Единственный воин Королевы - Иващенко Валерий В. - Страница 5

• Предыдущая
• 5/61
• Следующая

И зря, зря. Ибо Фиона, чуть поколебавшись, высказала королеве одну мысль… но не будем забегать вперёд. Посмотрев с улыбкой, как молодой принц спит крепким и беспробудным сном, принцесса негромко спросила:

– Тётушка – помнишь тот давний разговор? Ещё бы королеве не помнить! Едва сдерживая волнение и нетерпеливую дрожь, она мягко и деликатно говорила стайке детей в саду, что есть способ вывести принца Гуго из его состояния. Королевский маг и лекарь будут применять свои меры, а от них требуется только ласка и нежность к малышу. Ласка и нежность, внимание и забота… И буквально через полгода Гуго, сидя на ковре у ног матери, уже называл буквы из большого букваря с картинками. Через год – капитан гвардейцев сообщил королеве, что Майкл не справляется с обучением принца фехтованию – он бывший кавалерист, а у малыша проявилась способность к двуручным мечу и топору. Так что пришлось возложить эту обязанность на седоусого Зигфрида из полка гвардии – известного по прошлой войне рубаку. Правда, Сибелис как-то пожаловался матери принца, что никак не может зацепиться за магические способности Гуго.

– Очень сильный дар – но какая-то мутная, неуправляемая сила. Впрочем, не удивительно… – он скомкал разговор и тут же перевёл на другую тему. Два года назад мэтр Жико с поклоном доложил, что алгебра и геометрия в объёме, достаточном для принца, изучены – причём с лёгкостью. Ибо проснувшийся разум требовал всё новых и новых знаний, и впитывал их с жадностью сухой губки. Примерно тогда же Майкл, личный слуга принца, перестал брать на прогулки корзинку со сменной сухой одеждой, а потом и вовсе забросил её. А принц Фред с большим и весьма похвальным пониманием отнёсся к просьбе матери попробовать – каково приходится королю делать то, что не хочется. И он, заменив на время Майкла, таки выучил Гуго держаться в седле, за что получил самую горячую признательность и благодарность брата. Берта заметила способности братца к архитектурным делам и самым беззастенчивым образом использовала их, рисуя этюды зданий или старых, полуразваленных руин. А их совместное творение – картину, на которой зловеще алел закат над тёмным, мрачным и загадочным замком ле Мож, ныне заброшенному по той причине, что там водятся самые натуральные привидения – похвалил сам король. И даже потребовал вскрыть полотно лаком и повесить в своём кабинете.

– И всё же, Фиона – ты не перестаралась с лаской и нежностью? – королева наконец-то улыбнулась. Юная принцесса осторожно погладила щёку спящего, тихо прикоснулась губами к мочке уха.

– Знаешь, тётушка – этого много никогда не бывает. Кроме того… – Фиона поколебалась, но всё-таки тихонько продолжила.

– Нас что-то притягивает друг в друге – я заметила это давно. Даже если бы Гуго был моим кузеном… возможно, всё равно бы так и закончилось. Наша магия словно разного цвета, и стремится слиться воедино… Глянув на неодобрительно качающую головой королеву, принцесса наконец-то вспомнила о своей зловредности.

– Во всяком случае, я смогла дать ему то, что не может даже мать… Бе-бе-бе! Но всё же постепенно Изольде удалось перевести тихую беседу в более безопасное русло – на нейтральные темы. И уже когда Фиона с улыбкой рассказывала, как они с Гуго читали толстую «Историю магии», принц наконец-то проснулся. Он потянулся так сладко, с таким вкусом и наслаждением, что мать даже мимолётно залюбовалась им. Физические упражнения сделали из угловатого подростка, не знающего куда деть руки и ноги, стройного и мускулистого парня. А ростом и шириной плеч он уже едва ли уступал старшему брату. Однако этот самый парень, не открывая глаз, сразу привлёк к себе Фиону и стал целовать.

– М-м! – взвизгнув, возмутилась та, колотя кулачками по широкой груди и безуспешно вырываясь. Её умоляющие глаза на миг остановились на королеве, а потом медленно закрылись. Принцесса капитулировала перед этим сладким натиском. Усмехнувшись, Изольда тихо вышла. Не забыв, впрочем, закрыть за собой дверь сыновней спальни…

Трибуны глухо загудели, и многие сердца сжались в нехорошем предчувствии. Ибо сегодня, в день завершения традиционного королевского турнира для молодых рыцарей, над ристалищем прямо-таки веяло неосязаемое ожидание чего-то тревожного. Верхняя граница для участников – не более двадцати лет. А нижняя – не менее семнадцати. И именно семнадцатилетний принц Гуго, впервые выехавший на поле три дня назад, только что выбил из седла сэра Алекса – сына барона Твидлих и лучшего друга их будущего короля, принца Фреда. Оказалось, что отточенная техника и мастерство молодого барона спасовали перед силой младшего принца.

– Это какая-то стихия – страшная и неодолимая. Но я рад, что в нашем войске появился такой боец! – как сказал на следующий день сам Алекс, выпивая перед балом вина в кругу друзей – Фреда, самого Гуго и ещё дюжины таких же молодых рыцарей. Но сейчас ещё ничего не было известно – лишь на небесах уже было предопределено, на чью сторону склонятся весы победы. И вот, после замены коней и оружия, на ристалище выехали двое последних участников. Финалисты – как сказали бы в другом мире и в другие времена. Принц Фред – в сияющих полированной сталью доспехах и в цветах своего королевства – белом и синем. Его встретили бурей оваций, аплодисментами и цветами. Любимец всей страны – и будущий король. А с другой стороны, неспешно выезжая на ристалище – его брат, принц Гуго на великолепном, чёрном боевом коне и в воронёных доспехах. Один вид его также чёрного, словно траурного, плюмажа заставил замереть в ожидании беды слишком многих. Так что приветствия ему были весьма жидкими. Отчего-то волнуясь и едва не сбившись, герольды протрубили положенный сигнал, и молодые рыцари, постепенно набирая скорость, поскакали навстречу друг другу. Не стоит утомлять внимание описанием лязга стали, треска ломающихся копий и азартного рёва трибун, заглушающего яростные возгласы братьев. Можно лишь отметить – когда жеребец младшего принца охромел, Фред великодушно выждал, пока брату подведут нового – правилами это разрешалось. Зато когда после трёх сшибок, так и не выявивших победителя, бойцы стали сражаться пешими и Гуго ловким ударом разбил шлем брата, он с такой великолепной небрежностью и учтивостью снял и отбросил в сторону свой собственный, неповреждённый, что капитан гвардии просто не смог остановить бой из-за такого, надо признать – красивого и благородного жеста. Хотя это и было, мягко говоря, немного за гранью дозволенного правилами. И всё же – бело-синий щит Фреда весьма быстро рассыпался в щепки, а его собственный меч вырвался из ладони и, кувыркаясь, улетел в угол после неудачного столкновения с могучим двуручником брата.

– Что ж, Гуго – сегодня ты сильнее! – воскликнул принц ставшую потом исторической фразу, и обнял брата. Затем поклонился ему, признавая своё поражение. Трибуны пока что безмолвствовали, оцепенело пытаясь осмыслить случившееся. Всеобщий кумир и тайная мечта весьма многих женщин – побеждён. И кем – принцем Гуго, ещё не так давно оконфузившимся прямо на балу в честь пятидесятилетия короля Карла. И вот теперь тёмному принцу, как втихомолку называли его острословы за необъяснимое пристрастие к чёрному цвету и некоторые неожиданные поступки, предстояло выбрать королеву красоты. Многие сердца отцов и матерей тревожно забились – ох, не приведи боги! – хоть он и принц, но пусть лучше минёт нас чаша сия… Сидящая на краю королевской ложи Фиона глазами подала незаметный для прочих, но убедительный знак – не вздумай! Тем более что их тайна ещё не перестала быть таковой – те немногие из слуг, кто не то, чтобы догадывались, а даже и знали точно, молчали. Весьма мудро рассудив, что голова на плечах куда дороже длинного языка. Гуго не без труда взгромоздился на своего коня, как никогда ощущая тяжесть доспехов и больше всего желая скинуть их и зашвырнуть куда-нибудь подальше – да хотя бы вон в ту лужу. Взяв усталой рукой длинное рыцарское копьё, он воздел его вертикально – а у навершия висел, блистая золотом и алмазами, драгоценный и доселе столь желанный для многих дам венец. Ощущая гул в голове и грызущую тоску в сердце, принц не спеша объехал ристалище по кругу, в виду трибун держась в седле как можно ровнее и непринуждённее. Всё-таки, как ни крути – а это день его триумфа. И пусть черти его потащат по Тропе Отчаяния, если победа далась легко. Отдав дань традиции, ему пришлось подъехать к королевской ложе и, склонив на миг голову перед своим сюзереном, приступить к последнему делу сегодняшнего дня – выбору дамы своего сердца. Ну, если не считать бала и хорошей пьянки по завершении турнира… Тишина стояла такая, что стало вдруг слышно, как бьётся собственное сердце под вмятой и в одном месте пробитой кирасой. Послав Фионе мимолётный, укоризненный взгляд – трусиха ты, кузина, однако! (а в тайну своего рождения он до сих пор посвящён не был) – принц без раздумий склонил копьё. И неожиданно для всех преподнёс алмазный венец красоты своей матери – королеве Изольде. Миг-другой трибуны молчали, а затем по ним прошёлся гул удивлённых вздохов. Барон дю Лемеж, по праву одного из смотрителей порядка, поднялся со своей скамьи.

• Предыдущая
• 5/61
• Следующая