Возвращение к жизни - Айзекс Мэхелия - Страница 13

Шарлотта изменилась в лице.

– Лучше не спрашивай.

– Почему? – забеспокоилась Джин. – У нее все в порядке?

Шарлотта окинула ее задумчивым взглядом, словно прикидывала что-то. Потом напряженным голосом сказала:

– Да, конечно. Во всяком случае, я так полагаю. Знаешь, об Оливии мне сейчас тоже не хочется говорить.

Сердце Джин гулко ухнуло в пятки.

– Н-не понимаю, – пролепетала она.

– Может, оно и к лучшему. – Шарлотта одним глотком прикончила кофе и порывисто встала. – Ладно, дорогая, мне пора. Сама понимаешь, дела.

– Конечно, – пробормотала Джин.

И все-таки она сожалела, что так и не узнала, отчего на лице сестры отразилось обреченное отчаяние. О Господи, подумала она, только бы это никак не было связано с Дереком Ангелиди… Да нет же, глупости! Шарлотта злится на Оливию, а не на Дерека. То, что произошло между Дереком и мной, никому не причинило страданий, кроме меня.

Вечером Джин ужинала с родственниками.

К удивлению Джин, в садике, который примыкал к апартаментам Галанакисов, кроме них оказалась и Оливия. Вчера и позавчера ее не было – как видно, проводила время с Дереком, не без досады подумала Джин. Сейчас девушка сидела в отдалении на скамеечке, потягивая коктейль и бросая неприязненные взгляды на родителей.

Правда, увидев Джин, она слегка оживилась – видимо, обрадовалась возможности отвлечься от семейных разногласий. Похлопав по скамье рядом с собой, она с преувеличенной бодростью предложила:

– Присаживайся, тетя Джин. С твоего приезда мы еще ни разу толком не поболтали.

Джин чудом не подпрыгнула на месте, услышав такое обращение. Минуло уже много лет с тех пор, как Оливия именовала ее тетей, ну да ничего – девочка просто старается быть дружелюбной.

– Ладно, – согласилась она и присела. – Как ты поживаешь?

– Как говорит папа, здорова телом, но не духом, – бодро отрапортовала Оливия. – А ты как? Наслаждаешься отдыхом?

– Еще как! – Джин приняла предложение Алекоса выпить мартини и продолжила: – Нас на Аляске погода не балует, так что лучшего времяпрепровождения, чем здесь, не придумаешь.

– Еще бы! – Оливия окинула ее критическим взглядом. – Ты, я вижу, загорала. Это хорошо. Тебе идет загар.

– Спасибо. – Джин улыбнулась. – Только мне еще долго придется жариться на солнце, прежде чем я смогу состязаться с тобой или с твоей матерью.

– Хм! – Оливия настороженно покосилась на нее. – У мамы загар вовсе не от валяния на пляже. Она никогда не отдыхает. У нее все время дела, дела, дела!

– И слава Богу! – огрызнулась Шарлотта прежде, чем Джин успела вставить хоть слово. – Где бы ты была со своими высокими запросами, если бы мы с отцом не трудились с утра до ночи?

– Ой, мам…

– Шарлотта! – вмешался Алекос, вручая Джин бокал с мартини. Алекос сегодня вечером казался угнетенным, и Джин догадалась, что его и Шарлотту грызет одна и та же забота. – Бьюсь об заклад, что Джин неинтересны наши семейные дрязги. – Он вымученно улыбнулся. – Как мартини, дорогая моя?

Джин пригубила бокал.

– Спасибо, превосходно, – пробормотала она и заметила, что Шарлотта смотрит на мужа с едва скрываемой неприязнью. Господи, взмолилась Джин, только бы не угодить вместо ужина на семейную сцену!

– Чудесный вечер, – сказала она.

– Да, верно. Нам здорово повезло, что мы поселились здесь.

– И еще больше повезет, если здесь останемся, – пробормотала его жена вполголоса, но услышали все.

Оливия гневно взглянула на мать.

– Неужели ты не можешь угомониться?! – сердито спросила она. – Хотя бы на один вечер? Папа ведь уже сказал, что тете Джин совсем неинтересно знать, как я тебя разочаровала. Она ведь приехала сюда как раз для того, чтобы избавиться от семейных проблем, верно ведь, тетя Джин?

– Ох, ради Бога… – растерянно пробормотала Джин, которой до смерти не хотелось ввязываться в семейные дрязги.

– Довольно, Оливия! – строго одернул дочь Алекос. – Я не потерплю, чтобы ты грубила матери или втягивала в наши дела гостей. Твоя мать заботится только о твоем же благе.

– Ты хотел сказать – о вашем благе! – огрызнулась Оливия и вскочила так резко, что брызнула коктейлем на свое платье. – Ну вот, смотрите, что из-за вас вышло! Платье испорчено!

– Что ж, не надейся получить новое так же быстро, как получила это, – едко откликнулась Шарлотта.

Джин с трудом подавила стон. Кажется, все гораздо хуже, чем она опасалась… К тому же ее терзало недоброе ощущение, что вопреки ее надеждам раздоры в семье сестры так или иначе связаны с Дереком.

– Это почему же? – Оливия воинственно обернулась к матери. – Я ведь не сказала, что не выйду за Дерека! Не моя же вина, в конце концов, что я нравлюсь Николасу.

– Зато ты виновата в том, что поощряешь его! – сердито воскликнула Шарлотта. – А ведь я доверяла тебе, Оливия. Одному Богу известно, чем вы с Николасом занимались в отсутствие Дерека.

Оливия ахнула, а придя в себя, закричала:

– Ничем таким мы не занимались! Мы друзья, вот и все. Друзья! Просто вы с отцом неспособны понять, что это такое!

– Ну, теперь уж и впрямь довольно! – рявкнул Алекос и виновато взглянул на Джин. – Извини, но я не хочу, чтобы Оливия снова довела Лотти до белого каления. – Он повернулся к дочери. – Если ты не умеешь держать язык за зубами, скажи служанке, чтобы накрыла тебе ужин в твоей комнате.

Оливия фыркнула. С точки зрения Джин, племянница была опасно близка к тому, чтобы разрыдаться, и Джин могла лишь сожалеть, что не имеет права велеть родителям Оливии заткнуться.

– Вовсе я не доводила маму до белого каления, – дрожащим голосом объявила девушка. – Все дело в Дереке. Откуда я знала, что у него будет такое паршивое настроение? Господи, да после его возвращения мы почти что не виделись, а тут явился – злющий, язвительный…

– Да он просто дразнил тебя! – раздраженно возразила Шарлотта. – Неужели ты так плохо его знаешь, что не можешь различить, когда его можно принимать всерьез, а когда нет?

– Дразнил?! – взвилась Оливия. – Нет, мамочка, он надо мной смеялся. Сказал, что я испорченная, избалованная девчонка, что я понятия не имею о том, что творится вокруг меня!

– Но ведь ты повела себя совсем глупо, – с досадой заметила ей мать. – У Дерека много работы, Оливия. Он не может все время развлекать тебя.

– А я думала, что именно для этого он и пришел в гостиницу! – отбивалась Оливия. – Если он хотел только поговорить с папой, мог бы просто позвонить, а не мотаться сюда.

– Значит, у него были дела в наших краях, – мгновенно нашлась Шарлотта. – С тех пор, как заболела его мать, отец вынужден был возложить на плечи Дерека большинство повседневных обязанностей. Тебе следовало бы это помнить.

– Да я вообще не понимаю, из-за чего весь сыр-бор, – упрямо проворчала Оливия. – Что же, мне уже и защищаться нельзя? Видит Бог, я ничего такого ему не сказала, только…

– Что порой ты сожалеешь, что встречаешься с ним, а не с Николасом, – договорила за дочь Шарлотта. – Поражаюсь, как только он не заявил тебе, что сыт по горло тобой и твоим нытьем!

– Мама, ты преувеличиваешь.

– Почему же тогда сегодня вечером ты не ужинаешь с Дереком, а скучаешь в обществе своих родителей? – огрызнулась напоследок Шарлотта, и тут же изобразила крайнее огорчение. – Ради Бога, Джин, извини. Я не хотела, чтобы так получилось. Просто… ммм… – Она взглянула на мужа, ища поддержки. – В общем, Оливия знает, что мы не можем себе позволить оскорблять Ангелиди.

– Мамочка, – Оливия выразительно вздохнула, – да пойми же ты, никого мы не оскорбили. Ты все преувеличиваешь. Господи, можно подумать, что наша гостиница принадлежит отцу Дерека! Ангелиди, конечно, люди влиятельные, но большинство наших постояльцев о них и слыхом не слыхивали.

Джин заметила, что при этих словах Оливии Шарлотта и ее муж обменялись обеспокоенными взглядами. Быть может, сестра встревожена сильнее, чем говорит? Слишком уж резко отнеслась Шарлотта к выходке дочери. У Джин осталось неприятное ощущение, что Алекос и Шарлотта не до конца честны с Оливией.