Напарница - Авербух Наталья Владимировна - Страница 57

Очнулась я в тёмном пыльном подвале, лёжа прямо на полу, весьма, надо сказать, жёстком и холодном. Нет, не прямо: напарник галантно расстелил сначала свой плащ, потом мой и только потом уложил меня. Сквозь двойной слой ткани явственно прощупывались кирпичи, которыми был выложен пол. Под головой не было ничего, зато ноги лежали на старой картонной коробке: таким образом, видимо, вампир желал помочь мне вернуться в сознание. Освещался подвал свечой, криво прилепленной к деревянному ящику с выбитым дном и оттого поставленному на боковую сторону. Напарник сидел рядом, на краю расстеленного плаща и молча смотрел на меня.

— Где мы? — немного картинно простонала я, приподнимаясь на локте. В чём неудобство юбки, в подол которой вшит металлический обруч, так это в том, что она не укладывается на ваши ноги, когда вы лежите, а сохраняет форму колокола. Вампир с ничего не выражающим видом сидел у того, что можно было бы назвать изголовьем импровизированного ложа, и не обращал никакого внимания на мысленные упрёки. Я сняла ноги с коробки и попыталась сесть. Это, увы, получилось не сразу, и пришлось даже поворачиваться к напарнику в ожидании помощи. Сидение на полу оказалось ещё более неудобным и неприличным, чем лежание, и я поспешила подняться на ноги. — Почему ты молчишь? Как мы здесь оказались?

— Прости, — тихо ответил напарник. — Я не хотел тебя расстраивать.

Он поднялся сам, поднял с пола мой плащ и накинул мне на плечи. Потом поднял свой, отряхнул, покачал головой при виде дыр, проделанных в чёрной ткани шпагой того странного человека, который отдал жизнь под фонарём на перекрёстке. Свернув, перекинул плащ через руку. Разумно: оставлять за собой даже ничего не значащий след глупо, носить подобные лохмотья просто невозможно. Я, откинув привычные условности, крепко ухватила напарника за руку. Боюсь, пыльный воздух подвала не слишком полезен для потерявших сознание.

— Почему тебя не было рядом? — так же тихо высказала я выстраданный этой ночью упрёк. Вампир передёрнул плечами.

— Я не привязан к тебе, моя девочка, не могу каждый час проводить только с тобой, — ответил он, но извиняющийся тон противоречил жестокому смыслу сказанных слов.

— Но сегодня… ты ведь мог бы!

— Мог бы, — неохотно признал не-мёртвый. — Но не захотел. Ивона, глупышка, я не думал, что тебя так быстро отпустят!

— Ты мог прийти на помощь сразу же, — горько напомнила я. — Как только на меня напали те вампиры или когда я испугалась или…

В смутных тенях, разбегающихся от слабого огонька свечи, плохо видно, но я уловила отрицательное выражение на лице напарника.

— Нет.

— Нет?! — зло переспросила я.

— Нет, — повторил напарник. — Ты не последний раз ночью выходишь на улицу в Острихе. Привыкай, здесь всегда так, и иногда даже страшнее. Ты должна учиться, Ивона.

Я оттолкнула вампира резким движением, но — увы! — это не причинило ему ни телесной, ни душевной боли. Я ведь никто и ничто для этого создания.

— Ты не права, — возразил напарник и обнял меня за плечи. — Я не хотел, чтобы ты видела эти смерти — и на площади, и на перекрёстке. И я — ты видела — не хотел убивать. Ради тебя.

— А не потому ли, что тело того несчастного привлечёт ненужное внимание? — сердито уточнила я, даже не пытаясь стряхнуть руки не-мёртвого. Бесполезно.

— Потому тоже, моя дорогая, — усмехнулся вампир. — Но, честное слово, я подумал и о тебе! Я бросился к тебе сразу же, как те люди на площади начали драться, но немного опоздал.

Я недоверчиво хмыкнула, не веря ни единому слову. Он просто не захотел прерывать свои дела ради меня, только и всего! Готова поспорить, безнравственная вседозволенность Остриха бросилась вампиру в голову, заставив забыть о том небольшом чувстве ответственности, которое до сих пор заставляло его поступать хотя бы внешне порядочно. Не-мёртвый расхохотался так громко, что я даже испугалась: а вдруг нас кто-нибудь услышит?

— Вот уж тебе не следует бояться, — успокоил меня вампир. — Мастер позаботился не о тебе одной, и, знаешь… Тебе не следовало так легкомысленно обращаться с его подарком.

— О чём ты говоришь? — настороженно спросила я, чувствуя, как объятье не-мёртвого становится жёстким и едва только не причиняет боль. Напарник развернул меня лицом к себе, набросил мне на голову капюшон и расправил вуаль.

— Я ведь предупреждал тебя, дорогая, — почти нежно напомнил вампир. Именно эту фразу он произносил когда-то, когда я, по его мнению, не справлялась с уроком и должна была усваивать знания и навыки… иначе. Да, сначала ругался, негодовал, а потом очень нежно и ласково говорил: «я предупреждал»… После этого всегда следовал укус, и вот сейчас я замерла, бесполезно заслоняя шею руками. — Не бойся, глупенькая девочка, я не трону тебя, не сейчас. Мне очень этого хочется, но в Острихе нельзя поддаваться желаниям.

Я снова хмыкнула, стараясь дать понять, насколько его нравоучение далеко от истины: в Острихе, по-моему, все только и делали, что предавались своим желаниям — напоказ, разнуздано и бесстыдно.

— Это их дело, Ивона, нам с тобой — никак нельзя. Ты понимаешь меня? Почему ты сняла вуаль? Из-за неё любой случайный прохожий мог бы опознать тебя! — выпалил вампир отрывистым резким тоном. И вкрадчиво произнёс, явно намекая, что во всём случившимся была не только его вина: — Мне пришлось бы перебить уйму народа этой ночью, если бы не подарок Мастера, а о нём ты не знала. Так почему ты сняла вуаль?

— Я ничего в ней не видела! — запальчиво, почти по-детски выкрикнула я. — Совсем ничего! Как я могла…

В следующий момент я замерла на месте: напарник откуда-то извлёк блеснувший в свете свечи нож и поднёс к самым моим глазам.

— Говоришь, ничего не видно? — задумчиво спросил вампир. — Тогда отчего ты сейчас испугалась?..

Он осторожно сделал в вуали прорези, сквозь которые можно было смотреть на мир, не опасаясь быть узнанной, и неуловимым движением спрятал оружие. Я облегчённо вздохнула, чувствуя, как слабеют ноги. Напарник поднял вуаль, обнял меня и прижал к себе. Я громко, со всхлипом выдохнула и судорожно втянула воздух — затхлый душный воздух пыльного подвала. Прижалась к вампиру, привычно не слыша в нём сердцебиения, и разрыдалась.

Надо отдать должное напарнику — мои рыдания он пережил именно так, как, наверное, и нужно было это делать, я имею в виду, не пытался ни успокаивать, ни врать насчёт светлого будущего, которого у таких, как мы, быть не может в принципе, ни трясти меня за плечи с требованием сейчас же взять себя в руки. Он просто… был рядом, обнимал меня и молчал. Молчал довольно долго, пока не прекратились судорожные всхлипывания и истерические просьбы немедленно прекратить «всё это». Так же молча он отстранился, протянул мне носовой платок и молча же дождался, пока я вытру слёзы.

— Всё это очень печально, — холодно признал вампир. — Но нам надо работать. Помнишь, ты спрашивала, зачем мы здесь оказались?

Я кивнула, не понимая, к чему он клонит.

— Встряхнись, Ами! — потребовал вампир и сам встряхнул меня за плечи. — Те люди умерли, это очень печально и страшно, но ты жива и нужна мне живая! Ивона, если ты сейчас же не начнёшь работать, я приведу тебя в чувство пощёчинами или оттащу к ближайшему фонтану! Ну?

Эти угрозы заставили меня усмехнуться.

— Не надо, — отстранилась я. На сей раз вампир позволил мне это сделать.

— Так-то лучше, — проворчал он. — Итак, ты спрашиваешь, зачем мы здесь оказались.

— Спрашиваю, — энергично кивнула я.

— Замечательно, моя девочка. Так вот: мы здесь не потому, что у кого-то слишком слабые нервы, и не потому, что я не нашёл для этого кого-то лучшего места для твоего возвращения в сознание. Хочешь узнать, почему же тогда?

Я молча кивнула. Издёвка часто следовала в настроении напарника за редкими проявлениями нежности, и я уже привыкла не обращать на его тон внимания.

— Тайник! — торжественно произнёс вампир.

— Здесь?! — поразилась я. — В этом месте?