Книги Великой Альты - Йолен Джейн - Страница 15

• Предыдущая
• 15/93
• Следующая

Они повторяли этот стих строку за строкой, пока не заучили наизусть. Тогда жрица заставила их твердить его нараспев снова и снова. Десять, двадцать, сто раз они повторили его, пока она не остановила их, махнув рукой.

– Каждое утро, когда вы будете приходить ко мне, мы будем повторять хором эти слова сто раз. А потом мы будем вместе дышать – да, дети мои, дышать. Мое дыхание станет вашим, а ваше – моим. Мы будем заниматься этим весь год, ибо в Книге сказано: «И будут светлая сестра и темная сестра иметь одно дыхание». Мы будем проделывать это снова и снова, пока общее дыхание не станет для вас столь же естественным, как сама жизнь.

Дженна подумала о ссорах между сестрами, которые не раз наблюдала – и ей доводилось видеть, как одна сестра смеется, а другая плачет. Но она не успела додумать эту мысль до конца – Мать Альта велела им повторить заученное снова.

И они начали учиться дышать.

Вечером в их спальне, перед приходом матерей, Селинда разговорилась, как никогда. Дженна в жизни не видела ее такой оживленной.

– Я видела это! – говорила она, плавно водя руками по воздуху. – Амальда и Саммор за обедом дышали точно в лад, даже не глядя друг на дружку. Слитно и в лад.

– Я тоже видела. – Пинта запустила пальцы в свои кудряшки. – Только я следила за Марной и Зо.

– А я сидела у огня между Алиндой и Глон, – сказала Альна. – И все чувствовала. Они точно одни мехи – вдох и выдох. Странно, как это я не замечала этого раньше. Я попробовала дышать с ними в лад и почувствовала такую силу… Правда, правда! – добавила она на случай, если кто-то вздумает спорить.

Дженна молчала. Она тоже наблюдала за сестрами во время обеда, только смотрела на каждую пару по очереди. Не обошла она своим вниманием и Кадрин. Дыхание Одиночки как будто сливалось то с одной, то с другой парой сестер, с которыми она сидела рядом, словно она, сама того не ведая, соблюдала такт их общего дыхания. Когда Дженна попыталась последить за собой, оказалось, что от одного этого она стала дышать по-другому. Нельзя следить и за другими, и за собой.

Остальные девочки, утомленные волнениями дня, заснули быстро – первая Альна, потом Пинта, потом Селинда, которая все время ворочалась во сне. Но Дженна еще долго лежала следя за своим дыханием и стараясь дышать в лад со спящими, пока не начала перелетать от одной к другой, почти без усилий

Весь год до зимних холодов Мать Альта учила их дышать. Каждое утро начиналось стократным повторением стихов и дыхательными упражнениями. Они постигли разницу между дыханием носом (альтаи) и дыханием ртом (алани), между дыханием грудью (ланаи) и дыханием животом (латани). Узнали, как преодолевать слабость, возникающую от частого дыхания. Узнали, как нужно дышать стоя, сидя, лежа, при ходьбе и даже во время бега. Узнали, что есть вид дыхания, который может погрузить человека в грезы наяву. Дженна, когда только могла, упражнялась в разных способах дыхания: кошачьем – для быстрых пробежек на короткие расстояния; волчьем – помогающем бежать без устали много миль; паучьем – чтобы карабкаться вверх; черепашьем – для глубокого сна и в заячьем, помогающем прыгать. Теперь она побивала Пинту во всяком состязании – и на силу, и на быстроту.

– Ты становишься все лучше, а я все хуже, – сказала Пинта, когда они, пробежав несколько миль, остановились передохнуть на перекрестке. Грудь ее тяжело вздымалась.

– Я ведь больше тебя, – заметила Дженна, которая в отличие от Пинты почти не запыхалась.

– Ты настоящая великанша, но дело не в этом. – Кудряшки Пинты от пота обвисли, как сосульки.

– Я, когда бегаю, пользуюсь альтаи, а ты алани, и ты никогда не упражнялась в волчьем дыхании – вот и пыхтишь, как чайник у Донии на огне. – Дженна скрестила руки на груди и стала медленно глубоко дышать через нос, пока голова не закружилась. Ей начинало нравиться это чувство.

– Я тоже пользуюсь альтаи – но только первую милю. А волчье дыхание мне не помогает. Все это одни слова. Кроме того, альтаи придумано для вызова темной сестры, а нам до этого еще несколько лет. Единственная темная сестра, которую ты можешь вызвать сейчас, – это я. – Пинта усиленно обмахивалась руками.

– Зачем же тебя вызывать? – поддразнила Дженна. – Ты и так тут – обыкновенно позади. Ты не темная сестра, а тень. Так тебя все и зовут: «маленькая тень Дженны».

– Может, я и маленькая – но это потому, что мой отец тоже был мал, а твой, кто бы он ни был, настоящее чудовище. Но твоей тенью я быть не гожусь.

– Это почему же?

– Я не могу угнаться за тобой – что же это за тень такая?

– Знаешь, как говорят в Долинах? «Кролику за кошкой не угнаться».

– Не знаю я, как говорят в Долинах. Я там сроду не была, разве что во время потопа, а тогда там только и слышно было: «Держи это. Вычерпывай тут. Поскорее».

– И еще «Помогите!».

Обе засмеялись.

– Зато Дония говорит это…

– То и дело! – Они произнесли это хором и расхохотались уже не на шутку – Пинта привалилась к дереву, а из кустов шмыгнул испуганный крольчонок и поскакал по тропке.

– Ну-ка, кошка, поглядим, сумеешь ли ты поймать вот этого, – сказала Пинта.

Дженна, приняв вызов, припустилась за кроликом, и Пинта долго еще слышала ее топот. Вернулась Дженна с веточками вереска в волосах, свежей прорехой на штанах и длинной царапиной на правой руке, но прижимая к груди трепещущего крольчонка.

– Глазам своим не верю, – сказала Пинта. – Как это ты его поймала? Не подстрелила ли, часом?

– Дыхание у меня долгое, а рука скорая, – сказала Дженна высоким гнусавым голосом, перебирая пальцами в подражание жрице. – Он твой, маленькая тень.

– Да он совсем еще малыш. – Пинта взяла зверька от Дженны, гладя его бархатные ушки. – Ты ничего ему не сделала?

– Я? Вот, гляди. – Дженна сунула ей под нос поцарапанную руку. – Это он мне разодрал задними ногами.

– Бедный испуганный малыш, – протянула Пинта, делая вид, что не слышит.

– Ладно, отпусти его.

– Я оставлю его себе.

– Отпусти. Если принесешь его домой, Дония пустит его в жаркое.

– Он мой.

– Твой-то твой, но Донии и Дойи этого не втолкуешь.

– И то. А знаешь, Альна становится точь-в-точь как они. Важной и болтливой.

– Знаю. Раньше, когда она все время кашляла и плакала, она мне как-то больше нравилась.

Пинта отпустила кролика, и они зашагали по тропе в хейм.

В жаркой бане царапина Дженны сильно покраснела, и Пинта забеспокоилась:

– Может, покажешь руку Кадрин?

– Ну и что я ей скажу? Что приобрела этот шрам благодаря своей тени? Пустяки. У нас с тобой и хуже бывало. – Дженна плеснула водой в Пинту, а та нырнула, схватила ее за ноги и утащила за собой. Обе вылезли, плескаясь, из горячего бассейна и сели обсохнуть на холодке.

– До обеда еще есть время… – начала Пинта.

– И тебе непременно хочется понянчиться с малышками. Опять, – проворчала Дженна, однако отправилась вместе с Пинтой в большой зал. Три малютки спали там в своих колыбельках, а еще две едва встали на ножки – одну из них, двухлетнюю крошку, только что взяли в хейм приемышем.

За обедом Дженна сидела с Амальдой и Саммор, а Пинта помогала кормить малюток. У Дженны ненадолго хватало терпения с маленькими, которые всегда пачкались едой, – она предпочитала общество взрослых.

– Мать Альта говорит, что темные сестры живут в невежестве и одиночестве, покуда мы их не вызовем, – сказала она. – Правда это, Саммор?

В черных глазах Саммор проглянула настороженность.

– Так сказано в Книге, – сказала она уклончиво, глядя на Амальду.

– Я не спрашиваю, что сказано в Книге. Книгу нам читают каждый день. «Темные сестры пребывают в неве-е-же-естве», – протянула Дженна в нос, подражая Матери Альте.

Саммор опустила глаза в тарелку, но Дженна не унималась:

– Но когда я задаю Матери Альте вопрос, она просто читает мне еще что-нибудь из Книги. Я думаю, там не вся правда. Я хочу знать больше.

– Дженна! – вскричала Амальда, шлепнув ее по руке. Саммор коснулась другой руки Дженны, но легонько, словно желая что-то сказать.

• Предыдущая
• 15/93
• Следующая