотой в голосе, — Мой старинный друг.

— Вот! Отец мне понравился. В нем чувствуется сила и благородство. Хотя, герцог, это первое впечатление.

— Говорите, — сказал Бофор, — Я слушаю вас.

— Ну, а маменька прилетела сюда на собственной яхте. Не успел мальчик помахать ручкой папе, как врывается графиня и вызывает такой переполох… Н-да… Избалованный мальчик. Хотя видите — я сам смотрел на все со слезами. Такой уж я человек.

— А все-таки, — заметил Бофор, — Вы что-то не договариваете.

— Монсеньор, мне показалось по меньшей мере странным, когда вчера во втором часу пополудни на мой корабль явились эти мальчики из Фонтенбло, все в кружевах, надушенные — ваш начальник охраны и командир разведки, я уточнил потом по спискам пассажиров — Оливье де Невиль, Анж де Монваллан и с ними солдаты. Они предъявили приказ, подписанный вашим очаровательным адъютантом, где говорилось о необходимости проверить весь флагман в связи с опасностью теракта. Как прикажете это понимать? Разумеется, взрывчатку не обнаружили, но я был вне себя. Не много ли себе позволяют эти молодые люди?

— Вот где собака зарыта! — сказал Бофор, — Дорогой граф, на французском берегу остались не только друзья, которые нас любят и ждут нашего возвращения, но и враги, которые нас ненавидят и ждут нашей погибели. Это привет от них. Решили напакостить напоследок.

— Я так и понял, — сказал капитан, — Но сейчас, герцог, я командир корабля, и я несу ответственность за экипаж и за пассажиров. Поэтому я отбрасываю всякие эмоции, когда выполняю свои профессиональные обязанности.

Бофор понимающе кивнул. Капитан `'Короны' оставил семью в Париже и к моменту отплытия 'Короны' уже был в полном порядке. И не хотел травмировать красавицу-жену, которая наверняка ужаснулась бы, увидев все военные приготовления.

— А ваш красавчик Бражелон… Герцог, я очень сомневаюсь, что такой чувствительный и эмоциональный молодой человек, из высшего света, из золотой молодежи — в войне с арабами…

— О, насчет этого я спокоен! — заявил Бофор, — Когда настанет его черед действовать, он не дрогнет.

— Дай Бог, дай Бог.

— А вы сомневаетесь?

— Как вам сказать… — протянул капитан, — То же относится и к остальным мальчикам из Фонтенбло. Просто виконт из них более заметный, что ли. Но все уже готово, герцог. Зовите своих людей. Вот еще что я хотел узнать, если вы в курсе — мореплаватель Мишель, о котором говорила прелестная графиня, это случайно не граф де Бражелон, близкий друг Великого Магистра иоаннитов?

— Он самый, — сказал Бофор, — А вы его знаете?

— Встречались не раз, — ответил капитан, — И, полагаю, еще не раз встретимся.

— И мне так кажется, — кивнул герцог де Бофор.

А на палубе `'Короны' под тентом на своем почетном месте сидит Шевретта, а Рауль — на ковре у ее ног, и она перебирает тонкими пальцами его темные кудри. Но как бы ни хотелось Прекрасной Шевретте просто посидеть со своим дорогим мальчиком и ни о чем не говорить — в такие минуты взгляды и жесты заменяют слова — она сделала волевое усилие и заставила себя обратиться к сыну, сменив ласковый тон на серьезный.

— Рауль… / и тут она запнулась, подумав 'дитя мое' , но никогда прежде герцогиня де Шеврез не обращалась так к виконту де Бражелону — и молниеносно сообразила, что лучше пока обращаться к нему по имени. /

… Рауль, милый, очнись. У нас очень мало времени, а мне нужно сказать тебе очень многое. И все очень важно!

— Да, мама, — все так же тихо ответил виконт, — У нас действительно очень мало времени.

И тут он испугался: его ослепили синие молнии шевреттиных глаз.

— У нас мало времени, — сказал Рауль испуганно, — Я только это хотел сказать вам, матушка.

— И думал ты то же? — спросила она.

Бражелон вздрогнул и опустил голову.

''Я привела бы тебя в чувство, — подумала Шевретта, — Ты уже меня боишься. Отлично, сынок' .

— Я не хочу с тобой ссориться напоследок, — резко сказала она, — Но запомни, мой мальчик, со мной такие номера не проходят! Если ты посмеешь сказать мне, твоей матери, 'Я скоро умру' , ты заработаешь от меня на прощанье не поцелуй, а оплеуху!

— Я этого не говорил, — ответил Рауль все так же тихо.

Этот тихий голос, опущенные глаза, печаль на лице — все это выводило из себя полную жизненной энергии Шевретту.

— По-моему, ты никогда не лжешь?

— Я не солгал вам, матушка. Я этого не говорил.

— Именно это ты, конечно, сказать не помел. Но смысл был такой. Не увиливай!

На этот раз Рауль не стал отворачиваться. Он взял Шевретту за руки и прошептал:

— Матушка, не мучайте меня, пожалуйста.

Теперь слезами наполнились глаза Шевретты. Она заметила резкую перемену в поведении сына. 'Страсть к этой дуре Лавальер затягивает тебя в бездну, из которой нет возврата. Нервы ни к черту не годятся. И с таким настроением — на войну. К чертям собачьим! Пока не поздно, я должна найти слова — а помогут ли слова? И все же, Боже мой, я не из тех, кто сдается. Будем бороться до конца. За тебя, дурачок!

— Я больше ничего не скажу тебе.

Рауль облегченно вздохнул.

— Но вот ларец. Держи его. Здесь очень важные документы. В верхнем отделении — бумаги, предназначенные господину де Бофору и всему вашему Штабу. Сейчас речь не о них. Во втором отделении пакет. В нем мои записки. Я писала их в разные годы, но начала именно тогда, летом тридцать четвертого, когда родила тебя. Я мечтала, что ты когда-нибудь прочтешь их. Если бы ты не натворил таких дел, возможно, только после моей смерти. Но ты ускорил события, и теперь у меня нет причин скрывать тайну. В пакете, разумеется, копия, если ты соблаговолишь прочесть в часы досуга то, что я…

— Мама! — перебил Рауль, — Я прочту все сегодня же! Не иронизируйте! Если что-то осталось у меня в душе — то это уважение к вам и к отцу.

• Предыдущая
• 26/171
• Следующая