Напарница - Авербух Наталья Владимировна - Страница 44

— Добрый вечер, сударыня, — приветливо кивнул мне незнакомец. — Позвольте мне просить прощения за визит в столь неурочный час, но, как вы сами понимаете, прийти в другое время попросту не в моих силах.

Я растерянно кивнула и вопросительно оглянулась на напарника. Тот раздражённо передёрнул плечами и взглядом указал мне, чтобы я слушала незнакомца.

— Итак, — своим глубоким тоном продолжал тот, — что мы с вами, барышня, имеем для рассмотрения в данной ситуации?

— Что? — тупо спросила я.

— Мы имеем вас, барышня, подвергавшейся смертельной опасности со стороны вот этой особы — без сомнения, очаровательной, но весьма сомнительной в смысле морали и нравственных устоев. Вы согласны с этим рассуждением?

— Да, но, сударь, при чём тут…

Незнакомец погрозил мне пальцем и чуть улыбнулся, обнажая длинные клыки необыкновеннейшей белизны.

— Не так быстро, сударыня, рассмотрим всё по порядку. Итак, обнаружив, что вы оказались настолько мягкотелы, что позволили заманить себя в коварную ловушку, наш юный друг встал перед сложнейшей дилеммой — бросить вас в беде, что, сами понимаете, не слишком-то благородно, но зато безопасно — или, рискнуть собой и бесценной для любого из нас свободой. Вы улавливаете логику моих рассуждений?

Я бессознательно покачала головой и снова оглянулась на напарника, который сжал мою руку и взглядом приказал слушать незнакомого вампира в кресле.

— Кхм-кхм, — безо всякой нужды откашлялся он. — Смею заметить, кое-что вы всё же улавливаете. Итак, продолжим. К счастью для него и для вас, я оказался достаточно близко, чтобы прийти на помощь и вырвать вас из рук столь опасной женщины, которой, без сомнения, является наша общая знакомая. Однако! — многозначительно поднял он вверх указательный палец. — Однако некоторая проблема состоит в том, что не-мёртвые, как вы любите нас называть, никогда и ничего не делают даром.

— Никогда и ничего, — эхом повторил мой напарник. Я беспокойно подняла руки к шее — следы прошлых укусов сошли с моей кожи, но не изгладились из памяти. Вампир в кресле грустно покачал головой.

— Благодарю вас, милая барышня, но я уже поужинал. — Он кивнул на постель, где спала — спала ли?! — моя фальшивая сестрица и перевёл взгляд на меня. — О, не волнуйтесь, она жива и к тому же практически здорова, но речь сейчас не о ней. Итак, вы, сударыня. Ради вашей безопасности в этот забытый Богом уголок съехалось сколько-то моих собратьев, включая меня самого, и мы все, до определённой степени рискуя собой, проникли в этот дом, чтобы противостоять угрожавшим вам людям. Что вы на это скажете, милая барышня?

— Я премного благодарна за вашу бесконечную доброту, сударь, — еле живая от страха, пролепетала я. Мысль о том, что в доме, где я нахожусь, хозяйничают вампиры — не один, не два и не три, святый Боже! — эта мысль объяла меня ужасом.

— Пятнадцать, если быть точным, — с отстранённым видом сообщил вампир из кресла. — Не считая нашего юного друга и вашего покорного слуги. Но вам нечего их опасаться, сударыня, поэтому не тревожьтесь. Итак, вернёмся к более ранним событиям вашей жизни. С тех пор, как вас отметил мой старый друг, наставник вот этого мальчика, среди вампиров вы считаетесь его юридической собственностью, каковая, со всем прочим движимым и недвижимым имуществом, перешла по наследству к его единственному на тот момент воспитаннику и наследнику — то есть вот этому мальчику. Он, в свою очередь, распоряжался унаследованным имуществом и собственной жизнью, не принимая во внимание своё несовершеннолетие и юридическую неправомочность своих действий. Вы понимаете, к чему я клоню, сударыня?

— Нет, — резко ответила я, весьма задетая его высказываниями относительно собственности и имуществе. — Но уверена, что вы, сударь, не замедлите яснее высказать свои мысли.

— Вы не должны обижаться на мои слова, — примиряюще произнёс вампир, погладив светлую бородку. — Они относятся к достаточно устаревшим юридическим формулировкам, которые не имели особого смысла ещё во времена моей молодости. Итак, я продолжаю. Поскольку наш юный друг ещё слишком молод, он сам и всё его имущество подлежит опеке, которую, в память о его наставнике, я и решил взять на себя. Однако, как вы сами понимаете, ваше спасение лежит за пределами моих опекунских обязанностей, поэтому…

Рука напарника до боли сжала мою и, обернувшись, я поймала виноватый взгляд его тёмных глаз.

— Ну-ну-ну, не стоит делать такую трагедию из-за пустяков. Говоря без дальнейших околичностей, ваш друг предложил мне разделить с ним ту особую власть, которая позволяет ему без лишних укусов быть в курсе ваших мыслей, местоположения и окружения. Иными словами, с этого дня вы принадлежите мне так же, как прежде принадлежали ему одному и, если вы когда-нибудь захотите, именно мне предстоит честь ввести вас в наш избранный круг. Вы меня понимаете?

— Но я не вещь и не собственность! — с негодованием, смягчаемым, впрочем, страхом, который внушал мне мой страшный спаситель, воскликнула я. — Я не могу принадлежать ни вам, ни напарнику, ни его наставнику — вообще никому! Я человек!

— Разумеется, — любезно улыбнулся вампир. — Вы человек, а мы, как вы изволите видеть, нет. Однако вы принадлежали своим родителям, принадлежали стране, в которой родились и, когда выйдете замуж, будете, без сомнения, принадлежать своему достойному супругу. Как видите, человек может быть чьей-то собственностью, особенно, если этот человек — женщина.

— Но ведь это совершенно другое дело! — возразила я.

— Разумеется, — ещё более любезно кивнул вампир. — Ни ваши светлой памяти родители, ни ваш будущий супруг, ни один житель вашей страны, будь он рядовым гражданином или представителем закона, не мог, не может и, без сомнения, никогда не сумеет услышать ваш мысленный зов из любой точки земного шара и без малейших промедлений прийти на помощь, как это сделаю я. Никто и никогда не сможет обеспечить вашу, сударыня, ночную безопасность, не защитит — делом, деньгами или советом, как это буду делать я. Вы всё ещё возмущены моими словами, милое дитя?

Я посмотрела в его неподвижные светлые глаза и не знала, что здесь надобно отвечать и надобно ли вообще. Странный тон — то насмешливый, то раздражённый, то как будто хвастливый, а то — заботливый и даже почти нежный. И слова, и речь его… Вампир словно уговаривал, словно просил, а, между тем, по его словам, я уже была его собственность.

— Вам не откажешь в проницательности, сударыня. Да, вы правы, разрешения вашего напарника недостаточно, мне требуется и согласие самой… кхм, жертвы. Полное, безоговорочное согласие. Однако, должен заметить, этот мальчик дал слово за вас обоих. Ну, что скажите?

— Не понимаю, зачем вам это нужно? — проговорила я, силясь собраться с мыслями. Вампир улыбнулся чуть виновато, как будто речь зашла о некой причуде, нелепость которой он вполне понимает, но от которой не в силах отказаться.

— Для коллекции, милая барышня, для коллекции. Такого… экземпляра в ней, пожалуй, не хватает. Так вы согласны?

Я посмотрела в глаза напарника, но ничего не сумела в них прочитать. Он меня не бросил, нет. Он только продал меня, купив за мою… душу?.. Купив за мою душу мою же жизнь. Но так ли это? Ведь ещё вчера…

Напарник покачал головой.

— Нет, Ами, Мастер, — кивнул он на вампира в кресле, — помогал нам уже тогда; усыпить Грету мне пока не под силу. Я ничего не смог бы поделать один.

— Я вас не неволю, — вкрадчиво добавил Мастер. — И даже не буду пугать неприятностями, которые могли бы ожидать вашего друга, если вы, а, следовательно, и он, отвергните моё покровительство. Я всего лишь попрошу вас вспомнить о верности слову и о тех выгодах, которые принесёт вам ваше согласие. Также могу честью заверить вас, что никоим образом не намерен вмешиваться в вашу жизнь за исключением тех случаев, когда вы сами позовёте на помощь. Итак, слово за вами.

Я молчала, вампиры ждали. Насколько реален предложенный выбор, насколько твердо слово вампира, в какую бездну я загоню себя этим решением?